Флора. Вы всерьез?
Дас. В высшей степени. (Он вынимает небольшой альбом для набросков и вырывает лист, который застенчиво протягивает ей.)
Флора. «…и он подарил мне карандашный набросок меня же, вещающей о литературной жизни».
Флора возвращается к Кумарасвами.
Пайк. Она упоминает карандашный набросок. Не знаете ли вы, что с ним случилось?
Миссис Свон. Я точно никогда его не видела. Я запомнила бы, если б он оказался среди того, что называлось ее имуществом. Это был один-единственный саквояж.
Пайк. Он все еще у вас?
Миссис Свон. Что? Ее саквояж? Господи, он уже тогда был разбитым старьем, а мы с Эриком постоянно переезжали. От вещей приходилось избавляться…
Пайк. Вы выбросили саквояж Флоры Крю?
Миссис Свон. Что это вы затеваете, Элдон? Багажный музей? В самом деле, вы суетитесь вокруг нее, как старуха. А я, разумеется, нет.
Пайк. Но она же была Флорой Крю!
Миссис Свон (твердо). Если так, то где все были шестьдесят лет назад?
Миссис Свон вновь наполняет чашки. Пайк достает еще одно или два письма из коробки и просматривает их. Нирад Дас подъезжает к гостевому домику на велосипеде. Его деревянный ящик с красками привязан к заднему багажнику. Сложенный мольберт привязан к спине. Он управляет одной рукой и держит в свободной руке холст. Флора выходит из комнаты в платье ва-сильково-голубого цвета.
Флора. Доброе утро!
Дас. Мисс Крю! Я здесь! Немного опоздал! Простите!
Флора. Я не заметила – я писала письмо. Я хорошо выгляжу?
Дас (нервно). Очень, очень хорошо.
Флора. Что ж… это будет славно, мы оба станем работать. Поэт и художник. Рабочий процесс.
Дас отвязывает свой ящик и располагается на веранде.
Флора располагается за рабочим столом.
Пайк удивляется письму.
Пайк. Она говорит, краска на бумаге.
Миссис Свон. Да.
Пайк. «Мазок краски на бумаге»… «может быть, душа моя останется мазком краски на бумаге»… Она имеет в виду настоящую картину, не так ли?
Миссис Свон. Не знаю.
Пайк. И еще «обнажившаяся». Она говорит «обнажившаяся». Ню. На бумаге. Это должна быть акварель, правда?
Миссис Свон. Что должно быть? Здесь ничего нет.
Пайк. Если все это не намекает на портрет обнаженной Флоры, то на что это намекает, по-вашему?
Миссис Свон. На все, что угодно, или ни на что. Как вам захочется. Разве не в этом суть поэзии?
Пайк. Не знаю. Я не поэт, но прочтение здесь весьма специфическое. Покинутый дом… где этот кусок?
Миссис Свон. У вас в зубах, Элдон.
Пайк. Вот. «В пустом доме… может быть, моя душа останется мазком краски на бумаге, словно я и прожила жизнь здесь, как Радха…»
Миссис Свон. Радха.
Пайк. «…прекраснейшая из пастушек, обнажившаяся…»
Миссис Свон (спешно прерывает). Портрет тем не менее на холсте, и Флора на нем в своем васильковом платье.
Пайк. Портрет?
Миссис Свон. Она где-то там упоминает портрет. Он был свернут в саквояже.
Пайк. Элеанор, вы хотите сказать, что портрет Флоры существует?
Миссис Свон. Хотите взглянуть?
Пайк. Боже мой!
Миссис Свон. Он довольно скверный. Как афиша индийского кинофильма. Кажется, я знаю, где он, но я должна буду спустить его вниз для вас. Может быть, зайдем в дом? Солнце скоро сядет.
Пайк. Боже мой! Но это… Боже мой! Ведь у нее никогда не было их, настоящих портретов.
Миссис Свон. Это так. Кроме парижского портрета, но он тоже был на холсте.
Пайк. Парижский портрет?
Миссис Свон. Да, первый приезд Флоры в Париж. Официально она водила машину «скорой помощи», последний год войны … так что, вероятно, ей было двадцать три, когда она встретила Модильяни .
Пайк. Модильяни?
Миссис Свон. О, Флора знала всех. Не то чтобы хоть кто-то знал о Модильяни в то время.
Пайк. Портрет Модильяни?
Миссис Свон. Во время Перемирия мне было девять, так что это случилось, о господи, шестьдесят шесть лет назад. Знаете, мне почти семьдесят пять.
Пайк. Элеанор… я не верю своим ушам.
Миссис Свон. Боюсь, что так. Я родилась в тысяча девятьсот девятом. Впрочем, спасибо, Элдон. Возьмите еще торта.
Пайк. Нет, благодарю вас… я… простите… портрет Флоры работы Модиль…
Миссис Свон. Да. Ню. Я и сама его никогда не видела. Я была тогда школьницей, а потом было поздно.
Пайк. Поздно?
Миссис Свон. Да, одно слово, невезение. Размалеванную Флору, как пробку в бурю, выносит на верхнюю полку платяного шкафа в моем шеппертонском бунгало, а Модильяни, который оплатил бы это бунгало несколько раз, сожжен в пепел в ванной комнате отеля «Риц».
Она уже собрала чайный поднос и уходит с ним.
Пайк. Вы не могли бы все это повторить еще раз?
Пайк семенит за ней.
Флора в голубом платье – за столом на веранде. Пишет в записной книжке авторучкой. Останавливается в раздумье, сидит почти застыв. Ее ноги босы; обувь аккуратно стоит в стороне. Дас пишет ее портрет.
Флора (на записи):
Да, я плаваю в зное, как плавает в ванне невеста,
Без тайн, впитавшая воздуха жар,
Что влагой сгустится в руке и стечет,
Прервет мне дыханье. Да, я
Раз-облачена, разведана жаром,
Пятном, которое не остановят
Ни сжатые лазы, ни мягкие стоки.
Оно разгладится грузно и
Вдавит меня в простыню.
Да, перед вами женщина в доме
Сетей. Она выдавит кислород
Из воздуха, и пряная ночь сгустится
В индийскую тушь.
Иначе, если угодно, пред вами…
Флора машинально скрещивает ноги. Дас останавливает работу. Он ждет терпеливо. Она замечает, что Дас остановился.
Ох…
Дас. Нет, пожалуйста, сидите, как вам удобно.
Флора. Простите! (Она расставляет ноги.) Вот. Так было?
Дас. Вы очень терпеливы ко мне. Мне кажется, вы по природе очень добры.
Флора. Вы так считаете, мистер Дас?
Дас. Я уверен. Можно я задам вам личный вопрос?
Флора. Это уже личный вопрос.
Дас. Боже мой, неужели?
Флора. Мне всегда так кажется. Звучит очень лично. Вы просите карт-бланш, мистер Дас. Вы хотите, чтобы я вам раскрылась?
Дас (несколько паникует). Мой вопрос всего лишь о вашей поэме!
Флора. По крайней мере, вы знаете, что это личный вопрос.
Дас. Теперь я, разумеется, не задам его.
Флора. В таком случае я вам отвечу. Моя поэма – о жаре.
Дас. О, благодарю.
Флора. Я принимаю позу. Перо к бумаге. Ноги врозь. Знаете, вы первый мужчина, который выписывает ногти на моих ногах.
Дас. Вообще, я занят складками вашего подола.
Флора. А… здесь вы не первый.
Дас. Вас уже писали? Ну конечно! И не раз, я предполагаю!
Флора. В самом деле, мистер Дас, ваша природа гораздо добрее моей.
Флора возвращается к работе. Дас возвращается к работе. Аниш Дас входит в сад в Шеппертоне. При нем мягкая папка. Он садится на одно из садовых кресел.
Мистер Дас, я раздумываю, не задать ли вам один деликатный вопрос, по-дружески, как бывает между художниками.
Дас. О, мисс Крю, это превосходит мои самые фантастические надежды на наше содружество! Бесспорно, это красный день в моем календаре!
Флора. Если вы будете таким индусом, я не задам вопроса.
Дас. Но я не могу быть меньшим индусом, чем я есть.
Флора. Сможете, если постараетесь. Не знаю, спрошу ли я вас теперь.
Дас. И не нужно, дорогая мисс Крю! Вы подумали об этом. Незаданный, почти заданный вопрос объединил нас на мгновение близостью; мы совпали в вашем разуме, как искры в стеклянном сосуде с вакуумом, и этот красный день не утеряет своей метки.
Флора. Опять вы за свое, мистер Дас.
Дас. Вы хотите, чтобы я не был индийцем?
Флора. Я так выразилась, да, но я имела в виду, чтобы вы были большим индийцем или, по меньшей мере, просто индийцем, не обангличаненным индийцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20