— Я хочу мою куклу, которую мне сделал Филипп.
— Я тебе ее принесу, — сказала Мелита. Они оставили куклу в классной комнате, когда пошли к ленчу, и Мелита прекрасно помнила, куда девочка ее положила. Однако, придя в классную, куклы она не нашла.
Мелита осмотрела все вокруг, может быть, кто-то из слуг ее переставил или Эжени водрузила ее на буфет, но куклы нигде не было. Поискав, где только можно, она вернулась в комнату Роз-Мари.
Девочка спала. Эжени приложила палец к губам и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
— Я не смогла найти куклу, — сказала Мелита.
— Мадам ее забрала, — сообщила Эжени.
— Мадам? Но почему?
— Она не любит маленькая мадемуазель ходить к Филипп. Я бы вас предупредить, но я не знать, что мадемуазель Роз-Мари туда идти. Много шума прошлый раз, когда он сделал ей куклу.
Тем временем они подошли к классной комнате. Мелита спросила, когда они закрыли за собой дверь:
— Но почему? Что плохого в том, что несчастный калека делает для Роз-Мари кукол?
— Мадам не разрешать маленькой мадемуазель говорить с рабами! Она говорит, если Филипп достаточно здоров делать кукол — он работать в поле.
— Но это же невозможно! — воскликнула Мелита.
— Он — лишний рот, мадемуазель. Мадам хочет только работников.
— А граф?
Мелита не могла не спросить об этом. Помолчав, Эжени ответила:
— Когда месье смотреть за нами — все по-другому. Тогда все счастливы.
Она могла не продолжать. Слова ее прозвучали достаточно выразительно, чтобы Мелита вновь услышала щелканье кнутов надсмотрщиков и внезапную тишину, сменившую пение рабов при появлении в сахароварне мадам Буассе.
Эжени быстро оглянулась, как будто испугавшись, что их могут подслушать.
— Мадемуазель надо быть осторожной, очень осторожной, а не то — отошлют обратно, — предупредила она.
Мелита тяжело вздохнула. Было очевидно, что намеревалась сделать мадам, — разумеется, отправить ее назад в Англию под тем или иным предлогом. И даже если граф постарается уберечь ее от подобного унижения, то, как поняла Мелита, далеко не все будет в его силах. Не желая показаться Эжени слишком любопытной, девушка вышла из классной комнаты и направилась к себе.
Похоже, в это время дня она будет предоставлена самой себе, и потому самым разумным было бы прилечь и почитать одну из привезенных с собой книг. Она давно мечтала открыть некоторые из тех, что плыли в багажном отделении и не были доступны ей во время путешествия.
Однако грустные мысли и вновь нахлынувшее беспокойство о будущем мешали ей отдыхать. Побродив немного по своей маленькой комнате, Мелита решила выйти в сад.
Она подумала, что мадам наверняка прилегла после ленча и граф тоже отдыхает, как это принято у мужчин, живущих в тропиках, поэтому никто не заметит, как она спустится по лестнице и проскользнет в сад.
За стенами дома стояла страшная жара — казалось, солнце насквозь пронизывает шелковую ткань ее зонтика. Мелита поспешила пересечь лужайку и скрыться в тени деревьев, росших за полосой кустарника, где Роз-Мари нашла свою лягушку.
Накануне Мелита была слишком смущена вниманием графа, чтобы как следует осмотреться, но теперь она обнаружила, что там, где кончался сад, начиналось волшебное царство красок. Повсюду росли фруктовые деревья, и девушке стало понятно, почему поместье так называется.
Она узнала цветы авокадо, вишни и гуавы, но многие другие видела впервые и среди них — дерево неописуемой, невообразимой красоты. Его бело-розовые цветы имели не обычные округлые лепестки, а напоминали скорее маленькие метелочки — мягкие и нежные, как перышки в крыльях ангела. Мелита остановилась и, запрокинув голову, как завороженная любовалась столь удивительным и прекрасным зрелищем.
Ее воздушная красота, казавшаяся частью всеобщего цветения, заставила наблюдавшего за ней человека на миг застыть в оцепенении. Затем он решил приблизиться. Не увидев, а скорее почувствовав его появление, Мелита замерла.
Она стояла неподвижно, обратив лицо к кронам деревьев, солнечный свет скользил по ее платью и оставлял золотые блики на белокурых волосах.
— Я никогда не видела такого дерева, — сказала она наконец, поскольку он продолжал молчать.
— Вы знаете его название? — спросил граф. Мелита покачала головой.
Он протянул руку, сорвал несколько цветков и опустил в ее ладонь.
— Это — Pomme d'Amour.
— Яблоня любви, дерево любви, — прошептала Мелита. У нее перехватило дыхание.
Невольно Мелита посмотрела на графа. Их глаза встретились, и в его взгляде она прочитала все, что услышала в голосе, когда он произносил название дерева.
— Почему вы здесь, когда вам следует отдыхать? — Граф перешел к будничным вопросам.
Мелита откровенно призналась:
— Мне хотелось подумать, а в доме… я почему-то не могла этого делать.
— Я почувствовал то же самое, и даже не видя, как вы вышли, я должен был догадаться, что найду вас здесь.
Их взгляды снова встретились, и он сказал:
— Я должен вам кое-что объяснить. Пойдемте в глубь сада, чтобы никто нас не нашел.
Не было необходимости уточнять, кого он боялся встретить, и Мелита послушно последовала за ним под ветвями Pomme d'Amour, чувствуя, как красота этого дерева становится частью ее самой и идущего рядом мужчины.
Граф молчал «до тех пор, пока заросли деревьев вокруг них не стали настолько густыми, что солнце едва пробивалось сквозь ветви. Тогда он указал на небольшой бугорок, поросший мхом. Мелита села, и он опустился рядом. Зонтик здесь был не нужен, и потому девушка положила его на землю, оставив на коленях цветы, которые нежно поглаживала пальцами.
— Цветы самого прекрасного на острове дерева похожи на вас, — сказал граф.
Его глубокий голос заставил Мелиту затрепетать. С усилием оторвав от нее взгляд, он продолжал:
— Я не могу дольше оставлять вас в неведении относительно того, что происходит в Весонне.
— Здесь так прекрасно, — мягко произнесла Мелита, — это самое красивое место, какое я когда-либо видела. Мне грустно думать, что люди здесь… несчастны, и, как вы понимаете, это… плохо для Роз-Мари. — Она немного помолчала, как бы обдумывая слова, способные выразить мучившую ее тревогу. — Сегодня утром я решила, что должна поговорить с вами. Роз-Мари — очень чувствительный ребенок, и каждый раз, когда происходит что-то неприятное, она дрожит и не может есть.
— Вы думаете, я этого не понимаю? — спросил граф с нескрываемой горечью.
Мелита подняла глаза и поразилась четкости его профиля на фоне зеленой листвы. На нем не было шляпы, темные, густые, вьющиеся волосы обрамляли широкий лоб. Ей захотелось прикоснуться к ним, ощутить их пальцами, но она тут же покраснела от этой мысли.
— Когда я решил, что будет неплохо принять предложение вашей мачехи и пригласить английскую гувернантку, — продолжал он, — то думал только о пользе для Роз-Мари. — Он повернулся к Мелите. — Я не думал о себе, пока не увидел вас на палубе.
Выражение его глаз заставило Мелиту потупиться и еще более старательно перебирать цветы на коленях.
— Я оказался в Сен-Пьере не только для того, чтобы встретить вас, — сказал граф, — но и потому, что убежал с плантации и поклялся никогда туда не возвращаться.
— Как вы могли это сделать?
— Я больше не в состоянии был этого выносить, — ответил он. — Даже за то короткое время, что вы провели здесь, вам, должно быть, стало ясно, в сколь унизительном положении я нахожусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33