Радуги эти словно бы вспыхивали в ней, как тогда, когда Фабиан ее поцеловал.
— Никогда ни к одному мужчине я не почувствую ничего подобного! — сказала она себе.
И на нее нахлынула невыносимая боль при мысли, что он так далеко, не только если считать расстояние в милях, но и потому, что исчезли соединявшие их флюиды.
Тогда они были как одно целое, думала она.
И вот теперь, возможно, он отвернулся от нее — и не только физически, но и духовно, а главное — в своем сердце!
— Ах, Фабиан! Фабиан! — вскричала она.
Она услышала, как зазвенел ее голос в тиши сада.
Ей почудились, что струи фонтана возносят ее крик к небесам, как молитву.
И тут, когда она отвернулась, чтобы уйти, почти ослепленная слезами, застлавшими ей глаза, Лоретта увидела, что между розами к ней идет он.
Глава 7
Лоретте показалось, что сердце вот-вот вырвется у нее из груди, так бешено оно забилось.
И в то же время по ее телу прокатилась могучая волна радости, и ей показалось, что она вернулась к жизни, потому что перед ней был он.
Фабиан медленно приблизился к ней и только, когда их разделяло лишь несколько шагов, остановился и сказал странным голосом:
— Должен ли я понять, что леди Бромптон — на самом деле леди Лоретта Кэрт?
— Вы… не… знали?
— Не имел ни малейшего представления. Лоретта посмотрела на него в полной растерянности.
— Тогда… каким образом вы… оказались… здесь? Как вы… нашли меня?
Говоря это, она видела, каким мрачным стало лицо Фабиана, и он глядел на нее, словно не мог поверить, что перед ним не призрак.
После паузы он ответил:
— Когда вы скрылись столь непонятно и жестоко, не попрощавшись со мной, я думал, что сойду с ума.
— Ингрид… сказала вам, кто я?
— Нет. Она лгала весьма убедительно.
— Так как же…
— Хью Голстон оказался сговорчивее. Он сказал мне, что, по его мнению, мне может помочь некая леди Лоретта Кэрт.
— И вы приехали… сюда.
— Спросить, где мне искать леди Бромптон. Наступила пугающая пауза, а потом он спросил:
— Как могли вы обмануть меня, а потом скрыться?
— Вы… сердитесь на… меня?
— Очень! — сказал он. — Я думал, вы мне доверяете, и я поверил, что вы любите меня.
— Я люблю вас… люблю, — ответила Лоретта очень тихим голосом. — Я люблю вас… но я не смогла… сказать вам, кто я… такая.
— Почему?
— Потому что я… приехала в Париж… навести о вас… справки.
— Справки? Обо мне? — перебил он. — Но с какой стати?
Лоретта растерянно посмотрела на него. Но он ждал ответа, и она сказала:
— Я… я думала… что не могу… выйти замуж за человека… которого… не люблю.
Наступило молчание. Фабиан словно окаменел на секунду. Потом он сказал:
— Но при чем тут ваше замужество? Вероятно, я тугодум, так как не понимаю, о чем вы говорите.
Лоретта посмотрела на него и подумала, что этот разговор ей чудится — такой странный оборот он принял.
Ей казалось, что все будет совсем по-другому, если она и Фабиан когда-нибудь вновь увидятся.
На нее нахлынула застенчивость, и, отведя глаза, она сказала:
— Я… я приехала в Париж, потому что… папа объявил мне, что я должна выйти за вас замуж, что он… все устроил с вашим отцом.
— Это правда?!
Фабиан почти закричал, потом схватил Лоретту за плечи и повернул к себе.
— Вы говорите правду? — спросил он с бешенством. — Ваш отец и мой решили нас поженить?
От его прикосновения по телу Лоретты пробежала сладкая дрожь, хотя его гнев и пугал ее.
— Они… они договорились на… скачках, — ответила она. — Но ведь… ваш отец… должен был… сказать вам…
— Он мне ничего не сказал! Уже много лет он приказывал мне, умолял меня, убеждал жениться во второй раз, но я не собирался ему подчиняться!
Его тон убедил Лоретту, что она действительно потеряла его навсегда, и солнечный свет померк.
Затем, словно с усилием воли взяв себя в руки, он сказал резко:
— Мне кажется, вы должны объяснить мне с самого начала, что это все означает. Я в полном недоумении.
При этих словах он отпустил ее, и Лоретта, вся дрожа, показала на деревянную скамью под деревьями в глубине сада.
Она чувствовала, что не может управлять своим голосом, что онемела.
И молча направилась к скамье, зная, что Фабиан идет за ней.
И с грустью заметила, что он сел как мог дальше от нее.
Он чуть повернулся к ней и сказал все тем же резким тоном:
— Прошу вас, начните с самого начала, чтобы я наконец понял.
— К-к-как могла я подумать… как могла я вообразить… что вы… не знали?
Фабиан не ответил, и секунду спустя она продолжала с тихой печалью, такой непохожей на ее обычный тон:
— Папа вернулся со скачек на прошлой неделе и… и сказал мне, что его лошадь… выиграла у лошади… дюка де Соэрдена.
Она думала, Фабиан что-нибудь скажет, но он молчал, и, взглянув на него, она увидела, что его губы сжаты в узкую линию.
— Папа был в восторге, — продолжала она. — И не только из-за победы своей лошади, но и потому что… дюк… предложил, чтобы я… вышла за его… сына.
— И вы согласились?
— Я… я пыталась убедить папу, что и речи быть не может о том, чтобы я вышла за человека, которого никогда не видела… и не люблю.
— А что ответил он?
— Пришел в ярость, как с ним бывает, и сказал, что я выйду за маркиза де Соэрдена, даже если ему придется тащить меня к алтарю силой… потому что это отличная партия… и он ее… одобряет.
Вновь она взглянула на Фабиана и увидела, что теперь он смотрит куда-то вдаль, и продолжала тоскливо, понимая, как он разгневан.
— Я знала, что бесполезно… спорить с папой… или умолять его… и тут я подумала, есть только один способ… убедить его, что я не могу… выйти за вас… Поехать в Париж и… узнать, какой вы… так, чтобы вы не знали… кто я.
— Так вы полагали, что есть что-то такое, о чем можно узнать?
— Я думала, что да… потому что со всем… так торопились… Вы должны были погостить у нас неделю Аскотских скачек… и сразу же предполагалось объявить о нашей помолвке на балу… который папа намерен дать… здесь по окончании скачек.
И не глядя на него, она знала, что Фабиан возмущен еще больше.
Она ощущала его флюиды и сказала себе, что каждое слово все больше губит ее счастье.
Она убивала все, что составляло смысл ее жизни.
— Я… вспомнила, — продолжала она после паузы, — что моя кузина Ингрид, о которой не разрешалось даже упоминать, живет в Париже, и я узнала ее адрес у нашей старшей горничной, которая теперь живет в деревне. Она француженка.
— И вы поехали во Францию одна?
— Нет, с Мари, и все оказалось легче, чем я ожидала. Когда я рассказала Ингрид, почему я… приехала, она… поняла.
— Что она поняла?
Лоретта не ответила, и Фабиан повторил:
— Что она поняла?
— Что вы… не тот муж, который подходил бы мне… и вы сделали бы меня… очень несчастной.
— И что еще она говорила?
— Сказала, что ей кажется, она… знает, почему дюк, ваш отец… так торопится… женить вас.
— В чем же заключалась причина? Неохотно, будто каждое слово у нее вырывали клещами, Лоретта ответила:
— Ингрид… сказала, что вы… увлечены вдовой… на которой… вы могли бы… так как она благородного происхождения… жениться… если бы захотели.
— Узнаю ход мыслей моего отца, — саркастически сказал Фабиан.
Лоретта глубоко вздохнула, опустила глаза и вдруг заметила, что у нее дрожат руки.
— И потому вы с Ингрид, — продолжал Фабиан, — решили обмануть меня, превратив вас в леди Бромптон!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Никогда ни к одному мужчине я не почувствую ничего подобного! — сказала она себе.
И на нее нахлынула невыносимая боль при мысли, что он так далеко, не только если считать расстояние в милях, но и потому, что исчезли соединявшие их флюиды.
Тогда они были как одно целое, думала она.
И вот теперь, возможно, он отвернулся от нее — и не только физически, но и духовно, а главное — в своем сердце!
— Ах, Фабиан! Фабиан! — вскричала она.
Она услышала, как зазвенел ее голос в тиши сада.
Ей почудились, что струи фонтана возносят ее крик к небесам, как молитву.
И тут, когда она отвернулась, чтобы уйти, почти ослепленная слезами, застлавшими ей глаза, Лоретта увидела, что между розами к ней идет он.
Глава 7
Лоретте показалось, что сердце вот-вот вырвется у нее из груди, так бешено оно забилось.
И в то же время по ее телу прокатилась могучая волна радости, и ей показалось, что она вернулась к жизни, потому что перед ней был он.
Фабиан медленно приблизился к ней и только, когда их разделяло лишь несколько шагов, остановился и сказал странным голосом:
— Должен ли я понять, что леди Бромптон — на самом деле леди Лоретта Кэрт?
— Вы… не… знали?
— Не имел ни малейшего представления. Лоретта посмотрела на него в полной растерянности.
— Тогда… каким образом вы… оказались… здесь? Как вы… нашли меня?
Говоря это, она видела, каким мрачным стало лицо Фабиана, и он глядел на нее, словно не мог поверить, что перед ним не призрак.
После паузы он ответил:
— Когда вы скрылись столь непонятно и жестоко, не попрощавшись со мной, я думал, что сойду с ума.
— Ингрид… сказала вам, кто я?
— Нет. Она лгала весьма убедительно.
— Так как же…
— Хью Голстон оказался сговорчивее. Он сказал мне, что, по его мнению, мне может помочь некая леди Лоретта Кэрт.
— И вы приехали… сюда.
— Спросить, где мне искать леди Бромптон. Наступила пугающая пауза, а потом он спросил:
— Как могли вы обмануть меня, а потом скрыться?
— Вы… сердитесь на… меня?
— Очень! — сказал он. — Я думал, вы мне доверяете, и я поверил, что вы любите меня.
— Я люблю вас… люблю, — ответила Лоретта очень тихим голосом. — Я люблю вас… но я не смогла… сказать вам, кто я… такая.
— Почему?
— Потому что я… приехала в Париж… навести о вас… справки.
— Справки? Обо мне? — перебил он. — Но с какой стати?
Лоретта растерянно посмотрела на него. Но он ждал ответа, и она сказала:
— Я… я думала… что не могу… выйти замуж за человека… которого… не люблю.
Наступило молчание. Фабиан словно окаменел на секунду. Потом он сказал:
— Но при чем тут ваше замужество? Вероятно, я тугодум, так как не понимаю, о чем вы говорите.
Лоретта посмотрела на него и подумала, что этот разговор ей чудится — такой странный оборот он принял.
Ей казалось, что все будет совсем по-другому, если она и Фабиан когда-нибудь вновь увидятся.
На нее нахлынула застенчивость, и, отведя глаза, она сказала:
— Я… я приехала в Париж, потому что… папа объявил мне, что я должна выйти за вас замуж, что он… все устроил с вашим отцом.
— Это правда?!
Фабиан почти закричал, потом схватил Лоретту за плечи и повернул к себе.
— Вы говорите правду? — спросил он с бешенством. — Ваш отец и мой решили нас поженить?
От его прикосновения по телу Лоретты пробежала сладкая дрожь, хотя его гнев и пугал ее.
— Они… они договорились на… скачках, — ответила она. — Но ведь… ваш отец… должен был… сказать вам…
— Он мне ничего не сказал! Уже много лет он приказывал мне, умолял меня, убеждал жениться во второй раз, но я не собирался ему подчиняться!
Его тон убедил Лоретту, что она действительно потеряла его навсегда, и солнечный свет померк.
Затем, словно с усилием воли взяв себя в руки, он сказал резко:
— Мне кажется, вы должны объяснить мне с самого начала, что это все означает. Я в полном недоумении.
При этих словах он отпустил ее, и Лоретта, вся дрожа, показала на деревянную скамью под деревьями в глубине сада.
Она чувствовала, что не может управлять своим голосом, что онемела.
И молча направилась к скамье, зная, что Фабиан идет за ней.
И с грустью заметила, что он сел как мог дальше от нее.
Он чуть повернулся к ней и сказал все тем же резким тоном:
— Прошу вас, начните с самого начала, чтобы я наконец понял.
— К-к-как могла я подумать… как могла я вообразить… что вы… не знали?
Фабиан не ответил, и секунду спустя она продолжала с тихой печалью, такой непохожей на ее обычный тон:
— Папа вернулся со скачек на прошлой неделе и… и сказал мне, что его лошадь… выиграла у лошади… дюка де Соэрдена.
Она думала, Фабиан что-нибудь скажет, но он молчал, и, взглянув на него, она увидела, что его губы сжаты в узкую линию.
— Папа был в восторге, — продолжала она. — И не только из-за победы своей лошади, но и потому что… дюк… предложил, чтобы я… вышла за его… сына.
— И вы согласились?
— Я… я пыталась убедить папу, что и речи быть не может о том, чтобы я вышла за человека, которого никогда не видела… и не люблю.
— А что ответил он?
— Пришел в ярость, как с ним бывает, и сказал, что я выйду за маркиза де Соэрдена, даже если ему придется тащить меня к алтарю силой… потому что это отличная партия… и он ее… одобряет.
Вновь она взглянула на Фабиана и увидела, что теперь он смотрит куда-то вдаль, и продолжала тоскливо, понимая, как он разгневан.
— Я знала, что бесполезно… спорить с папой… или умолять его… и тут я подумала, есть только один способ… убедить его, что я не могу… выйти за вас… Поехать в Париж и… узнать, какой вы… так, чтобы вы не знали… кто я.
— Так вы полагали, что есть что-то такое, о чем можно узнать?
— Я думала, что да… потому что со всем… так торопились… Вы должны были погостить у нас неделю Аскотских скачек… и сразу же предполагалось объявить о нашей помолвке на балу… который папа намерен дать… здесь по окончании скачек.
И не глядя на него, она знала, что Фабиан возмущен еще больше.
Она ощущала его флюиды и сказала себе, что каждое слово все больше губит ее счастье.
Она убивала все, что составляло смысл ее жизни.
— Я… вспомнила, — продолжала она после паузы, — что моя кузина Ингрид, о которой не разрешалось даже упоминать, живет в Париже, и я узнала ее адрес у нашей старшей горничной, которая теперь живет в деревне. Она француженка.
— И вы поехали во Францию одна?
— Нет, с Мари, и все оказалось легче, чем я ожидала. Когда я рассказала Ингрид, почему я… приехала, она… поняла.
— Что она поняла?
Лоретта не ответила, и Фабиан повторил:
— Что она поняла?
— Что вы… не тот муж, который подходил бы мне… и вы сделали бы меня… очень несчастной.
— И что еще она говорила?
— Сказала, что ей кажется, она… знает, почему дюк, ваш отец… так торопится… женить вас.
— В чем же заключалась причина? Неохотно, будто каждое слово у нее вырывали клещами, Лоретта ответила:
— Ингрид… сказала, что вы… увлечены вдовой… на которой… вы могли бы… так как она благородного происхождения… жениться… если бы захотели.
— Узнаю ход мыслей моего отца, — саркастически сказал Фабиан.
Лоретта глубоко вздохнула, опустила глаза и вдруг заметила, что у нее дрожат руки.
— И потому вы с Ингрид, — продолжал Фабиан, — решили обмануть меня, превратив вас в леди Бромптон!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30