В уму у стены, ближе к авансцене, стол, на нем под темным абажуром лампа. За столом Инна Александровна читает газеты. А н н а что-то шьет. Лунц ходит взад и вперед. У одного из шкапов Верховцев на костылях, достает книгу. Глубокая тишина, какая бывает только в горах.
Молчание продолжается некоторое время после открытия занавеса.
Верховцев (бормочет) . А, черт!
Инна Александровна Валя, ты читал, что президент отказал Кассовскому в помиловании?
Верховцев Читал.
Инна Александровна. Что же это такое, а?
Верховцев Расстреляют.
Инна Александровна Докуда же это будет, господи? Неужели и так мало жертв?
Верховцев (несет книгу под мышкой, роняет) . А, чтоб тебя черт… Анна, подними.
Анна (медленно встает) . Сейчас.
Лунц молча поднимает книгу, кладет на стол и продолжает ходить.
Верховцев (медленно садится, перелистывает книгу; Анне) . Неужели тебе не надоест ковырять?
Анна. Нужно же что-нибудь делать.
Верховцев Читала бы.
Анна не отвечает. Молчание.
Нет, не могу. Какая дьявольская тишина, как в гробу! Еще неделя такая, и я брошусь в пропасть, запью, побью Поллака.
Лунц (нервно) . Ужасная тишина! Точно осуществился сон Байрона: солнце погасло, все уже умерло на земле, и мы – последние люди. Ужасная тишина!
Верховцев Житов, вы что там делаете?
Житов. (с веранды) . Смотрю.
Верховцев (презрительно) . «Смотрю»!
Молчание.
Не могу я без работы!
Анна. Что же поделаешь, надо терпеть.
Верховцев Терпи ты, если хочешь, а я… Черт! (Читает.)
Инна Александровна (сидит, задумавшись) . Сереженьке теперь было бы двадцать один год уж… Красивый он был мальчик, на Колю похож был… Анюта, ты его помнишь?
Анна. Нет.
Инна Александровна А я так помню… Ты, Анюта, била его, ты злая была маленькая. И как скрутило быстро – в три дня. Воспаление слепой кишки – у такого-то крошки! Как стали резать ему животик, так, поверите ли, Иосиф Абрамович…
Верховцев. Да ну вас, ей-богу! Весь вечер сегодня все о покойниках. Ну, умер и умер, и хорошо сделал, что умер. Житов, идите сюда разговаривать!
Житов. Сейчас.
Лунц . Какая тоска!
Верховцев А что Маруся-то пишет, Инна Александровна?
Инна Александровна (со вздохом) . Пишет много, да толку не добьешься. Обещает через неделю, а там опять что-нибудь задержало, а там опять через неделю. Вот и во вчерашнем письме то же…
Верховцев Знаю, знаю, я думал, нет ли чего нового.
Инна Александровна. Уж не заболел ли Колюшка?
Верховцев Так и заболел уж! Скажите еще: умер.
Лунц . Она тогда мертвого его украдет и привезет.
Инна Александровна Да что вы? Что вы говорите-то, подумайте!
Житов. (входит) . Ну, о чем говорить?
Верховцев Садитесь. Вы что там делаете?
Житов. На звезды смотрел. Какие они сегодня красивые и беспокойные.
Входит Петя . Вообще в течение действия он несколько раз проходит сцену.
Лунц . А я сегодня не могу смотреть на звезды. Я не знаю, куда бы от них ушел, я спрятался бы в подвал, но и там я буду их чувствовать. Понимаете: как будто нет расстояний. Как будто все эти громады, живые и мертвые, столпились над землей и приближаются к ней, и что-то такое в них есть… Я не знаю. (Ходит, продолжая жестикулировать.)
Житов. Атмосфера тут очень чистая. Вот в Калифорнии…
Верховцев А вы были в Калифорнии?
Житов. Был. Вот в Калифорнии, на обсерватории Лика, так, правда, иногда жутко смотреть.
Петя. Мама, откуда у вас в кухне эта старуха?
Инна Александровна Какая? А, эта-то? Пришла, я и велела ее приютить. Снизу она, из долины. Нищенка, что ли, глухая, у нее не поймешь.
Петя. Как же она взошла на гору? Как она могла?
Верховцев Вам бы тут, теща, богадельню устроить.
Инна Александровна А что ты думаешь? Может быть, и устрою, если Сергей Николаевич согласится. Ты почитал бы…
Петя. (настойчиво) . Мама, как она взошла?
Инна Александровна Да не знаю, голубчик. Ты почитал бы, что Марусечка о голодных детках пишет: Мамочка, хлебца хочу, – ну и пошла мать за хлебом, и уж как она его там достала – и говорить не стоит…
Пришла, а девочка-то уже мертвая.
Анна. Благотворительностью ничего не сделаешь.
Инна Александровна. Что же, так пусть и умирают?
Петя. Пусть умирают. Иосиф, вы что-то грустны сегодня?
Лунц Да, Петя, у меня очень тяжелые мысли. Это такая ночь, я не знаю, какая это ночь. Это ночь призраков. Вы смотрели сегодня на звезды?
Петя. А мне вот весело! (Бренчит что-то дикое на рояле.)
Верховцев Оставь!
Петя. (играет и поет) . Как мне весело!
Инна Александровна. Да ну, Петечка, оставь же!
Петя громко захлопывает крышку рояля и выходит на веранду. Молчание.
Лунц . А Трейч скоро вернется?
Верховцев . Не вышло… значит, сегодня или завтра. Житов, что вы все молчите?
Житов. Так. Не хочется говорить что-то.
Лунц У меня такие тяжелые мысли! Такие тяжелые мысли! Так можно убить себя.
Верховцев Пустое. Среди астрономов нет самоубийц.
Лунц . Я плохой астроном. Очень, очень плохой.
Анна. Тем и лучше, вот и займитесь чем-нибудь дельным.
Лунц . Я сегодня боюсь звезд. Я думаю: какие они огромные, какие они равнодушные и как им нет никакого дела до меня, и я становлюсь такой маленький, такой жалкий – как, знаете, цыпленок, который во время еврейского погрома спрятался куда-нибудь, сидит и ничего не понимает.
Петя. входит.
Верховцев Звезды – и еврейский погром… Странная комбинация.
Инна Александровна (предостерегающе кивает головой Верховцеву) . Это оттого, Иосиф Абрамович, что у всех нас нервы развинтились. Ведь подумать только: уже полтора месяца, как уехала Маруся, а ничего нет. Я сама, на что ко всему привычный человек, а и то вздрагивать начала.
Лунц . Летает пух, звенят стекла, а он сидит – и что он думает?
Верховцев Ничего не думает. Думает, что снег идет.
Лунц Меня пугает бесконечность. Какая бесконечность? Зачем бесконечность? Вот я смотрю на звезды: одна, десять, миллион – и все нет конца. Боже мой, кому же я жаловаться буду?
Верховцев А зачем жаловаться?
Лунц . Вот я, маленький еврей… (Ходит, продолжая жестикулировать.)
Поллак (входит) . Добрый вечер. Я могу, господа, посидеть с вами?
Я не помешаю?
Инна Александровна. Конечно, нет. Пожалуйста.
Поллак. Магнитная стрелка очень колеблется, Лунц. Завтра нужно наблюдать солнце.
Лунц что-то бормочет.
Вам я уж не говорю, Житов, – вы, по-видимому, окончательно бросили занятия. Вы уезжаете?
Житов. Да. Послезавтра.
Инна Александровна . Что это? Ведь вы же, Василий Васильевич, хотели подождать Колюшку? Как же это вы так? сразу?
Житов. Да нет же. Надо ехать. Засиделся.
Верховцев. Вот будет тощища, как вы уедете. Пошлите вы к черту эту Зеландию.
Житов. Нет, надо.
Анна. А вы что же не работаете, господин Поллак?
Поллак. Сегодня я мечтаю, уважаемая Анна Сергеевна. Сегодня мне исполнилось тридцать два года, и именно в эту минуту. Я родился вечером, в десять часов тридцать семь минут. Вычитая разницу во времени, получается (смотрит на часы) как раз десять часов шестнадцать минут.
Верховцев Поздравляю.
Поллак. Благодарю вас. И я сегодня немного мечтаю. В мои тридцать два года я уже сделал довольно много для науки, и мое имя… Впрочем, я не буду входить в подробности. И я уже имею право устраивать личную жизнь.
Верховцев Да неужели вы женитесь? Вот так штука!
Поллак. Да, вы угадали. Я женюсь.
Инна Александровна И хорошо делаете, голубчик. Только бы жена попалась хорошая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13