Потом он закрыл за собой дверь и спросил:
— Удалось ли вам выспаться?
Смущенная его взглядом, самим его присутствием и любовью, которая заставляла ее сердце отчаянно биться в груди, она с трудом могла понять, о чем он спрашивает.
Боясь, что он сочтет ее совсем глупой, она сказала:
— Да.., конечно.
Граф пересек комнату Я встал спиной к камину.
— Я хочу поговорить с вами, Мариста, — молвил он. — Сядьте.
Она послушно села в кресло, и граф сел напротив.
Он так пристально смотрел ей в глаза, что она смущенно отвела взгляд.
— Вы.., не сердитесь на Энтони?
— Я послал за ним совсем по другой причине, — ответил граф, — и как раз об этом мне надо с вами поговорить.
Мариста широко распахнула глаза — в серой их глубине читалась тревога.
— У нас с вашим братом был долгий разговор. Я предложил ему поступить в конногвардейский полк, в котором служил его отец, и провести по крайней мере три-четыре года в армии.
Мариста едва не задохнулась от неожиданности.
— Вы говорите это серьезно? Но.., как Энтони… может позволить себе это?
— Поскольку вы просветили меня относительно гордости Рокбурнов, — промолвил граф, и ей показалось, что глаза его сверкают, — я сказал вашему брату, что не считаю возможным для себя воспользоваться тем обстоятельством, что ваш отец не знал о ценности картин, которые не являются портретами ваших предков.
У Маристы вырвался крик восхищения.
— Отчего вы так добры к нам?
— Энтони мое предложение пришлось по душе, и я думаю, когда вы снова его увидите, он вам покажется весьма взволнованным и радостным.
— Снова его увижу? — растерялась Мариста. — Но где же он?
— В настоящее время он катается на одной из моих лошадей. Он сказал, что давно уже не практиковался в верховой езде, а ему необходимо подготовиться к армейской службе.
— Я знаю, как Энтони рад этой возможности, — сказала Мариста, — и я не знаю.., как вас благодарить…
— Чуть позже я вам скажу, как это лучше сделать, — заметил граф, — а пока мы должны обсудить проблему Летти.
— Летти?
— Мой племянник Перегрин попросил ее руки.
Мариста что-то бессвязно пробормотала, и граф поспешил объяснить:
— Я прекрасно помню, Мариста, вы считали, что Перегрин вернется в Лондон и разобьет ей сердце, но ручаюсь вам, он очень горячо говорил о своем искреннем желании жениться на вашей сестре. Я поговорил с его матерью, и мы решили: ради блага Летти со свадьбой нужно подождать.
— Вы не хотите, чтобы они.., поженились? — вскинула брови Мариста.
— Не хочу, чтобы они торопились, — поправил ее граф. — Ведь Летти еще нет восемнадцати, а Перегрин всего на три года старше. Моя сестра согласилась со мной, что хорошо бы взять Летти с собой в Лондон и представить в высшем обществе.
Мариста сомкнула ладони.
— Если молодые люди нашли взаимопонимание, — продолжал граф, — это должно оставаться тайной, чтобы каждый из них был свободен в своем выборе до Рождества. Если они не передумают, будет объявлено о помолвке, и они смогут пожениться после Нового года.
— О, это было бы так чудесно! — воскликнула Мариста. — Я знаю.., маменька именно об этом и мечтала.., потому что здесь Летти видит так мало молодых людей.
— Я просто хотел вам угодить, — усмехнулся граф.
Мариста, немного поколебавшись, обеспокоенно вымолвила:
— Но для жизни в Лондоне Летти понадобятся платья и.., множество других вещей, а мы не можем себе позволить их купить.
— Я думаю, — засмеялся граф, — на сей раз вашей знаменитой гордости придется слегка пострадать. Если вы не можете позволить себе купить для Летти наряды, то я, в свою очередь, не могу позволить себе оказаться убитым во сне. Вы спасли меня, Мариста, и я перед вами в долгу.
— Я бы не хотела.., чтоб вы так об этом думали, — огорчилась девушка. — Ведь вам известно, этот человек не должен был оказаться в Англии, но он заплатил Энтони за то, чтобы тот его перевез.
— Я полагаю, он не стал бы ограничиваться предложением денег, — спокойно произнес граф. — Если б Энтони отказался, скорее всего, его заставили бы силой.
Мариста ужаснулась.
— Вы.., хотите сказать, что ему угрожали?
— Не думаю, ведь Энтони и так согласился. Но я слышал, французские шпионы терроризуют контрабандистов, от таких людей нельзя ждать милосердия.
— Мне противно даже думать о нем.
— Тогда забудьте, — посоветовал граф. — Вы спасли меня, Толмарш мертв, и мы с Энтони пришли к выводу, что с этого момента лучше всего просто забыть о том, что он существовал.
— Я постараюсь сделать это, — кротко промолвила Мариста.
— Дайте-ка подумать… — сказал граф. — Про ваших домашних я вам все сказал. Что же еще, я собирался обсудить с вами?
Мариста ждала, и сердце ее стучало так сильно, что она боялась, он услышит, как оно бьется.
Она надеялась, что сейчас граф разрешит ей жить в Довкот-Хаусе бесплатно, но вместо этого он спохватился.
— Да, и, конечно, поместье! Я уже поговорил со своим управляющим и велел набрать чернорабочих, предпочтительно из тех, кто работал здесь при вашем отце.
Фермы и дома будут отремонтированы, а пенсии увеличатся.
Это в точности соответствовало тому, что сделал бы ее отец и, услышав от графа эти слова, она невольно прослезилась.
— Какой вы.., чудесный! — произнесла она дрогнувшим голосом.
И вдруг, повинуясь внезапному порыву, опустилась перед графом на колени.
— Я была.., готова на коленях умолять вас о милости, — с чувством молвила она, — но теперь хочу на коленях поблагодарить вас и.., повторить тысячу раз:
«Спасибо, спасибо!»
Граф посмотрел на нее, не пытаясь ее поднять.
— Мне осталось сказать вам еще одну вещь, Мариста…
— Я.., я… Простите, что я перебила вас, — пробормотала она.
— Я собирался сказать, что, когда в поместье все будет устроено должным образом, мы могли бы преподнести его седьмому баронету в качестве свадебного подарка.
В первое мгновение смысл его слов ускользнул от нее.
Она смотрела на него сквозь слезы и чувствовала, что не может отвести взгляд от его лица.
— Я сказал «мы», — произнес граф. — Вы меня слышали?
— Я.., я.., не понимаю, — прошептала Мариста.
— Тогда, возможно, мне удастся лучше объяснить, не прибегая к помощи слов.
Граф протянул руки, поднял ее с колен и прижал к себе.
Мариста чуть слышно ахнула, а в следующий миг его губы завладели ее губами.
Он целовал ее, пока она, как накануне ночью, не почувствовала, будто он уносит ее в небеса и вновь становится средоточием всего, что она любит, образцом совершенства и красоты.
Он целовал ее, пока она не осознала, что он подарил ей мерцающее золото моря и солнца.
Солнечные лучи, казалось, пронизывали насквозь ее тело, даруя наслаждение, которого ©на никогда раньше не знала, наслаждение столь острое и восхитительное, что казалось воистину неземным.
А когда граф оторвался от нее, она посмотрела на него и пролепетала изменившимся голосом:
— Я.., люблю вас! Я даже не знала, что любовь… может быть так прекрасна!
— Как и я не подозревал об этом. — И он снова принялся ее целовать.
Мариста, переполненная незнакомыми доселе чувствами, положила голову ему на плечо.
— Вы изумительный… — твердила она. — И совсем не такой, как мы думали… Как это может.., быть?
— Вы околдовали меня. Или, может быть, правильнее сказать — очаровали. До сих пор я понятия, не имел, что женщина способна пробудить во мне такие чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33