Перед новой пьесой
необходим пролог.
Во-первых,
почему
весь театр разворочен?
Благонамеренных людей
это возмутит очень.
Вы для чего ходите на спектакли?
Для того, чтобы удовольствие получить –
не так ли?
А велико ли удовольствие смотреть,
если удовольствие только на сцене;
сцена-то –
всего одна треть.
Значит,
в интересном спектакле,
если все застроишь,
то и удовольствие твое увеличится втрое ж,
а если
спектакль неинтересный,
то не стоит смотреть
и на одну треть.
Для других театров
представлять не важно:
для них
сцена –
замочная скважина.
Сиди, мол, смирно,
прямо или наискосочек
и смотри чужой жизни кусочек.
Смотришь и видишь –
гнусят на диване
тети Мани
да дяди Вани.
А нас не интересуют
ни дяди, ни тети, –
теть и дядь и дома найдете.
Мы тоже покажем настоящую жизнь,
но она
в зрелище необычайнейшее театром превращена.
Суть первого действия такая:
земля протекает.
Потом – топот.
Все бегут от революционного потопа.
Семь пар нечистых
и чистых семь пар,
то есть
четырнадцать бедняков-пролетариев
и четырнадцать буржуев-бар,
а меж ними,
с парой заплаканных щечек –
меньшевичочек.
Полюс захлестывает.
Рушится последнее убежище.
И все начинают строить
даже не ковчег,
а ковчежище.
Во втором действии
в ковчеге путешествует публика:
тут тебе и самодержавие,
и демократическая республика,
и наконец
за борт,
под меньшевистский вой,
чистых сбросили вниз головой.
В третьем действии показано,
что рабочим
ничего бояться не надо,
даже чертей посреди ада.
В четвертом –
смейтесь гуще! –
показываются райские кущи.
В пятом действии разруха,
разинув необъятный рот,
крушит и жрет.
Хоть мы работали и на голодное брюхо,
но нами
была побеждена разруха.
В шестом действии –
коммуна, –
весь зал,
пой во все глотки!
Смотри во все глаза!
Все готово?
И ад?
И рай?
Из-за сцены.
Г-о-т-о-в-о!
Давай!

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
На зареве северного сияния шар земной, упирающийся полюсом в лед пола. По всему шару лестницами перекрещиваются канаты широт и долгот. Между двух моржей, подпирающих мир, эскимос-охотник, уткнувшись пальцем в землю, орет другому, растянувшемуся перед ним у костра.
Охотник
Эйе!
Эйе!
Рыбак
Горланит.
Дела другого нет –
пальцем землю тыркать.
Охотник
Дырка!
Рыбак
Где дырка?
Охотник
Течет!
Рыбак
Что течет?
Охотник
Земля!
Рыбак
(вскакивая, подбегая и засматривая под зажимающий палец)
О-о-о-о!
Дело нечистых рук.
Черт!
Пойду предупрежу Полярный круг.
Бежит. На него из-за склона мира наскакивает выжимающий рукава немец. Секунду ищет пуговицу и, не найдя, ухватывает шерсть шубы.
Немец
Гер эскимос!
Гер эскимос!
Страшно спешно!
Пара минут…
Рыбак
Ну?
Немец
Так вот – сегодня сижу я это у себя в ресторане
на Фридрихштрассе.
В окно солнце
так и манит.
День,
как буржуй до революции, ясен.
Публика сидит
и тихо шейдеманит.
Суп съев,
смотрю я на бутылочные эйфели.
Думаю:
за какой мне приняться беф?
Да и приняться мне за беф ли?
Смотрю –
и в горле застрял обед:
что-то неладное с Аллеей Побед.
Каменные Гогенцоллерны,
стоявшие меж ромашками,
вдруг полетели вверх тормашками.
Гул.
На крышу бегу.
Виясь вокруг трактирного остова,
безводный прибой,
суетне вперебой,
бежал,
кварталы захлестывал.
Берлин – тревожного моря бред,
невидимых волн басовые ноты.
И за,
и над,
и под,
и пред –
домов дредноуты!
И прежде чем мыслью раскинуть мог,
от Фоша ли это или от…
Рыбак
Скорей!
Немец
Я весь
до ниточки взмок.
Смотрю –
все сухо,
но льется, и льется, и льет.
И вдруг,
крушенья Помпеи помпезней, картина разверзлась –
с корнем
Берлин был вырван
и вытоплен в бездне,
у мира в расплавленном горне.
Я очнулся на гребне текущих сел.
Я весь свой собрал яхт-клубский опыт, –
и вот
перед вами,
милейший,
все,
что осталось теперь от Европы.
Рыбак
Н-н-немного…
Немец
Успокоится, конечно…
Дня-с на два-с.
Рыбак
Да говори ты без этих европейских юлений!
Чего тебе надо? Тут не до вас.
Немец
(показывая горизонтально)
Разрешите мне около ваших многоуважаемых тюленей.
Рыбак досадливо машет рукой костру, идет в другую сторону – предупреждать Круг – и натыкается на выбегающих из-за другого склона измокших австралийцев.
Рыбак
(отступая в удивлении)
А еще омерзительней не было лиц?!
Австралиец с женой
(вместе)
Мы – австралийцы.
Австралиец
Я – австралиец.
Все у нас было.
Как-то-с:
утконос, пальма, дикобраз, кактус…
Австралийка
(плача в нахлынувшем чувстве)
А теперь
пропали мы,
все пропало:
и кактусы,
и утконосы,
и пальмы –
все утонуло…
все на дне…
Рыбак
(указывая на разлегшегося немца)
Вот идите к ним.
А то они одне.
Собравшись вновь идти, эскимос остановился, прислушиваясь к двум голосам с двух сторон земного шара.
Первый голос
Котелок, у-ту!
Второй
Цилиндр, у-ту!
Первый
Крепчает!
Держитесь за северную широту!
Второй
Яреет!
Хватайтесь за южную долготу!
По канатам широт и долгот скатываются с земного шара англичанин и француз. Каждый водружает национальное знамя.
Англичанин
Знамя водружено.
Хозяин полный в снежном лоне я.
Француз
Нет, извините!
Я раньше водрузил.
Это – моя колония.
Англичанин
(раскладывая какие-то товары)
Нет – моя,
я уже торгую.
Француз
(начиная сердиться)
Нет – моя,
а вы себе поищите другую.
Англичанин
(взъярясь)
Ax, так!
Да чтобы ты погиб!
Француз
(взъярясь)
Ах, так!
Насажу я тебе шишку на нос!
Англичанин
(лезет с кулаками на француза)
Англия, гип-гип!
Француз
(лезет с кулаками на англичанина)
Вив ла Франс!7
Австралиец
(бросается разнимать)
Ну и народ!
Не народ, а сброд чистый:
уже ни империй нет,
ни империалов,
а они все еще морду друг другу бьют.
Рыбак
Эх, вы,
империалисты!
Немец
Бросьте, что вы, право!
Рыбак
Ну и орава!
Прямо на голову вновь собравшемуся идти эскимосу низвергается наш купчина.
Купец
Почтенные,
это безобразие!
Да рази я Азия?
«Уничтожить Азию» – постановление совнеба.
Да я и в жисть азиатом не был!
(Успокоившись немного.)
Вчера в Туле
сижу я спокойно в стуле.
Как рванет двери!
Ну, думаю –
из Чека!
У меня, сами понимаете,
аж побледнела щека.
Но
бог многомилостив на свете:
оказывается, не Чека – ветер.
Крапнуло немного,
потом пошло,
дальше – больше,
больше – выше,
хлынуло в улицы,
рвануло крыши…
Все
Тише!
Тише!
Француз
Слышите?
Слышите топот?
Множество приближающихся голосов.
Потоп! потопом! потопу! о потопе! потопа!
Англичанин
(в ужасе)
О, господи!
Несчастие – как из трубы водосточной,
а тут еще этот вопрос восточный.
Впереди негус, за ним – китаец, перс, турок, раджа, поп, соглашатель. Шествие замыкают вливающиеся со всех сторон все семь пар нечистых.
Негус
Хоть чуть чернее снегу-с,
но тем не менее
я абиссинский негус.
Мое почтенье.
Я покинул сейчас мою Африку.
Извивался в ней Нил, удав-река.
Как взъярился Нил, царство сжав в реку,
и потопла в нем моя Африка.
Хоть нет именья,
но тем не менее…
Рыбак
(досадливо)
…но тем не менее
мое почтенье.
Слыхали, слыхали!
Негус
Прошу не забываться –
с вами говорит негус,
и негус хочет кушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120