Конечно, по сравнению с их счастьем это выглядело мелко, но Олетта знала, что после того как мать умерла, а сама она стала богатой наследницей, амбиции отца росли день ото дня.
Теперь она начинала понимать, почему он так тщательно занимался ее образованием и больше двух лет готовил фурор, который она должна была произвести своим первым выездом в свет. Поскольку считалось, что девушке не приличествует показываться на людях до тех пор, пока она не дебютирует в свете, полковник Эшерст никогда не позволял дочери посещать достаточно крупные состязания или появляться на праздниках, где бывали не только девушки ее возраста. По этой причине Олетта довольно смутно представляла себе светскую жизнь. Если родители устраивали прием, Олетта пряталась за резной ширмой старинной Галереи менестрелей и подсматривала за гостями оттуда.
Тем не менее она понимала, что прием, на который пригласил их герцог, несмотря на уверения отца, будет вполне официальным. За исключением их двоих, его почтят присутствием весьма высокие гости, с которыми был знаком еще старый герцог; может быть, даже принц и принцесса Уэльские. Нет сомнения, что появление на нем полковника Эшерста с дочерью вызовет немало вопросов, и догадаться об истинной подоплеке этого визита никому не составит труда.
Олетта могла представить себе, как оскорблен будет герцог, если она откажет ему, а уж отец наверняка придет в ярость.
«Я не могу ехать в Гор, — твердила она себе. — Нужно найти повод отказаться, пока еще не слишком поздно».
Первое, что ей пришло на ум, — сказаться больной. Но она чувствовала, что отец оставит ее дома только в том случае, если она будет при смерти. Другого выхода она не видела — разве что сломать ногу или упасть с лошади и получить сотрясение мозга.
«Что мне делать? Что мне делать?» — вопрошала темноту Олетта. Под утро она забылась тревожным сном, а проснувшись, обнаружила, что вопрос все еще звучит у нее в ушах.
За завтраком отец был в прекрасном настроении. «Он принял приглашение герцога, — подумала Олетта, — и теперь с надеждой глядит в будущее». Накануне вечером у них были гости, и дочь с отцом не могли поговорить о текущих делах. Поэтому сейчас после нескольких фраз о погоде полковник Эшерст спросил:
— Олетта, ты не забыла, что сегодня вечером я уезжаю?
— Я помню об этом.
— Я обещал лорду Ладлоу навестить его и дать совет насчет лошадей, которых он недавно купил.
— Для вас это удовольствие, — машинально произнесла Олетта.
— Лошади — моя слабость, — признал полковник. — Поэтому от Ладлоу я поеду в Лондон. В Таттерсталле должен состояться аукцион.
— Большой?
— Не очень, — ответил полковник, — но там будет выставлен один жеребец, за которого я готов заплатить любые деньги.
— Позвольте мне поехать с вами. Полковник Эшерст покачал головой.
— На этот раз ничего не выйдет, — отозвался он. — Я приглашен на полковой обед, а значит, тебе придется побыть в одиночестве. Да, потом еще прием у моих старых друзей, Каннигемов.
Олетта вздохнула:
— И я должна сидеть дома, как Золушка.
— Боюсь, что так, дорогая моя. Но у тебя не будет времени скучать: ты начнешь изучать итальянский. Я нашел тебе нового преподавателя.
— Да, конечно, — согласилась Олетта. — Только мне начинает казаться, что меня набивают знаниями, словно ливерную колбасу — фаршем. Вместо настоящего опыта одна лишь книжная премудрость!
Полковник рассмеялся:
— У тебя еще будет время приобрести, как ты выражаешься, настоящий опыт. Этот процесс начнется, как только ты встретишься с герцогом. И помни, что я беру с собой юную леди, а не девочку со школьной скамьи.
— Значит, мне нужны новые платья.
— Говорит вечная женщина, — улыбнулся отец. — Я уже обо всем позаботился.
— Вы?
— Разумеется, кто же еще? Я написал в магазин на Ганновер-сквер— тот, которому покровительствовала твоя мать, и попросил, чтобы к моему отъезду из Лондона мне доставили по меньшей мере дюжину самых красивых и элегантных творений нынешней моды.
— Как замечательно! — воскликнула Олетта. — Только мне хотелось бы самой выбрать себе наряды…
— До сих пор ты вполне одобряла мой вкус, — быстро отозвался отец.
— Который абсолютно безупречен, — согласилась Олетта. — Но раз уж я должна быть взрослой, то хотела бы сама отвечать за себя и уж по крайней мере самостоятельно решать, что мне носить.
— Конечно, конечно! — согласился полковник Эшерст. — Но у нас мало времени, и придется оставить это до следующего раза. Правда, можно поступить вот как: если ты уже решила, какие цвета и фасоны тебе нужны, напиши в магазин. Можешь даже сделать наброски — ты ведь прекрасно рисуешь.
— Весьма практичный совет, — сказала Олетта. — Именно так я и сделаю.
Бросив взгляд на дочь, полковник понял, что она немного уязвлена его властностью, и произнес извиняющимся тоном:
— Прости меня, Олетта, если я поторопился, но времени действительно очень мало, а я бы хотел, чтобы ты имела невероятный, оглушающий успех!
— Если вы ждете, чтобы я воссияла, словно звезда, — заметила Олетта, — вам придется направить на меня прожектор и заставить барабанщиков выбивать дробь при моем появлении.
В ее словах звучала насмешка, а про себя она цинично подумала, что деньги осветят ее ярче любых прожекторов и у каждого, кто на нее взглянет, в голове будет только одна мысль: деньги, деньги, деньги! Даже представить себе это было вульгарно; но не представлять после вчерашнего разговора невозможно.
После завтрака отец с дочерью по обыкновению совершили верховую прогулку по парку, а потом заставили лошадей брать препятствия, специально устроенные в паддоке.
Наблюдая за дочерью, полковник думал о том, что ни один мужчина не сможет остаться равнодушным, увидев ее на лошади, — разве что только тот, у кого слишком строгие правила.
«Если герцог не влюбится в нее с первого взгляда, значит, в нем нет ничего человеческого», — сказал сам себе полковник и неожиданно понял, что все еще сомневается в Олетте, как бы уверенно она ни выглядела. Ему известна была глубина ее чувств, обычно несвойственная юности; кроме того, он знал, что она встревожена его предложением, хотя тщательно это скрывает. Полковник так желал успеха своему плану, что на мгновение подумал: не остаться ли дома? В конце концов, лорд Ладлоу потерпит, да и на обеде без него обойдутся… Опасно уезжать и оставлять ее одну именно в этот момент. Но, поразмыслив, полковник решил, что так оно, может, и лучше.
Он старался поменьше говорить с дочерью о герцоге и вообще о том, что ждет ее в Горе. Полковник хотел, чтобы она сама осознала красоту поместья и, как он надеялся, привлекательность его владельца. Ему самому молодой герцог был симпатичен, но женщины, как известно, непредсказуемы, а Олетта была женщиной во всех отношениях, пусть и не слишком опытной.
Лошадь взяла последний барьер, и Олетта, улыбаясь, подъехала к отцу.
— С каждым днем Юпитер становится все лучше, — сказала она. — Надеюсь, ты доволен тем, как я его тренирую?
— Безусловно! — ответил полковник. — А сейчас нам, наверное, пора возвращаться: я велел подать второй завтрак пораньше.
Полковник уехал сразу после завтрака, и Олетта, чувствуя себя непривычно одинокой, удалилась в библиотеку.
Она не стала говорить отцу, что учитель итальянского, который должен был не оставить ей времени скучать, прислал записку с сообщением, что жестоко простужен и, следовательно, вынужден отменить уроки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30