При этом было совершенно безразлично, ратовал ли этот политик за армию или против нее.
Главным было то, что поворот в государственной политике и развал СССР фактически нанес армии такое сокрушительное поражение, в сравнении с которым все вместе взятые катастрофы первой и второй Мировых войн могли показаться детскими забавами.
И никакой политик, каким бы «соловьем генерального штаба» он ни заливался, не мог уже восстановить всего того, что рухнуло, сметено и перестало существовать.
А все они были виноваты в том, что произошло. И не в последнюю очередь те, кто ныне составил руководство мятежного Верховного Совета, почти единогласно ратифицировавшего так называемые Беловежские соглашения, которые больней всего ударили по армии.
Подобные настроения царили в Вооруженных силах, пронизывая их и по вертикали, и по горизонтали. От призывника, не желающего служить в армии и предпочитающего тюремную зону армейской казарме, до командующего, распродающего направо и налево военное имущество (и оружие, естественно) по принципу «пропади оно все пропадом», - все носило следы небывалой в истории военной катастрофы.
Ачалов прекрасно знал настроения в армии. Прошло совсем немного времени после «августовского путча», и он уже получил возможность почти свободно разъезжать по частям и военным учебным заведениям, искренне и сердечно беседовать со многими своими бывшими сослуживцами и подчиненными.
Никто и не думал скрывать от него своих настроений. Всем хотелось выть от неслыханного унижения, которому подверглись Вооруженные силы, еще недавно державшие в страхе весь мир.
Но что делать? Взять Кремль и подавить гусеницами всех этих жидо-демократов - дело пяти минут. А что дальше? Дальше - восстанавливать СССР, утверждал Ачалов. Это дело двух недель, с учетом самых отдаленных уголков страны. Что такое все эти независимые идиотские государства, начиная с Украины? Армия-то там наша, советская, которая еще лет на сто останется советской.
Просто по телетайпу Министерства обороны или Генштаба передать им соответствующие приказы, и дело с концом. Все боялись гражданской войны. С кем гражданская война, удивлялся Ачалов. С кем вести эту войну, если армия одна! Надо только, чтобы никто не пошел друг против друга, а все объединились. Или, в крайнем случае, не мешали бы нам, если уж им так страшно.
Помимо всех унижений и катастроф, которым армия беспрерывно подвергалась со времени афганской авантюры, повлекшей за собой целую серию необратимых событий, включая развал Варшавского пакта и разгром армии товарища Хуссейна в Персидском заливе, ей грозила еще одна катастрофа - по большому счету, не менее унизительная, чем все предыдущие.
В правительственных кругах постоянно обсуждался вопрос о резком, сокращении вооруженных сил, что любая армия всегда воспринимает крайне болезненно, а бывшая советская армия, учитывая ее специфику и традицию воевать «числом и неумением», - тем более. Другими словами, армия и слова не сказала бы, если бы кто-то нашел волшебный способ восстановить «статус-кво», существовавшее на 1978 год.
Однако, как всем этого ни хотелось бы, многие понимали, что это уже невозможно. Если, конечно, не произойдет какого-либо чуда. Скажем, Соединенные Штаты в одно мгновение провалятся в океан или что-нибудь в этом духе. Конечно, можно договориться, в принципе, со многими командующими, сохранившими свои посты на обломках погибшей империи. По получении условного сигнала они, в принципе, довольно легко могут арестовать или разогнать разные там суверенные правительства и объявить о воссоздании СССР с временным введением на его территории военного положения.
Но тут же возникла куча вопросов. А кто в Москве возьмет на себя бремя военного диктатора? Нет личностей. Все мелковаты для подобной ответственности. Руцкой? Несерьезно. Варенников? Судя по его последним высказываниям, ему уже место в богадельне.
Тут, недавно выступая перед школьниками старших классов, генерал, выпущенный из тюрьмы до суда, рассказывал им об афганской войне, снова слово в слово повторяя идиотскую версию, составленную некогда умниками из ГЛАВПУРа для информации населению.
«Ограниченный контингент», по словам генерала, только тем и занимался в Кабуле, что сажал деревья, а иногда, по просьбе местных жителей, оказывал помощь в проведении сельскохозяйственных работ. Закончив посадку деревьев и наладив стране сельское хозяйство, «ограниченный контингент» вернулся на Родину.
Было ясно, что генерал живет вне времени и пространства, поскольку на вопрос одного из школьников, как же, выполняя указанные задачи, «контингент» умудрился потерять 15 тысяч человек убитыми и 60 тысяч - искалеченными, истребив при этом примерно миллион местных жителей, генерал заявил, что это все - империалистическая пропаганда.
А, казалось бы, боевой генерал, участник знаменитого парада победы 1945 года, бывший совсем недавно главкомом сухопутных войск. Всего-то прошло два года, а как быстро все военные (да, и не только военные) деятели эпохи «развитого социализма» превратились в динозавров из какого-то, уже казавшегося доисторическим, прошлого.
Ачалов скромно, намеками, предлагал себя в будущие диктаторы. Все делали вид, что намеков не понимают, уклонялись, но никто не сказал: «Да, Слава. Кроме тебя никто этот пост не осилит!» Обидно было. Но никто не хотел видеть Ачалова диктатором, равно как никто не хотел им становиться сам. За одно подобное неосторожное слово можно при очередной «разборке» и головой заплатить.
За 70 лет строительства коммунистического общества самыми умными стали именно военные. Самое большое, на что решались самые рисковые - это на слова: «Давай, Слава! Действуй! Ежели чего - поможем, конечно». Но ничего конкретного. И генералы стали втягиваться в прелести рынка, а в прошлом вроде бы тоже было хорошо, но не так вольготно.
«По крайней мере, - уверил Ачалова командующий сухопутными войсками генерал Семенов, - ты можешь быть уверен, что мы не выступим против. Только не наделай глупостей». Главком не стал уточнять, что он имел в виду, говоря о «глупостях», да и Ачалов не стал расспрашивать.
Между тем, он начал появляться в Верховном Совете, на что имел полное право как народный депутат. А когда Хасбулатов предложил ему пост своего личного военного советника, он, ненавидя спикера всеми фибрами своей израненной души, не отказался и был даже рад. Сблизившись с руководством Верховного Совета, Ачалов понял, что они, в сущности, планируют то же самое, что и он, если не считать мелких деталей.
Прошло немного времени, и Хасбулатов назначил опального генерала руководителем аналитической группы Верховного Совета по «прогнозированию и изучению положения в регионах Российской Федерации».
Теперь Ачалов мог совершенно легально разъезжать по России, подбивая на мятеж своих бывших коллег и подчиненных. Впрочем, с таким же успехом, что и раньше.
Однако у него почему-то сложилось мнение, что стоит только начать, как вся армия в едином порыве встанет под его знамена сразу по получении условного сигнала. Психологически это объяснить можно просто.
Тот факт, что его никто не пытался задержать на многочисленных КПП, а генералы не только не уклонялись от встреч с ним, по, напротив, принимали его с искренним радушием, беседуя с ним за коньяком в саунах, на охоте и в некоторых других местах, известных только военному руководству, породило у Ачалова иллюзию, что все они разделяют не только его взгляды, но и его убежденность в необходимости силовых действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Главным было то, что поворот в государственной политике и развал СССР фактически нанес армии такое сокрушительное поражение, в сравнении с которым все вместе взятые катастрофы первой и второй Мировых войн могли показаться детскими забавами.
И никакой политик, каким бы «соловьем генерального штаба» он ни заливался, не мог уже восстановить всего того, что рухнуло, сметено и перестало существовать.
А все они были виноваты в том, что произошло. И не в последнюю очередь те, кто ныне составил руководство мятежного Верховного Совета, почти единогласно ратифицировавшего так называемые Беловежские соглашения, которые больней всего ударили по армии.
Подобные настроения царили в Вооруженных силах, пронизывая их и по вертикали, и по горизонтали. От призывника, не желающего служить в армии и предпочитающего тюремную зону армейской казарме, до командующего, распродающего направо и налево военное имущество (и оружие, естественно) по принципу «пропади оно все пропадом», - все носило следы небывалой в истории военной катастрофы.
Ачалов прекрасно знал настроения в армии. Прошло совсем немного времени после «августовского путча», и он уже получил возможность почти свободно разъезжать по частям и военным учебным заведениям, искренне и сердечно беседовать со многими своими бывшими сослуживцами и подчиненными.
Никто и не думал скрывать от него своих настроений. Всем хотелось выть от неслыханного унижения, которому подверглись Вооруженные силы, еще недавно державшие в страхе весь мир.
Но что делать? Взять Кремль и подавить гусеницами всех этих жидо-демократов - дело пяти минут. А что дальше? Дальше - восстанавливать СССР, утверждал Ачалов. Это дело двух недель, с учетом самых отдаленных уголков страны. Что такое все эти независимые идиотские государства, начиная с Украины? Армия-то там наша, советская, которая еще лет на сто останется советской.
Просто по телетайпу Министерства обороны или Генштаба передать им соответствующие приказы, и дело с концом. Все боялись гражданской войны. С кем гражданская война, удивлялся Ачалов. С кем вести эту войну, если армия одна! Надо только, чтобы никто не пошел друг против друга, а все объединились. Или, в крайнем случае, не мешали бы нам, если уж им так страшно.
Помимо всех унижений и катастроф, которым армия беспрерывно подвергалась со времени афганской авантюры, повлекшей за собой целую серию необратимых событий, включая развал Варшавского пакта и разгром армии товарища Хуссейна в Персидском заливе, ей грозила еще одна катастрофа - по большому счету, не менее унизительная, чем все предыдущие.
В правительственных кругах постоянно обсуждался вопрос о резком, сокращении вооруженных сил, что любая армия всегда воспринимает крайне болезненно, а бывшая советская армия, учитывая ее специфику и традицию воевать «числом и неумением», - тем более. Другими словами, армия и слова не сказала бы, если бы кто-то нашел волшебный способ восстановить «статус-кво», существовавшее на 1978 год.
Однако, как всем этого ни хотелось бы, многие понимали, что это уже невозможно. Если, конечно, не произойдет какого-либо чуда. Скажем, Соединенные Штаты в одно мгновение провалятся в океан или что-нибудь в этом духе. Конечно, можно договориться, в принципе, со многими командующими, сохранившими свои посты на обломках погибшей империи. По получении условного сигнала они, в принципе, довольно легко могут арестовать или разогнать разные там суверенные правительства и объявить о воссоздании СССР с временным введением на его территории военного положения.
Но тут же возникла куча вопросов. А кто в Москве возьмет на себя бремя военного диктатора? Нет личностей. Все мелковаты для подобной ответственности. Руцкой? Несерьезно. Варенников? Судя по его последним высказываниям, ему уже место в богадельне.
Тут, недавно выступая перед школьниками старших классов, генерал, выпущенный из тюрьмы до суда, рассказывал им об афганской войне, снова слово в слово повторяя идиотскую версию, составленную некогда умниками из ГЛАВПУРа для информации населению.
«Ограниченный контингент», по словам генерала, только тем и занимался в Кабуле, что сажал деревья, а иногда, по просьбе местных жителей, оказывал помощь в проведении сельскохозяйственных работ. Закончив посадку деревьев и наладив стране сельское хозяйство, «ограниченный контингент» вернулся на Родину.
Было ясно, что генерал живет вне времени и пространства, поскольку на вопрос одного из школьников, как же, выполняя указанные задачи, «контингент» умудрился потерять 15 тысяч человек убитыми и 60 тысяч - искалеченными, истребив при этом примерно миллион местных жителей, генерал заявил, что это все - империалистическая пропаганда.
А, казалось бы, боевой генерал, участник знаменитого парада победы 1945 года, бывший совсем недавно главкомом сухопутных войск. Всего-то прошло два года, а как быстро все военные (да, и не только военные) деятели эпохи «развитого социализма» превратились в динозавров из какого-то, уже казавшегося доисторическим, прошлого.
Ачалов скромно, намеками, предлагал себя в будущие диктаторы. Все делали вид, что намеков не понимают, уклонялись, но никто не сказал: «Да, Слава. Кроме тебя никто этот пост не осилит!» Обидно было. Но никто не хотел видеть Ачалова диктатором, равно как никто не хотел им становиться сам. За одно подобное неосторожное слово можно при очередной «разборке» и головой заплатить.
За 70 лет строительства коммунистического общества самыми умными стали именно военные. Самое большое, на что решались самые рисковые - это на слова: «Давай, Слава! Действуй! Ежели чего - поможем, конечно». Но ничего конкретного. И генералы стали втягиваться в прелести рынка, а в прошлом вроде бы тоже было хорошо, но не так вольготно.
«По крайней мере, - уверил Ачалова командующий сухопутными войсками генерал Семенов, - ты можешь быть уверен, что мы не выступим против. Только не наделай глупостей». Главком не стал уточнять, что он имел в виду, говоря о «глупостях», да и Ачалов не стал расспрашивать.
Между тем, он начал появляться в Верховном Совете, на что имел полное право как народный депутат. А когда Хасбулатов предложил ему пост своего личного военного советника, он, ненавидя спикера всеми фибрами своей израненной души, не отказался и был даже рад. Сблизившись с руководством Верховного Совета, Ачалов понял, что они, в сущности, планируют то же самое, что и он, если не считать мелких деталей.
Прошло немного времени, и Хасбулатов назначил опального генерала руководителем аналитической группы Верховного Совета по «прогнозированию и изучению положения в регионах Российской Федерации».
Теперь Ачалов мог совершенно легально разъезжать по России, подбивая на мятеж своих бывших коллег и подчиненных. Впрочем, с таким же успехом, что и раньше.
Однако у него почему-то сложилось мнение, что стоит только начать, как вся армия в едином порыве встанет под его знамена сразу по получении условного сигнала. Психологически это объяснить можно просто.
Тот факт, что его никто не пытался задержать на многочисленных КПП, а генералы не только не уклонялись от встреч с ним, по, напротив, принимали его с искренним радушием, беседуя с ним за коньяком в саунах, на охоте и в некоторых других местах, известных только военному руководству, породило у Ачалова иллюзию, что все они разделяют не только его взгляды, но и его убежденность в необходимости силовых действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85