Рассказы -

Оригинал: Bruce Sterling, “Jim and Irene”
Аннотация
Совершенно чуждых друг другу людей - американца Джима и эмигрантку из Советского Союза Ирину - сводит вместе банальное ограбление прачечной, где им случилось оказаться одновременно. Оказывается, они не так уж и чужды друг другу…
Брюс Стерлинг
Джим и Айрин
* * *
Джим извлекает дневник из кармана куртки, садится, скрестив ноги, дневник - на сморщенной коже ковбойского ботинка. Наклоняется, пишет:
«3 февраля. Сижу в загаженной прачечной в Лос-Аламосе, Нью-Мексико.
Лечение виски определенно не дает результата. Возможно, нужно купить виски получше, импортное?»
Прочищает нос влажным «клинексом».
- Мистер, - произносит женский голос.
Джим вздрагивает, смотрит вверх из-под козырька бейсбольной кепки.
Худая женщина, далеко за тридцать, когда-то коричневые седеющие волосы, короткая стрижка обрамляет тонкое, обветренное, много повидавшее лицо. На ней мальчиковая куртка, вытертые джинсы, кроссовки поверх теплых фланелевых носков.
Глаза острые и злые, два осколка холодного голубого стекла. От них трудно отвести взгляд.
Джим убирает «клинекс», закладывает карандаш за ухо:
- Мэм, чем могу быть полезен?
Она показывает на разменный автомат:
- Мистер, машину разбили. Если есть, мне нужны монеты.
- Конечно. - Джим встает, пытается изобразить дружескую улыбку. Женщина отступает чуть назад, руки в карманах куртки сжимаются в кулаки. Немного испугана. Кто знает, чего нынче можно ожидать от незнакомца.
Они одни в прачечной. Еще есть стайка подростков, загипнотизированных «Пэкменом» в углу - но их можно не считать. Дети там слишком долго и стали невидимы. К тому же они мексиканцы. Или индейцы. Или что-то в этом роде.
Джим роется в куртке и вытаскивает кожаный мешочек. Внутри - десять долларов четвертаками:
- Я именно тот, кто Вам нужен, мэм.
Женщина долго ищет в большой сумке. Джим понимает, что она иностранка.
У нее сильный, неприятный акцент - но в первую очередь ее выдает то, как она обращается с американскими деньгами. Она аккуратно распрямляет три долларовые бумажки. Как будто это портреты человека в парике.
Джим дает ей двенадцать четвертаков и смотрит, как она старательно и грустно пересчитывает их. «Хорошие кроссовки», - говорит он, чтобы что-нибудь сказать. Она бросает на него взгляд, как на буйного сумасшедшего, затем смотрит вниз - не на свои кроссовки, а на его ковбойские ботинки, как будто он предлагает ей купить их. Похоже, они ей не нравятся. Она кивает, уходит за ряд молчащих машин горчичного цвета. Перекладывает капающую одежду в сушилку.
Джим снова садится, поднимает дневник. У него сложные чувства к дневнику - он думал, что тот поможет ему, позволит что-то сохранить, чтобы потом восстановить и найти свое место. Но все это как-то высохло в бесконечной череде шоссе, остановок, гамбургеров и мотелей. Ему нечего себе сказать.
Джим приподнимает очки в золотой оправе и сильно нажимает на болящую переносицу. Забитые пазухи поскрипывают внутри, как ржавый гвоздь, выдираемый из старой балки.
В углу желтый «Пэкмен» издает очень похожий звук, протестующее взвизгивание - синие копы наконец поймали его. Джим хорошо знает этот звук. Джим был превосходным игроком, он вложил тысячи четвертаков в автоматы во всевозможных забегаловках. Фокус в том, чтобы определить маршруты копов и не быть слишком жадным, собирать только те точки, которые нужны для того, чтобы перейти на следующий уровень.
Две его стиральные машины закончили полоскание. Он перебрасывает светлое и темное в пару сушилок, рядом с машинами женщины. Похоже, у нее не слишком много одежды. Он замечает, что она сидит в углу, читает оставленную кем-то газету.
Новость дня - телевизор какого-то калифорнийца, показывающий загадочные образы. Большая нечеткая фотография - что-то, похожее на ангела или призрака. Или надутый мешок для мусора. Женщина изучает статью, не замечая Джима. Ее губы шевелятся в борьбе с английским языком.
Джим отправляется обратно в пластиковое кресло, чувствует себя больным и слабым, стены прачечной как будто падают на него. Надо осесть где-то, говорит он себе. Купить ингалятор, и вдыхать горячий пар, и смотреть видео в тихом спокойном мотеле. Может быть, попринимать женьшень, или витамин C, или еще что-нибудь, пока не выздоровеет.
Но у него нет денег на неделю в мотеле. Сначала придется сделать несколько остановок - он сильно потратился, покупая бесполезные игрушки себе на Рождество. Сейчас они ему ничем не могут помочь - ни электромассажер ступней, ни цифровой генератор белого шума, ни штопор с газоанализатором.
Так что придется делать остановки - или воспользоваться кредиткой - но у него появилось к ней параноидальное чувство.
«У меня появилось параноидальное чувство к кредитке - пишет он в дневнике, грызет карандаш, думает. - Каждый раз, когда используешь этот пластик… это не настоящие деньги. Как будто ты покупаешь вещи по удостоверению личности. Поэтому часто просят удостоверение личности, когда расплачиваешься кредиткой. Сегодня удостоверение личности - это все. Раньше деньги были золотом или серебром, или еще чем-то осязаемым. Пластиковые деньги - это просто способ сказать людям, кто ты есть, как тебя найти. Где ты. Как тебя достать».
Он решил не записывать это - из страха, что, когда он позже это прочитает - решит, что сходил с ума.
Джим засовывает дневник обратно в куртку, поглубже усаживается в пластиковое кресло, натягивает кепку пониже и наблюдает, как крутится одежда в машинах. Возвышенная тоска этого процесса поглощает, его как двойная доза «никвилла» - «Восстанавливающего Сна, Так Нужного Вашему Телу». Стеклянная стена, за ней - движущиеся цветные пятна. Очень похоже на телевидение.
Проходят двое парней, игравших в «Пэкмен». Пыльные теннисные тапочки ступают бесшумно. Похоже, что эти ребята могут пить «никвилл» для развлечения. Грязные черные волосы свисают во все стороны, толстые серые дырявые свитера. Джим смотрит на них из-под козырька кепки, глаза прищурены, мозг почти отключился.
Парни тихо открывают дверь сушилки и перекладывают вещи в грязные бакалейные сумки.
Джим впадает во вневременную апатию.
Внезапно женщина вскрикивает и вскакивает на ноги. Парни уносятся, дверцы сушилок качаются на петлях.
Парни стремятся наружу - пробегают мимо Джима, выскакивают за дверь они уже на улице.
Они забрали его одежду - доходит наконец до Джима. Его, и женщины. Они просто вынули одежду из сушилок и засунули в бакалейные пакеты. Джим неуверенно встает на ноги, в голове шумит. Женщина пытается гнаться за ними, лицо ее искажено яростью и каким-то незнакомым, болезненным отчаянием.
Джим бежит за ней.
Распахивает стеклянную дверь, выбегает к слабому зимнему солнцу. Дети несутся по тротуару, из сумок падают носки. Джим кашляет. Пешком он их не догонит. Он распахивает дверь своего фургончика, запрыгивает внутрь, зовет женщину - «Эй!», включает зажигание. Женщина быстро соображает, запрыгивает на пассажирское сиденье.
Джим врубает заднюю, затем первую и с ревом устремляется в погоню.
Парни опередили их на полквартала, неуклюже бегут вдоль витрины магазина.
Джим нагоняет их, мотор ревет, мозг медленно, неохотно оживает. Сзади, за сварочным аппаратом, у него лежит дубинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9