его опередил норвежец Роальд Амундсен. Пири обнаружил в заветной точке вымпел, оставленный соперником всего за неделю до этого. Обратно он решил возвращаться, не повторяя маршрута Амундсена, — пошел через область магнитного полюса и погиб…
Полвека спустя, в 1959 году, советская экспедиция, основавшая в Антарктиде станцию «Мирный», отправила группу из шести исследователей в глубь континента с целью достичь Южного полюса. Вернулись лишь двое. По официальной версии, причиной трагедии были жестокая буря, сильнейшие морозы и отказ двигателя у вездехода.
Следующей группой исследователей, отправившейся к Южному магнитному полюсу, стала американская — со станции «Мак-Мердо». Было это в 1961 году. Американцы учли печальный опыт советских коллег — оборудование взяли самое совершенное, в экспедиции участвовали 17 человек на трех вездеходах, с ними поддерживалась постоянная радиосвязь. В этой экспедиции никто не погиб. Но вернулись люди в одной машине, на грани помешательства. Всех немедленно эвакуировали на родину, но о том, что произошло в походе, известно до сих пор очень мало: несколько газетных заметок, более сенсационных, нежели информативных, и две статьи в научных журналах. С тех пор к Южному полюсу экспедиций не предпринималось.
Один из оставшихся в живых участников советского похода к Южному магнитному полюсу, Юрий Ефремович Коршунов, до недавнего времени жил в Санкт-Петербурге. Одному репортеру удалось «разговорить» его по поводу случившегося в том давнем походе. Репортер записал рассказ полярника, но опубликовать его при жизни полярника так и не сумел. Однако не так давно рассказ Юрия Коршунова, изобилующий невероятными подробностями, появился в американской печати. Приводим его перевод.
Визит плазмозавра
Был полярный день, и почти все время нашего пути стояла прекрасная погода. Термометр показывал всего -30 °C, ветра не было, для Антарктиды это редкость. Мы прошли маршрут за три недели, не потеряв ни минуты на ремонт машины. В общем, все шло слишком хорошо.
Первая неприятность произошла, когда мы разбили лагерь в точке, соответствующей, по нашим замерам, Южному магнитному полюсу. Все были вымотаны, поэтому легли спать пораньше, но заснуть не могли. Чувствуя неясное беспокойство, я встал, вышел из палатки и метрах в трехстах от нашего вездехода увидел какой-то светящийся шар! Он подпрыгивал, будто футбольный мяч, только размеры его были раз в сто больше. Я закричал, и все выбежали наружу. Шар перестал подпрыгивать и медленно покатился к нам, на ходу меняя форму и превращаясь в какое-то подобие колбасы. Менялся и цвет — становился темнее, а в передней части «колбасы» появилось отверстие, похожее на пасть. Снег под «колбасой» шипел, будто она была раскаленной. Пасть шевелилась, и казалось, что «колбаса» что-то говорит.
Фотограф экспедиции Саша Городецкий пошел вперед со своей камерой, хотя старший группы Андрей Скобелев кричал, чтобы он не смел подходить к «колбасе», а еще лучше, чтобы вообще стоял на месте! Но Саша продолжал идти, щелкая затвором. А шар опять изменил форму — вытянулся узкой лентой, и вокруг Саши возник светящийся нимб, будто вокруг головы святого. Помню, как он закричал и уронил аппарат…
В этот момент раздались два выстрела — стрелял Скобелев и стоявший справа от меня наш врач Рома Кустов… Мне показалось, что стреляли не разрывными пулями, а бомбами — такой был звук. Светящаяся лента вспухла, во все стороны брызнули искры и какие-то короткие молнии, и Саша оказался охваченным как бы огнем Святого Эльма!..
Я бросился к Саше. Он лежал ничком и… был мертв! Затылок, ладони и, как потом оказалось, вся спина словно обуглились, полярный спецкостюм превратился в лохмотья.
Мы попытались связаться по радио с нашей станцией «Мирный», но из этого ничего не вышло, в эфире творилось нечто невообразимое — сплошной свист и рычание.
Никогда мне не приходилось встречать такую дикую магнитную бурю! Она продолжалась все трое суток, которые мы провели на магнитном полюсе.
Фотокамера оказалась расплавленной, будто от прямого попадания молнии. Снег и лед — там, где «проползла» лента, — испарились, образовав колею глубиной в полметра и шириной метра два. Мы похоронили Сашу на полюсе.
Плазмозавр возвращается
Через двое суток все повторилось… Мы работали снаружи, настроение было подавленным, снежный холм на Сашиной могиле так и стоял перед глазами. Сначала появился один шар — прямо на Сашином холме, а минуту спустя — еще два. На этот раз мы все видели: шары возникли, будто сгустившись из воздуха, на высоте примерно сотни метров, и только тогда медленно опустились, повисели над землей и начали двигаться по каким-то сложным траекториям, приближаясь к нам. Андрей Скобелев снимал, а я замерял электромагнитные и спектральные характеристики — приборы заранее установили метрах в ста от машины. Кустов и Борисов стояли рядом с карабинами наизготовку. Они начали стрелять, едва только им показалось, что шары вытягиваются, превращаясь в «колбасу».
Когда мы пришли в себя от шока, шаров уже не было, в воздухе стоял запах озона, будто после сильной грозы. А Кустов с Борисовым лежали на снегу. Мы сразу бросились к ним, думали, что еще можно чем-то помочь. Потом обратили внимание на нашего старшего. Он стоял, прижав ладони к глазам, фотокамера лежала на льду метрах в пяти. Он ничего не помнил и ничего не видел…
Кустова и Борисова мы даже не смогли похоронить — сил не было. Хотелось одного — поскорее унести ноги. А Скобелев умер на обратном пути. В «Мирном» врачи определили у него сердечную недостаточность и следы обморожения, но не очень сильного, во всяком случае не смертельного. В конце концов мы решились рассказать правду — слишком давило то, что произошло. К моему удивлению, нам поверили. Но ведь не было никаких убедительных доказательств.
Отправлять новую экспедицию к полюсу не было никакой возможности — не позволяли ни программа исследований, ни отсутствие нужного оборудования.
Насколько я понял, то же произошло и с американцами в 1962 году.
Теперь вы понимаете, почему больше никто туда не стремится. Когда-нибудь, может, туда пойдут опять. Но не думаю, что это произойдет скоро, — слишком надежная требуется защита. Такая затея стоит миллионы долларов. Даже американцы вряд ли настолько богаты — они ведь сейчас, как известно, сворачивают свои антарктические станции.
Одна из гипотез, претендующих на объяснение случившегося в Антарктиде с людьми, была высказана в 1966 году американским физиком Роем Д.Кристофером. По его мнению, в радиационном поясе Земли обитают некие подобия электрических «живых существ» — сгустков плазмы. Естественная для таких «существ» форма — шар. Плазмозавры (термин придуман также Р.Кристофером) обитают в пределах радиационного пояса, в основном на высоте 400–800 километров. Именно поэтому исследование их чрезвычайно затруднено, ведь орбитальные станции летают гораздо ниже. К поверхности Земли плазмозавры могут приблизиться лишь в районе магнитных полюсов.
По мнению Коршунова, своеобразная форма жизни в земных радиационных поясах могла зародиться значительно раньше, чем органическая жизнь на поверхности планеты. Это вполне достаточный срок для развития самых изощренных форм «живых» существ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Полвека спустя, в 1959 году, советская экспедиция, основавшая в Антарктиде станцию «Мирный», отправила группу из шести исследователей в глубь континента с целью достичь Южного полюса. Вернулись лишь двое. По официальной версии, причиной трагедии были жестокая буря, сильнейшие морозы и отказ двигателя у вездехода.
Следующей группой исследователей, отправившейся к Южному магнитному полюсу, стала американская — со станции «Мак-Мердо». Было это в 1961 году. Американцы учли печальный опыт советских коллег — оборудование взяли самое совершенное, в экспедиции участвовали 17 человек на трех вездеходах, с ними поддерживалась постоянная радиосвязь. В этой экспедиции никто не погиб. Но вернулись люди в одной машине, на грани помешательства. Всех немедленно эвакуировали на родину, но о том, что произошло в походе, известно до сих пор очень мало: несколько газетных заметок, более сенсационных, нежели информативных, и две статьи в научных журналах. С тех пор к Южному полюсу экспедиций не предпринималось.
Один из оставшихся в живых участников советского похода к Южному магнитному полюсу, Юрий Ефремович Коршунов, до недавнего времени жил в Санкт-Петербурге. Одному репортеру удалось «разговорить» его по поводу случившегося в том давнем походе. Репортер записал рассказ полярника, но опубликовать его при жизни полярника так и не сумел. Однако не так давно рассказ Юрия Коршунова, изобилующий невероятными подробностями, появился в американской печати. Приводим его перевод.
Визит плазмозавра
Был полярный день, и почти все время нашего пути стояла прекрасная погода. Термометр показывал всего -30 °C, ветра не было, для Антарктиды это редкость. Мы прошли маршрут за три недели, не потеряв ни минуты на ремонт машины. В общем, все шло слишком хорошо.
Первая неприятность произошла, когда мы разбили лагерь в точке, соответствующей, по нашим замерам, Южному магнитному полюсу. Все были вымотаны, поэтому легли спать пораньше, но заснуть не могли. Чувствуя неясное беспокойство, я встал, вышел из палатки и метрах в трехстах от нашего вездехода увидел какой-то светящийся шар! Он подпрыгивал, будто футбольный мяч, только размеры его были раз в сто больше. Я закричал, и все выбежали наружу. Шар перестал подпрыгивать и медленно покатился к нам, на ходу меняя форму и превращаясь в какое-то подобие колбасы. Менялся и цвет — становился темнее, а в передней части «колбасы» появилось отверстие, похожее на пасть. Снег под «колбасой» шипел, будто она была раскаленной. Пасть шевелилась, и казалось, что «колбаса» что-то говорит.
Фотограф экспедиции Саша Городецкий пошел вперед со своей камерой, хотя старший группы Андрей Скобелев кричал, чтобы он не смел подходить к «колбасе», а еще лучше, чтобы вообще стоял на месте! Но Саша продолжал идти, щелкая затвором. А шар опять изменил форму — вытянулся узкой лентой, и вокруг Саши возник светящийся нимб, будто вокруг головы святого. Помню, как он закричал и уронил аппарат…
В этот момент раздались два выстрела — стрелял Скобелев и стоявший справа от меня наш врач Рома Кустов… Мне показалось, что стреляли не разрывными пулями, а бомбами — такой был звук. Светящаяся лента вспухла, во все стороны брызнули искры и какие-то короткие молнии, и Саша оказался охваченным как бы огнем Святого Эльма!..
Я бросился к Саше. Он лежал ничком и… был мертв! Затылок, ладони и, как потом оказалось, вся спина словно обуглились, полярный спецкостюм превратился в лохмотья.
Мы попытались связаться по радио с нашей станцией «Мирный», но из этого ничего не вышло, в эфире творилось нечто невообразимое — сплошной свист и рычание.
Никогда мне не приходилось встречать такую дикую магнитную бурю! Она продолжалась все трое суток, которые мы провели на магнитном полюсе.
Фотокамера оказалась расплавленной, будто от прямого попадания молнии. Снег и лед — там, где «проползла» лента, — испарились, образовав колею глубиной в полметра и шириной метра два. Мы похоронили Сашу на полюсе.
Плазмозавр возвращается
Через двое суток все повторилось… Мы работали снаружи, настроение было подавленным, снежный холм на Сашиной могиле так и стоял перед глазами. Сначала появился один шар — прямо на Сашином холме, а минуту спустя — еще два. На этот раз мы все видели: шары возникли, будто сгустившись из воздуха, на высоте примерно сотни метров, и только тогда медленно опустились, повисели над землей и начали двигаться по каким-то сложным траекториям, приближаясь к нам. Андрей Скобелев снимал, а я замерял электромагнитные и спектральные характеристики — приборы заранее установили метрах в ста от машины. Кустов и Борисов стояли рядом с карабинами наизготовку. Они начали стрелять, едва только им показалось, что шары вытягиваются, превращаясь в «колбасу».
Когда мы пришли в себя от шока, шаров уже не было, в воздухе стоял запах озона, будто после сильной грозы. А Кустов с Борисовым лежали на снегу. Мы сразу бросились к ним, думали, что еще можно чем-то помочь. Потом обратили внимание на нашего старшего. Он стоял, прижав ладони к глазам, фотокамера лежала на льду метрах в пяти. Он ничего не помнил и ничего не видел…
Кустова и Борисова мы даже не смогли похоронить — сил не было. Хотелось одного — поскорее унести ноги. А Скобелев умер на обратном пути. В «Мирном» врачи определили у него сердечную недостаточность и следы обморожения, но не очень сильного, во всяком случае не смертельного. В конце концов мы решились рассказать правду — слишком давило то, что произошло. К моему удивлению, нам поверили. Но ведь не было никаких убедительных доказательств.
Отправлять новую экспедицию к полюсу не было никакой возможности — не позволяли ни программа исследований, ни отсутствие нужного оборудования.
Насколько я понял, то же произошло и с американцами в 1962 году.
Теперь вы понимаете, почему больше никто туда не стремится. Когда-нибудь, может, туда пойдут опять. Но не думаю, что это произойдет скоро, — слишком надежная требуется защита. Такая затея стоит миллионы долларов. Даже американцы вряд ли настолько богаты — они ведь сейчас, как известно, сворачивают свои антарктические станции.
Одна из гипотез, претендующих на объяснение случившегося в Антарктиде с людьми, была высказана в 1966 году американским физиком Роем Д.Кристофером. По его мнению, в радиационном поясе Земли обитают некие подобия электрических «живых существ» — сгустков плазмы. Естественная для таких «существ» форма — шар. Плазмозавры (термин придуман также Р.Кристофером) обитают в пределах радиационного пояса, в основном на высоте 400–800 километров. Именно поэтому исследование их чрезвычайно затруднено, ведь орбитальные станции летают гораздо ниже. К поверхности Земли плазмозавры могут приблизиться лишь в районе магнитных полюсов.
По мнению Коршунова, своеобразная форма жизни в земных радиационных поясах могла зародиться значительно раньше, чем органическая жизнь на поверхности планеты. Это вполне достаточный срок для развития самых изощренных форм «живых» существ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48