Будучи единственным ребенком, Олетта много времени проводила с отцом или с его друзьями. Хотя ей запрещалось показываться на балах или спускаться вниз, когда полковник давал званый обед, но он разрешал дочери обедать с ним, если за столом было всего два или три человека из его близких товарищей. После обеда полковник обычно отсылал ее спать, но поскольку гости по-прежнему считали ее ребенком, за обедом Олетта успевала наслушаться таких вещей, каких они никогда бы не позволили себе произнести в присутствии взрослой девушки.
«— Вы слышали, Реджи связался с хористкой, которая вытягивает из него каждый пенни, который он получает? — спросил как-то один из друзей полковника.
— Я ее видел. Она стоит всего, что можно вытянуть из Реджи, — рассмеялся другой товарищу отца.
— И все-таки он глупец! — твердо заявил полковник. — Будь у его жены хоть капля мозгов, она бы давно его приструнила.
— На это не стоит надеяться, даже если Инид и держит завязки от мешка с деньгами.
— Рано или поздно ей надоест смотреть, как Реджи тратит ее деньги на женщин, — резко произнес полковник.
— На самом деле он ей давным-давно надоел, но он ни за что не бросит жену, потому что не проживет без ее денег, а ей слишком нравится быть графиней».
Припомнив этот разговор, Олетта сказала себе, что если то же самое ждет ее после свадьбы с герцогом, то она никогда, несмотря ни на чьи уговоры, не согласится стать его женой.
Лошади перешли на рысь. Олетта из-под ресниц взглянула на герцога и подумала, что он совсем не похож на человека, который волочится за хористками. Впрочем, откуда ей знать, что нравится мужчинам?
Но как можно осуждать его после вчерашнего разговора в библиотеке, после всего, что говорили о нем слуги?
«Вскоре он станет самодовольным», — подумала Олетта и внезапно, по какой-то непонятной причине, ей захотелось причинить ему боль. Она сказала:
— Не могу понять, ваша светлость, почему вы так спешите распродать сокровища, которые ваши предки копили веками? Неужели нельзя по-другому заработать необходимые вам деньги?
Ей хотелось разговорить герцога, и в этом она преуспела. Он повернулся к ней и с заметным удивлением в серых глазах переспросил:
— Заработать? Что вы имеете в виду?
— Мне прекрасно известно, что джентльмены считают любую работу ниже своего достоинства, — ответила Олетта. — Но мне всегда говорили, что благодаря тяжелому труду американцы сколачивали огромные состояния, и, по-моему, многие из уехавших в Индию англичан вернулись оттуда куда более богатыми, нежели прежде.
— Те, кто служил в «Ист-Индия компани», — да; — согласился герцог. — Но обрести богатство честным путем весьма и весьма нелегко.
По тону, которым он произнес это, Олетта поняла, что до нечестных путей герцог не унизится ни при каких обстоятельствах. А он продолжал, говоря уже как бы не для Олетты, а для себя:
— Американцы совсем не такие, как мы. Пионеры пришли на неисследованные, но богатейшие земли. Такие умные люди, как Асторы, скупали участки, которые позже подорожали, а другим посчастливилось найти сокровища и разбогатеть в мгновение ока.
— Вы говорите о тех, кто нашел на своей земле нефть, — догадалась Олетта, подумав о своем деде.
— Именно! — согласился герцог. — Но у меня нет, точнее, не было денег, чтобы вложить их в землю или в облигации. Ничего не поделаешь.
— У вас еще остаются здоровье и сила, — заметила Олетта. — И что гораздо важнее — голова.
Герцог снова взглянул на нее. В глазах у него плясал огонек.
— По-моему, мисс Бэрон, вам хочется меня пристрелить, хотя я никак не пойму, за что, — разве только по какой-то не вполне ясной причине вы меня не одобряете.
— Я никогда бы не осмелилась на такое, — быстро ответила Олетта, но в голосе ее почти против воли прозвучала насмешливая нотка. Она не укрылась от герцога. Он произнес:
— Значит, не одобряете. Интересно, почему?
— Ваша светлость придает случайно брошенной фразе слишком серьезный смысл, о чем я и не помышляла, — уклончиво ответила Олетта.
Понимая, что ведет себя невежливо, и желая прекратить разговор, она тронула лошадь каблуком и вырвалась вперед. Чтобы догнать ее, герцогу тоже пришлось пришпорить своего скакуна.
Позже, когда они уже повернули назад, герцог неожиданно произнес:
— Я думал о ваших словах, мисс Бэрон. Мне кажется, что вы, поскольку ваш отец старательно трудится на выбранном им поприще, ожидаете того же и от остальных мужчин. Но честно говоря, единственное, чему я научился, — это военное дело, а мне всегда говорили, что старых солдат развелось слишком много, и потому им остается только одно — забвение.
— Вот уж этого вам никогда не снискать, ваша светлость.
В этот момент перед ними открылся чудесный вид: величественное здание, чуть тронутое бледными лучами солнца, пробивающимися сквозь облака. Оно золотом отражалось в окнах и заставляло гореть даже высокие трубы, а крыша дома четко выделялась на фоне неба. Это было до того прекрасно, что Олетта невольно произнесла:
— Вам нельзя… потерять это.
— Вот об этом-то я и думаю, — согласился герцог. — И как вы верно сказали, должен сделать все возможное, чтобы сохранить этот дом.
Он произнес эти слова так, словно давал клятву.
Внезапно Олетта поняла, что, сама того не желая, укрепила его в мысли жениться на ней ради того, чтобы сохранить Гор. Она чуть не крикнула, что вовсе не это хотела сказать, что, предлагая ему заработать деньги, она имела в виду именно работу — руками и головой, работу, которая помогла бы достичь чего-то независимо от благородного происхождения. А вместо этого, как подсказывала ей интуиция, герцог теперь воспринимал свадьбу как способ спасти свое поместье, и еще не оформившееся до приезда Олетты решение уже зрело в его голове.
«Дура! Дура!» — корила себя Олетта.
Впрочем, немного остыв, она сообразила, что право решающего голоса по-прежнему остается за ней. Если через три дня она решит не выходить за герцога, то, как бы это ни было невозможно, найдет способ не ехать на праздник, куда приглашены полковник Эшерст и его «богатая дочка»!
Они возвращались в молчании. Герцог был погружен в свои мысли. Только у самого дома он вежливо произнес:
— Надеюсь, прогулка доставила вам удовольствие.
— Конечно, ваша светлость! Очень вам благодарна, — ответила Олетта.
— И надеюсь, вы не постесняетесь попросить лошадь, если вам снова захочется прокатиться, — церемонно добавил герцог.
Два конюха выбежали навстречу. Пока герцог спешивался, Олетта гадала, поможет ли он спуститься на землю ей. Но он предоставил Олетте самой соскочить с лошади и был уже на середине лестницы, когда она его догнала.
— Если вам понадобится что-нибудь мне показать, мисс Бэрон, — сказал он совсем другим голосом, — мистер Хэнзард всегда скажет, где меня найти.
— Благодарю вас, ваша светлость, — тихо произнесла Олетта.
Поднимаясь по лестнице, она думала, что раз уж герцог идет завтракать, то хорошо бы ему пригласить и ее. Но этого не случилось. Он отдал лакею шляпу, перчатки и хлыст и направился через холл, не оглядываясь на Олетту.
Входя в свою спальню, она чувствовала себя необъяснимо несчастной, словно прочла книгу, которая плохо кончается.
Олетта перебирала тома, высматривая если не Шекспира, то хоть что-нибудь редкое или ценное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30