Как я уже говорил, я считал, что «спасаю положение», и это меня подстегивало. Накануне отплытия, вместо того, чтобы проверить аптечку, как намеревался, я сел в машину и помчался в «Леди Гров» — сообщить тете Сьюзен об отъезде и переодеться, чтобы поразить леди Оспри и ее падчерицу вечерним визитом.
Я застал обеих леди дома у камина; в тот зимний вечер огонь пылал как-то особенно весело. Помнится, небольшая гостиная, в которой они сидели, показалась мне удивительно нарядной и уютной. Леди Оспри в бледно-лиловом платье с кружевной вставкой сидела на диване, обитом лощеным ситцем, и раскладывала замысловатый пасьянс при свете высокой лампы, затененной абажуром; Беатриса в белом платье, оставлявшем открытой шею, читала в кресле и курила папиросу, сбоку на нее падал свет другой лампы. В комнате были белые панели и пестрые занавески. Два ярких источника света окружал мягкий полумрак, а круглое зеркало поблескивало в нем, словно озерцо коричневой воды. Я скрашивал свое неожиданное вторжение тем, что вел себя, как самый послушный раб этикета. И в иные минуты леди Оспри, кажется, на самом деле начинала верить, что визит мой абсолютно необходим и что с моей стороны было бы неучтиво, если бы я не пришел именно так и именно в этот час. Но то были лишь краткие минуты.
Меня приняли со сдержанным изумлением. Леди Оспри интересовалась моим лицом и разглядывала шрам. Чувствовалось, что ее расположила ко мне Беатриса. Наши взгляды встретились, и я увидел в ее глазах недоумение и испуг.
— Я отправляюсь на западное побережье Африки, — сказал я.
Они задавали вопросы, но мне нравилось отвечать туманно.
— У нас там дела. Мне надо обязательно ехать. Не знаю, когда смогу вернуться.
После этого взгляд Беатрисы стал еще более пристальным и испытующим.
Разговор не клеился. Я рассыпался в благодарностях за их доброту ко мне после того несчастного случая. Пробовал разобраться в пасьянсе леди Оспри, хотя она не обнаружила ни малейшего желания обучать меня этому искусству. Наконец мне оставалось только раскланяться.
— Куда вы торопитесь? — коротко сказала Беатриса.
Она подошла к роялю, достала с этажерки стопку нот, покосилась на спину леди Оспри и, подав мне знак, умышленно уронила всю стопку на пол.
— Нам нужно поговорить, — сказала она, стоя на коленях рядом со мной, пока я помогал ей собирать ноты. — Переворачивайте мне страницы. У рояля.
— Я не умею читать ноты.
— Переворачивайте мне страницы.
Затем мы сидели у рояля, и Беатриса бравурно и фальшивя играла. Она поглядела через плечо — леди Оспри раскладывала свой пасьянс. Старуха вся раскраснелась, казалось, она старается незаметно для нас сплутовать, чтобы пасьянс вышел.
— В Западной Африке мерзкий климат, правда? Вы собираетесь там поселиться? Почему вы едете?
Беатриса спрашивала очень тихо, не давая мне возможности отвечать. Затем в такт исполняемой ею музыке она сказала:
— Позади дома сад… в ограде калитка… выход на тропинку. Поняли?
Я перевернул две страницы сразу, что, впрочем, не отразилось на ее игре.
— Когда? — спросил я.
Она взяла несколько аккордов.
— Не умею я играть эту вещь, — сказала она. — В полночь.
Некоторое время она сосредоточенно играла.
— Возможно, вам придется ждать.
— Я подожду.
Заканчивая игру, она «смазала», как говорят мальчишки.
— Я сегодня не в ударе, — сказала она, вставая и глядя мне в глаза. — Я хотела на прощание сыграть вам по своему выбору.
— Это был Вагнер, Беатриса? — спросила леди Оспри, подняв голову. — Он прозвучал что-то очень сумбурно…
Я откланялся. Прощаясь с леди Оспри, я ощутил странный укол совести. Был ли это первый признак душевной зрелости, или же виной была моя неопытность в делах романтических, только мне было явно не по себе при мысли, что мне предстоит вторгнуться во владения этой почтенной дамы через садовую калитку. Я поехал к себе, застал Котопа с книгой в постели, сообщил ему об отъезде в Западную Африку, провел с ним около часа, обсуждая основные детали «Лорда Робертса Бета», и поручил закончить работу к моему возвращению. Я отослал автомобиль в «Леди Гров» и в том же меховом пальто — январская ночь была сырой, и холод пронизывал насквозь — отправился назад в Бедли-Корнер. Тропинку позади дома леди Оспри я нашел сразу и по ней дошел к калитке в ограде за десять минут до срока. Я закурил сигару и стал шагать взад и вперед. Эта ночная история с садовой калиткой, необычная, смахивающая на интригу, застигла меня врасплох. Самолюбования и позерства как не бывало; я напряженно думал о Беатрисе; в ней было что-то русалочье, и это всегда пленяло меня, казалось неожиданным, и вот это свидание тоже было такой необычной выдумкой.
Беатриса пришла за минуту до полуночи; тихо отворилась дверь, и в морозной мгле появилась серая фигурка с непокрытой головой, в кожаном автомобильном пальто на меху. Она мотнулась ко мне, лицо ее нельзя было разглядеть, и глаза казались совсем черными.
— Почему вы едете в Западную Африку? — сразу спросила она.
— Пошатнулись дела. Я должен ехать.
— Вы уезжаете… не из-за?.. Вы же вернетесь?
— Месяца через три-четыре, — сказал я, — не позже.
— Значит, это не из-за меня?
— Нет, — ответил я. — Почему бы мне уезжать из-за вас?
— Вот и хорошо. Никогда не знаешь, о чем люди думают или что они могут вообразить. — Она взяла меня под руку. — Погуляем, — сказала она.
Я огляделся, было темно. Падала изморось.
— Это ничего, — засмеялась она. — Мы можем пройти тропинкой на дорогу к Старому Уокингу. Вы не возражаете? Конечно, нет. Я без шляпы. Это неважно. Никто не встретится.
— Откуда вы знаете?
— Я уже бродила так… Еще бы! Уж не думаете ли вы, — она кивнула в сторону дома, — что это и есть вся моя жизнь?
— Да нет же! — воскликнул я. — Разумеется, нет.
Она потянула меня на тропинку.
— Ночь — мое время, — сказала она, идя рядом. — Во мне есть что-то от оборотня. В этих старинных семьях никогда не знаешь… Я часто удивляюсь… Но все равно, вот мы одни в целом мире. Теперь и небо в тучах, и холод, и изморось. И мы вместе. Мне нравится изморось на лице и волосах, а вам? Когда вы отплываете?
Я сказал, что завтра.
— Ну, сейчас нет никакого завтра. Только вы и я! — Она остановилась и посмотрела мне в лицо. — Вы все только отвечаете, а ничего мне не скажете!
— Да, — согласился я.
— А в прошлый раз говорили только вы.
— Как болван. Но теперь…
Мы не отводили глаз друг от друга.
— Вам хорошо здесь?
— Хорошо… Да… Очень хорошо.
Она положила мне руки на плечи и притянула к себе, чтобы я поцеловал ее.
— А! — вздохнула она, и на несколько мгновений мы прильнули друг к другу.
— Вот и все, — сказала она, отстраняясь. — Какие мы сегодня запутанные! Я знала, что когда-нибудь мы поцелуемся опять. Всегда знала. С того раза прошла целая вечность.
— В папоротнике.
— В чаще. Вы помните? У вас были холодные губы. А у меня? Те же губы… после стольких лет… после столь многого!.. А теперь давайте немного побродим в этом затерянном во тьме мире. Я возьму вас за руку. Только побродим, хорошо? Держитесь за меня крепко, я ведь дорогу знаю… и не говорите… пожалуйста, не говорите. Или вам хочется говорить?.. Лучше я буду вам рассказывать! Знаете, милый, мир затерян — он умер, исчез, и здесь только мы. В этом мрачном, диком месте… Мы умерли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Я застал обеих леди дома у камина; в тот зимний вечер огонь пылал как-то особенно весело. Помнится, небольшая гостиная, в которой они сидели, показалась мне удивительно нарядной и уютной. Леди Оспри в бледно-лиловом платье с кружевной вставкой сидела на диване, обитом лощеным ситцем, и раскладывала замысловатый пасьянс при свете высокой лампы, затененной абажуром; Беатриса в белом платье, оставлявшем открытой шею, читала в кресле и курила папиросу, сбоку на нее падал свет другой лампы. В комнате были белые панели и пестрые занавески. Два ярких источника света окружал мягкий полумрак, а круглое зеркало поблескивало в нем, словно озерцо коричневой воды. Я скрашивал свое неожиданное вторжение тем, что вел себя, как самый послушный раб этикета. И в иные минуты леди Оспри, кажется, на самом деле начинала верить, что визит мой абсолютно необходим и что с моей стороны было бы неучтиво, если бы я не пришел именно так и именно в этот час. Но то были лишь краткие минуты.
Меня приняли со сдержанным изумлением. Леди Оспри интересовалась моим лицом и разглядывала шрам. Чувствовалось, что ее расположила ко мне Беатриса. Наши взгляды встретились, и я увидел в ее глазах недоумение и испуг.
— Я отправляюсь на западное побережье Африки, — сказал я.
Они задавали вопросы, но мне нравилось отвечать туманно.
— У нас там дела. Мне надо обязательно ехать. Не знаю, когда смогу вернуться.
После этого взгляд Беатрисы стал еще более пристальным и испытующим.
Разговор не клеился. Я рассыпался в благодарностях за их доброту ко мне после того несчастного случая. Пробовал разобраться в пасьянсе леди Оспри, хотя она не обнаружила ни малейшего желания обучать меня этому искусству. Наконец мне оставалось только раскланяться.
— Куда вы торопитесь? — коротко сказала Беатриса.
Она подошла к роялю, достала с этажерки стопку нот, покосилась на спину леди Оспри и, подав мне знак, умышленно уронила всю стопку на пол.
— Нам нужно поговорить, — сказала она, стоя на коленях рядом со мной, пока я помогал ей собирать ноты. — Переворачивайте мне страницы. У рояля.
— Я не умею читать ноты.
— Переворачивайте мне страницы.
Затем мы сидели у рояля, и Беатриса бравурно и фальшивя играла. Она поглядела через плечо — леди Оспри раскладывала свой пасьянс. Старуха вся раскраснелась, казалось, она старается незаметно для нас сплутовать, чтобы пасьянс вышел.
— В Западной Африке мерзкий климат, правда? Вы собираетесь там поселиться? Почему вы едете?
Беатриса спрашивала очень тихо, не давая мне возможности отвечать. Затем в такт исполняемой ею музыке она сказала:
— Позади дома сад… в ограде калитка… выход на тропинку. Поняли?
Я перевернул две страницы сразу, что, впрочем, не отразилось на ее игре.
— Когда? — спросил я.
Она взяла несколько аккордов.
— Не умею я играть эту вещь, — сказала она. — В полночь.
Некоторое время она сосредоточенно играла.
— Возможно, вам придется ждать.
— Я подожду.
Заканчивая игру, она «смазала», как говорят мальчишки.
— Я сегодня не в ударе, — сказала она, вставая и глядя мне в глаза. — Я хотела на прощание сыграть вам по своему выбору.
— Это был Вагнер, Беатриса? — спросила леди Оспри, подняв голову. — Он прозвучал что-то очень сумбурно…
Я откланялся. Прощаясь с леди Оспри, я ощутил странный укол совести. Был ли это первый признак душевной зрелости, или же виной была моя неопытность в делах романтических, только мне было явно не по себе при мысли, что мне предстоит вторгнуться во владения этой почтенной дамы через садовую калитку. Я поехал к себе, застал Котопа с книгой в постели, сообщил ему об отъезде в Западную Африку, провел с ним около часа, обсуждая основные детали «Лорда Робертса Бета», и поручил закончить работу к моему возвращению. Я отослал автомобиль в «Леди Гров» и в том же меховом пальто — январская ночь была сырой, и холод пронизывал насквозь — отправился назад в Бедли-Корнер. Тропинку позади дома леди Оспри я нашел сразу и по ней дошел к калитке в ограде за десять минут до срока. Я закурил сигару и стал шагать взад и вперед. Эта ночная история с садовой калиткой, необычная, смахивающая на интригу, застигла меня врасплох. Самолюбования и позерства как не бывало; я напряженно думал о Беатрисе; в ней было что-то русалочье, и это всегда пленяло меня, казалось неожиданным, и вот это свидание тоже было такой необычной выдумкой.
Беатриса пришла за минуту до полуночи; тихо отворилась дверь, и в морозной мгле появилась серая фигурка с непокрытой головой, в кожаном автомобильном пальто на меху. Она мотнулась ко мне, лицо ее нельзя было разглядеть, и глаза казались совсем черными.
— Почему вы едете в Западную Африку? — сразу спросила она.
— Пошатнулись дела. Я должен ехать.
— Вы уезжаете… не из-за?.. Вы же вернетесь?
— Месяца через три-четыре, — сказал я, — не позже.
— Значит, это не из-за меня?
— Нет, — ответил я. — Почему бы мне уезжать из-за вас?
— Вот и хорошо. Никогда не знаешь, о чем люди думают или что они могут вообразить. — Она взяла меня под руку. — Погуляем, — сказала она.
Я огляделся, было темно. Падала изморось.
— Это ничего, — засмеялась она. — Мы можем пройти тропинкой на дорогу к Старому Уокингу. Вы не возражаете? Конечно, нет. Я без шляпы. Это неважно. Никто не встретится.
— Откуда вы знаете?
— Я уже бродила так… Еще бы! Уж не думаете ли вы, — она кивнула в сторону дома, — что это и есть вся моя жизнь?
— Да нет же! — воскликнул я. — Разумеется, нет.
Она потянула меня на тропинку.
— Ночь — мое время, — сказала она, идя рядом. — Во мне есть что-то от оборотня. В этих старинных семьях никогда не знаешь… Я часто удивляюсь… Но все равно, вот мы одни в целом мире. Теперь и небо в тучах, и холод, и изморось. И мы вместе. Мне нравится изморось на лице и волосах, а вам? Когда вы отплываете?
Я сказал, что завтра.
— Ну, сейчас нет никакого завтра. Только вы и я! — Она остановилась и посмотрела мне в лицо. — Вы все только отвечаете, а ничего мне не скажете!
— Да, — согласился я.
— А в прошлый раз говорили только вы.
— Как болван. Но теперь…
Мы не отводили глаз друг от друга.
— Вам хорошо здесь?
— Хорошо… Да… Очень хорошо.
Она положила мне руки на плечи и притянула к себе, чтобы я поцеловал ее.
— А! — вздохнула она, и на несколько мгновений мы прильнули друг к другу.
— Вот и все, — сказала она, отстраняясь. — Какие мы сегодня запутанные! Я знала, что когда-нибудь мы поцелуемся опять. Всегда знала. С того раза прошла целая вечность.
— В папоротнике.
— В чаще. Вы помните? У вас были холодные губы. А у меня? Те же губы… после стольких лет… после столь многого!.. А теперь давайте немного побродим в этом затерянном во тьме мире. Я возьму вас за руку. Только побродим, хорошо? Держитесь за меня крепко, я ведь дорогу знаю… и не говорите… пожалуйста, не говорите. Или вам хочется говорить?.. Лучше я буду вам рассказывать! Знаете, милый, мир затерян — он умер, исчез, и здесь только мы. В этом мрачном, диком месте… Мы умерли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109