— Ты знал, когда поступал туда, что тебе придется экономить на всем, поскольку деньги, которые нам оставила мама, почти кончились.
— Я знаю! Знаю! — воскликнул Джерри. — Но мои друзья намного богаче меня, и трудно не проявлять радушие в ответ на их гостеприимство.
Аспазия молчала.
Их дядя, с которым они жили, получал лишь скромное жалованье священника, а деньги, оставленные матушкой после ее смерти пять лет назад, были потрачены — как она сказала своему брату — на их образование, и в банке уже практически ничего не осталось.
Джерри знал положение дел так же хорошо, как и сестра, поэтому не было необходимости говорить что-то теперь. Аспазия протянула руку и взяла письмо.
К ее удивлению, письмо оказалось не похоже на счет, поскольку конверт, в котором оно находилось, был сделан из толстой белой пергаментной бумаги, очень дорогой. Аспазия долго глядела на него с изумлением, рассматривая с разных сторон.
Вдруг она испуганно вскрикнула.
— Что такое? — спросил Джерри.
— Это письмо от герцогини, — сказала она. — Смотри!
Вот ее герб на обратной стороне!
Брат и сестра недоуменно уставились друг на друга.
Наконец Аспазия еле слышно проговорила тревожным голосом:
— Что она может.., писать.., дяде Теофилу?
— Открой и посмотри, — сказал Джерри. — Хорошо, что он не заметил, от кого это письмо. Это расстроило бы его.
— Да, конечно, — согласилась Аспазия.
Она сидела, глядя как завороженная на письмо, будто страшась узнать его содержимое.
Затем она решилась и вскрыла конверт серебряным ножичком.
Вынимая плотный лист, лежавший внутри, она отчетливо почувствовала, что он несет плохие вести, будто неуловимое зло исходило от самой бумаги.
Она не говорила ничего, но знала, что Джерри напряженно наблюдает за процессом.
Также молча она пробежала глазами написанное. Джерри нетерпеливо спросил:
— Что там говорится? Прочти мне.
— Я не могу поверить в это! Не может быть! — воскликнула Аспазия.
— Что там? — повторил Джерри.
Аспазия глубоко вздохнула и прочла дрожащим голосом:
Преподобному Теофилу Стэнтону.
По повелению ее светлости герцогини Гримстоу некой, в связи с тем, что вы достигли возраста шестидесяти пяти лет, вы отставляетесь от вашего прихода и должны освободить дом священника в течение месяца со дня получения настоящего извещения.
С совершенным почтением,
Эразм Карстэирз,
секретарь ее светлости.
Когда Аспазия закончила читать, ее глаза наполнились слезами, Джерри же так сильно стукнул кулаком по столу, что задребезжали тарелки и чашки, стоявшие на нем.
— Проклятие! — взревел он. — Как она смеет так поступить с дядей Теофилом? Это бесчеловечно! Жестоко!
— Он не может уехать отсюда? — всхлипнула Аспазия. — Люди в деревне любят его, и он любит их. Да и куда мы отправимся?
Задавая эти вопросы, она глядела через стол на брата, видя его сквозь слезы и понимая, что он в таком же смятении, как и она.
— Дядюшка Теофил прожил здесь всю свою жизнь, — говорил Джерри, будто сам с собой. — И мы.
Дом священника стал их родным домом, и они никогда не задумывались о том, что настанет время его покинуть.
Гримстоун, родовой дом герцогини, располагался в пяти милях отсюда, но казался недосягаемым, принадлежавшим иному, далекому миру.
Здесь же, в Малом Медлоке, жизнь протекала неспешно и безмятежно. Деревенские жители приходили в церковь потому, что хотели поклониться Богу, они делились своими тревогами и радостями со священником, ведь он был одним из них. Их не заботило то, что происходило в других частях поместья.
— Как мы скажем об этом дяде Теофилу? — спросила Аспазия.
— Это будет нелегко, — ответил Джерри, — и ты понимаешь, что я не смогу теперь вернуться в Оксфорд?
Аспазия вскрикнула от неожиданности.
— Почему?
Но она тут же сама все поняла.
Все деньги, которые у них остались — а их было немного, — придется потратить на поиски другого дома. Вряд ли преподобный Теофил получит другой приход в свои шестьдесят пять лет.
Он может, конечно, обратиться к епископу, но если ему и найдут другую церковь, он не вынесет разлуки со своими прихожанами, которые стали для него родными детьми и для которых он стал больше, чем пастор.
Аспазия вновь посмотрела на письмо:
— Оно написано не герцогиней, — сказала она, — а ее секретарем.
— Она поручила ему написать его, — отозвался Джерри.
Аспазия взглянула на своего брата:
— Ты же не думаешь, что она заподозрила что-то?
— Как она может заподозрить? — спросил Джерри.
Но Аспазия заметила, что брат помедлил, прежде чем сказать это, от нее не укрылась тень сомнения, проскользнувшая в его глазах.
— Несколько дней назад Марфа говорила, что люди в деревне замечают твое сходство с определенным человеком, чье имя мы не упоминаем.
— Мне нечего стыдиться, — с вызовом бросил Джерри.
— Конечно, нет, милый, — согласилась Аспазия, — но мы оба хорошо понимаем, что это опасно.
Помолчав мгновение, она продолжала:
— Может, нам разумнее было бы уехать отсюда. Зная ее по слухам, я всегда боялась, что кто-нибудь нашепчет ей про тебя.
— Почему кто-то должен сделать это?
— Я смотрела на миниатюру с его изображением, которая была у мамы, и ты очень, очень похож на него; тот же лоб, те же глаза, тот же цвет волос! И ты, конечно, такой же высокий, как он, и все говорят.., он был великолепен.
Джерри оглянулся, будто подумал, что кто-либо может услышать их.
— Лучше не говорить о нем, мы оба знаем это.
— Да, знаем, — согласилась Аспазия, — просто в последнее время я всего боюсь.
— Почему именно в последнее время?
Аспазия улыбнулась брату улыбкой, которая, казалось, осветила ее лицо.
— Потому что, Джерри, милый, ты становишься все красивее и привлекательнее каждый раз, когда я снова вижу тебя. Ты возмужал за последний год, и особенно стал схож с ним.
— Аспазия, — сказал Джерри, — кое-кто из старших людей в Оксфорде говорили мне, что я кого-то напоминаю им, но они не могут вспомнить кого, и это озадачивает их.
— О, Джерри, ты должен быть осторожен, и поэтому я думаю, что, может быть, это и не плохо, если нам придется уехать.
— Куда мы можем уехать? У нас нет денег.
Аспазия снова посмотрела на письмо.
Тут открылась дверь, и она инстинктивно, будто не решив, что ей дальше делать с письмом, быстро положила его себе на колени под столом.
Но в комнату вошел не ее дядя, как она ожидала, а Марфа, служившая еще у их матери и ухаживавшая за близнецами с самого рождения.
— О, мисс Аспазия, — вскричала она, — у меня плохие вести!
Джерри вскочил на ноги.
— Что такое, Марфа? Что случилось? — забеспокоился он.
Марфа приложила руки к своим глазам и присела на стул.
— Я буквально убита этим известием, — сказала она.
— Каким? — вопрошала Аспазия.
— Фло, моя сестра Фло. Она умерла!
На этом слове голос Марфы прервался, и она зарыдала в свой платок.
Затем решительно справившись с собой, она высморкалась, вытерла глаза и сказала:
— Этого следовало ожидать, но все равно известие потрясло меня. Я хочу попросить вашего дядю отвезти меня в его двуколке и отслужить заупокойную службу.
— Когда она умерла? — спросила Аспазия.
Она знала все о сестре Марфы, Фло, которая болела уже несколько лет, находясь все время при смерти, но неизменно приходя в себя каждый раз, когда близкие теряли надежду на ее спасение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32