Мне не нравится то, что происходит.
— Что именно?
— Моя помолвка с Корнелией. Это нелепая ситуация. Девушка слишком чиста и наивна. Она не догадывается ни о чем.
— Слава богу, что не догадывается! — воскликнула Лили. — А чего бы ты хотел, Дрого? Ты можешь себе представить, что кто-нибудь захочет выйти замуж за тебя, если узнает, что это только прикрытие твоей любовной связи с кем-то другим?
— Да, да, я понимаю, — хмурясь, пробормотал герцог с каким-то беззащитным выражением лица. — Все из-за того, что я чувствую себя так неловко в этой щекотливой ситуации. Мне совершенно нечего сказать такой юной девушке…
— Которая скоро станет замужней женщиной, — с горечью заметила Лили.
Дрого обвил талию Лили обеими руками и потянул вниз на деревянную скамейку.
— Когда ты уговорила меня сделать предложение этой девушке, я как-то не думал о ней как о человеке. Тогда она была для меня только средством для достижения наших целей. А теперь мне вдруг стало жаль ее.
Лили пожала плечами.
— Ну и глупо! — произнесла она недовольно и раздраженно. — Кроме всего прочего, Корнелия только выиграет во всех отношениях, выйдя за тебя замуж. Ты один из наиболее знатных и завидных женихов во всей Англии. Корнелия, может быть, и богата, но она не очень-то привлекательна, бедняжка, и, хоть она и племянница Джорджа, она никогда не будет вращаться в том обществе, где она находится сейчас, если только… не выйдет замуж за тебя!
Лили сделала паузу и, видя, что герцог все еще выглядит огорченным, протянула руку и накрыла его ладонь своей.
— Ты же не хочешь, чтобы мы расстались навсегда? — жалобно протянула она.
— Ты прекрасно знаешь, что это единственная вещь, которую я никогда не смогу вынести, — ответил Роухэмптон, сжимая ее руки в своих. — Но почему мы не можем быть честными и искренними в нашей любви? Почему мы не можем быть тем, кто мы есть, — мужчиной и женщиной, которые любят друг друга? Почему наше общественное положение должно перевешивать наши чувства, почему наши титулы значат больше, чем наши сердца?
Легкий смешок Лили прозвучал резким диссонансом в ответ на серьезный и взволнованный тон герцога.
— Ты впрямь полагаешь, что мы были бы счастливы в шалаше? Мой дорогой Дрого, старики говорят: «Когда бедность входит в дверь, любовь улетает через окно». Это очень мудро. И еще одна пословица, которую обычно говаривала моя няня: «Позор — безжалостный учитель». А мы будем самыми счастливыми в мире любовниками, притом оставаясь там, где мы сейчас.
— Но это значит постоянно лгать, хитрить, изворачиваться, — горячо возразил герцог.
— А почему бы и нет? Конечно, мы могли бы пойти другим, респектабельным путем. Я могла бы официально развестись с Джорджем — дорогим, глупым, невообразимым Джорджем. А ты перестал бы быть веселым, обворожительным и очень-очень испорченным и осел бы дома как примерный супруг и нежный отец…
— Я этого не хочу, — раздраженно прервал Лили герцог, — я хочу только тебя. Так ты не любишь меня настолько, Лили, чтобы убежать со мной?
— Нет, дорогой, не люблю, — уверенным голосом сказала Лили. — Нам пришлось бы поселиться в Монте-Карло и мучиться мыслью, придут ли к нам с визитом наши знакомые, приехавшие отдохнуть, или нет. А они скорее всего будут избегать нас или просто не удостоят нас вниманием.
Кроме того, мы не сможем любить друг друга, если мы перестанем быть самими собой. Я люблю в тебе именно тебя, то есть хозяина Котильона, которого можно встретить в самом знатном и изысканном обществе, на каждом балу или важном приеме. Ты любишь меня, потому что я — это я, а это значит… О! Что же это значит?
— Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, — с почтением произнес Роухэмптон.
Это был именно тот ответ, которого ожидала Лили. Она нежно улыбнулась.
— Это наши цепи. Мы узники самих себя, и ничто не сделает нас свободными.
— Это-то и пугает меня.
— Глупости! — живо отреагировала Лили. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что можешь получить в этом мире все, что только пожелаешь.
— Кроме тебя.
— Ты получишь и меня тоже в тот день, когда женишься на Корнелии и усыпишь подозрения Джорджа.
— А что же с Корнелией?
— Дорогой мой, она скорее всего останется довольна. Она не имеет ни малейшего подозрения ни о чем, кроме того, что ты выбрал ее в жены.
— Против своего желания, — отозвался герцог. — Но мне все равно жаль ее.
— О! Да она самая везучая молодая особа во всем мире, — сказала Лили. — Корнелия выйдет замуж за тебя, получит твой титул, станет хозяйкой Котильона. Что еще может выпросить девушка у своей феи-крестной?
Лили смотрела на Роухэмптона так нежно и говорила так мягко, что тот улыбнулся ей против своего желания.
— Ты способна внушить мне абсолютно все, что пожелаешь.
— Просто я знаю, что так будет лучше для нас обоих.
Лили приблизила свое лицо к лицу герцога, но, когда он страстно сжал ее в своих объятиях, тут же вырвалась прочь.
— Тише, тише, — предостерегающе заметила Лили. — Я не могу вернуться к гостям с растрепанной прической.
— Я схожу с ума, когда вижу тебя такой красивой, такой холодной и неприступной! — вскричал герцог. — Видеть тебя рядом и знать, что не смею подойти к тебе.
— Ты теперь должен соблюдать осторожность еще больше, чем прежде, — пояснила Лили. — Потом будет проще. А сейчас нам надо возвращаться.
— Сначала поцелуй меня так крепко, как любишь меня.
Секунду Лили колебалась, но затем, забыв о всякой осторожности, которую сама же требовала от герцога, она страстно прижалась к его губам.
Поцелуй длился всего лишь мгновение, и, прежде чем герцог успел заключить ее в свои жаркие объятия, Лили отпрянула прочь и вскочила на ноги.
— Наше отсутствие могут заметить, — сказала она. — Идем же быстрее, я боюсь.
Герцог боролся с мучительным желанием снова обнять Лили, осыпая ее поцелуями, но суровый вид его возлюбленной заставил его покорно выбраться из укромной тенистой беседки на яркий солнечный свет.
Они возвращались обратно к дому молча, и герцог чувствовал, как в нем растет досада и раздражение. Красота Лили отравляла его, ему было трудно заставить себя не смотреть непрерывно в ее сторону. Но когда герцог с трудом урывал мимолетную возможность побыть с Лили наедине, ей все равно удавалось ускользнуть от него, избегая откровенных разговоров и уклоняясь от его пылких ласк.
Всю предыдущую ночь герцог провел без сна, ощущая, как в нем разгорается сомнение, так ли уж необходим этот фарс с женитьбой для того, чтобы сохранить Лили в своей жизни. Ему стоило больших усилий признаться самому себе, что бессмысленный круговорот балов и великосветских приемов важнее для нее, чем их любовь.
Но, с другой стороны, думал герцог Роухэмптон, Лили не так уж и не права. Он не представлял ее себе ведущей скромный уединенный образ жизни на юге Франции или путешествующей в бесконечных поисках нового дома и нового круга знакомств. Жизнь Лили предназначалась для официальных приемов в Букингемском дворце и Аскоте, пышных балов в Девоншире, Лондондерри, Саферленд-Хаус и загородных прогулок в Котильоне. Жизнь Лили была неотделима от жизни лондонского высшего света. И если ее, как одну из этих прекрасных роз, пересадить в другое место, она зачахнет и умрет. И возможно, говорил себе герцог, бредя по посыпанной гравием дорожке меж цветов, то, что требует Лили от него, это его плата за любовь такого же хрупкого и эфемерного существа, как эти изнеженные розы, поворачивающие свои головки к солнцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Что именно?
— Моя помолвка с Корнелией. Это нелепая ситуация. Девушка слишком чиста и наивна. Она не догадывается ни о чем.
— Слава богу, что не догадывается! — воскликнула Лили. — А чего бы ты хотел, Дрого? Ты можешь себе представить, что кто-нибудь захочет выйти замуж за тебя, если узнает, что это только прикрытие твоей любовной связи с кем-то другим?
— Да, да, я понимаю, — хмурясь, пробормотал герцог с каким-то беззащитным выражением лица. — Все из-за того, что я чувствую себя так неловко в этой щекотливой ситуации. Мне совершенно нечего сказать такой юной девушке…
— Которая скоро станет замужней женщиной, — с горечью заметила Лили.
Дрого обвил талию Лили обеими руками и потянул вниз на деревянную скамейку.
— Когда ты уговорила меня сделать предложение этой девушке, я как-то не думал о ней как о человеке. Тогда она была для меня только средством для достижения наших целей. А теперь мне вдруг стало жаль ее.
Лили пожала плечами.
— Ну и глупо! — произнесла она недовольно и раздраженно. — Кроме всего прочего, Корнелия только выиграет во всех отношениях, выйдя за тебя замуж. Ты один из наиболее знатных и завидных женихов во всей Англии. Корнелия, может быть, и богата, но она не очень-то привлекательна, бедняжка, и, хоть она и племянница Джорджа, она никогда не будет вращаться в том обществе, где она находится сейчас, если только… не выйдет замуж за тебя!
Лили сделала паузу и, видя, что герцог все еще выглядит огорченным, протянула руку и накрыла его ладонь своей.
— Ты же не хочешь, чтобы мы расстались навсегда? — жалобно протянула она.
— Ты прекрасно знаешь, что это единственная вещь, которую я никогда не смогу вынести, — ответил Роухэмптон, сжимая ее руки в своих. — Но почему мы не можем быть честными и искренними в нашей любви? Почему мы не можем быть тем, кто мы есть, — мужчиной и женщиной, которые любят друг друга? Почему наше общественное положение должно перевешивать наши чувства, почему наши титулы значат больше, чем наши сердца?
Легкий смешок Лили прозвучал резким диссонансом в ответ на серьезный и взволнованный тон герцога.
— Ты впрямь полагаешь, что мы были бы счастливы в шалаше? Мой дорогой Дрого, старики говорят: «Когда бедность входит в дверь, любовь улетает через окно». Это очень мудро. И еще одна пословица, которую обычно говаривала моя няня: «Позор — безжалостный учитель». А мы будем самыми счастливыми в мире любовниками, притом оставаясь там, где мы сейчас.
— Но это значит постоянно лгать, хитрить, изворачиваться, — горячо возразил герцог.
— А почему бы и нет? Конечно, мы могли бы пойти другим, респектабельным путем. Я могла бы официально развестись с Джорджем — дорогим, глупым, невообразимым Джорджем. А ты перестал бы быть веселым, обворожительным и очень-очень испорченным и осел бы дома как примерный супруг и нежный отец…
— Я этого не хочу, — раздраженно прервал Лили герцог, — я хочу только тебя. Так ты не любишь меня настолько, Лили, чтобы убежать со мной?
— Нет, дорогой, не люблю, — уверенным голосом сказала Лили. — Нам пришлось бы поселиться в Монте-Карло и мучиться мыслью, придут ли к нам с визитом наши знакомые, приехавшие отдохнуть, или нет. А они скорее всего будут избегать нас или просто не удостоят нас вниманием.
Кроме того, мы не сможем любить друг друга, если мы перестанем быть самими собой. Я люблю в тебе именно тебя, то есть хозяина Котильона, которого можно встретить в самом знатном и изысканном обществе, на каждом балу или важном приеме. Ты любишь меня, потому что я — это я, а это значит… О! Что же это значит?
— Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, — с почтением произнес Роухэмптон.
Это был именно тот ответ, которого ожидала Лили. Она нежно улыбнулась.
— Это наши цепи. Мы узники самих себя, и ничто не сделает нас свободными.
— Это-то и пугает меня.
— Глупости! — живо отреагировала Лили. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что можешь получить в этом мире все, что только пожелаешь.
— Кроме тебя.
— Ты получишь и меня тоже в тот день, когда женишься на Корнелии и усыпишь подозрения Джорджа.
— А что же с Корнелией?
— Дорогой мой, она скорее всего останется довольна. Она не имеет ни малейшего подозрения ни о чем, кроме того, что ты выбрал ее в жены.
— Против своего желания, — отозвался герцог. — Но мне все равно жаль ее.
— О! Да она самая везучая молодая особа во всем мире, — сказала Лили. — Корнелия выйдет замуж за тебя, получит твой титул, станет хозяйкой Котильона. Что еще может выпросить девушка у своей феи-крестной?
Лили смотрела на Роухэмптона так нежно и говорила так мягко, что тот улыбнулся ей против своего желания.
— Ты способна внушить мне абсолютно все, что пожелаешь.
— Просто я знаю, что так будет лучше для нас обоих.
Лили приблизила свое лицо к лицу герцога, но, когда он страстно сжал ее в своих объятиях, тут же вырвалась прочь.
— Тише, тише, — предостерегающе заметила Лили. — Я не могу вернуться к гостям с растрепанной прической.
— Я схожу с ума, когда вижу тебя такой красивой, такой холодной и неприступной! — вскричал герцог. — Видеть тебя рядом и знать, что не смею подойти к тебе.
— Ты теперь должен соблюдать осторожность еще больше, чем прежде, — пояснила Лили. — Потом будет проще. А сейчас нам надо возвращаться.
— Сначала поцелуй меня так крепко, как любишь меня.
Секунду Лили колебалась, но затем, забыв о всякой осторожности, которую сама же требовала от герцога, она страстно прижалась к его губам.
Поцелуй длился всего лишь мгновение, и, прежде чем герцог успел заключить ее в свои жаркие объятия, Лили отпрянула прочь и вскочила на ноги.
— Наше отсутствие могут заметить, — сказала она. — Идем же быстрее, я боюсь.
Герцог боролся с мучительным желанием снова обнять Лили, осыпая ее поцелуями, но суровый вид его возлюбленной заставил его покорно выбраться из укромной тенистой беседки на яркий солнечный свет.
Они возвращались обратно к дому молча, и герцог чувствовал, как в нем растет досада и раздражение. Красота Лили отравляла его, ему было трудно заставить себя не смотреть непрерывно в ее сторону. Но когда герцог с трудом урывал мимолетную возможность побыть с Лили наедине, ей все равно удавалось ускользнуть от него, избегая откровенных разговоров и уклоняясь от его пылких ласк.
Всю предыдущую ночь герцог провел без сна, ощущая, как в нем разгорается сомнение, так ли уж необходим этот фарс с женитьбой для того, чтобы сохранить Лили в своей жизни. Ему стоило больших усилий признаться самому себе, что бессмысленный круговорот балов и великосветских приемов важнее для нее, чем их любовь.
Но, с другой стороны, думал герцог Роухэмптон, Лили не так уж и не права. Он не представлял ее себе ведущей скромный уединенный образ жизни на юге Франции или путешествующей в бесконечных поисках нового дома и нового круга знакомств. Жизнь Лили предназначалась для официальных приемов в Букингемском дворце и Аскоте, пышных балов в Девоншире, Лондондерри, Саферленд-Хаус и загородных прогулок в Котильоне. Жизнь Лили была неотделима от жизни лондонского высшего света. И если ее, как одну из этих прекрасных роз, пересадить в другое место, она зачахнет и умрет. И возможно, говорил себе герцог, бредя по посыпанной гравием дорожке меж цветов, то, что требует Лили от него, это его плата за любовь такого же хрупкого и эфемерного существа, как эти изнеженные розы, поворачивающие свои головки к солнцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61