Наконец путем смелого эксперимента нами была обнаружена истина: пилу нужно тянуть на себя, но по очереди.
Работа пошла. Сосна была толщиной сантиметров двадцать, но через какой-нибудь час мы допилили чуть ли не до середины. Возможно, нам удалось бы добиться большего, но пила то и дело выскальзывала из разреза, и мы заталкивали ее обратно, осыпая проклятьями каждый квадратный сантиметр ее поверхности. Наконец она застряла намертво, словно присохла к дереву. Антон все свалил на меня. Он долго шумел по поводу того, что самое большее, на что способен такой партнер, как я, — это натирать в бане спину. Мы пререкались минут десять, пока Антону не пришла в голову блестящая идея. Он встал на мои плечи и привязал к сосне веревку, которую нам дали для связывания дров. Потом под «раз, два, взяли!» мы рванули сосну на себя. Но дерево осталось на месте, хотя Антон при помощи интеграла вычислил, что оно неминуемо должно рухнуть. Мое предположение, что это дерево не знакомо с высшей математикой, Антон оставил без внимания.
— Видимо, — пробормотал он, — сопротивление волокон на разрыв несколько превышает силу натяжения. Чтобы ее увеличить, мне нужна лебедка. Ты не знаешь, где ее достать?
Послышалось мычание: на полянку в сопровождении Машеньки вышла Глюкоза.
— Привет! — крикнула Машенька. — Как дела?
— Н-да, — вымолвил Антон, — представляю, что этот ехидный пастух наговорит о нас за обедом. Над нами будет ржать даже Мармелад… Ба, идея!
Машенька подошла, и Антон в изысканных выражениях попросил одолжить на минутку Глюкозу для использования ее в качестве лебедки. Машенька согласилась, и мы повязали веревку на широкую коровью грудь.
— Вперед! — скомандовал Антон.
Корова удивленно обернулась и, как нам показалось, даже чуть прыснула.
— Стегать животное я не позволю! — предупредила Машенька. — Действуйте только методом убеждения!
— Ну, миленькая! — с легким завыванием произнес Антон. — Что тебе стоит, а, пегенькая?
Глюкоза отвернулась и начала пощипывать травку. Машенька засмеялась.
— Придумал! — весело воскликнул Антон. — Я всегда говорил, что собака лучший друг человека!
К нам с радостным визгом несся Шницель. Он подбежал и юлой завертелся вокруг хозяина, подпрыгивая и норовя лизнуть его в щеку. Антон нежно погладил лохматую морду и приказал:
— Взять ее! Взять!
Держась на всякий случай в почтительном отдалении от коровьего копыта, Шницель неистово залаял на Глюкозу. Корова в панике рванулась вперед, и дерево хрустнуло. Антон важно поклонился публике, но сорвать аплодисменты за свой фокус не успел: сосна рухнула, едва не накрыв нас ветвями.
— Вы насмерть перепугали несчастное животное! — возмутилась Машенька, освобождая дрожащую Глюкозу от веревки.
— Я просто использовал заложенные в корове возможности, — пояснил Антон. — Нельзя допускать, чтобы такой механизм простаивал.
— Все расскажу Борису! — пригрозила Машенька. — Ой, смотрите!
Метрах в ста от нас крадущейся походкой шел Раков, неся в руках какой-то сверток. Мы спрятались за орешник. Оглянувшись и не увидев ничего подозрительного, Раков развернул сверток, оказавшийся одеялом, расстелил его на траву и улегся.
— На наших глазах происходит моральное падение симулянта, — сказал Антон. — Надо помочь человеку, протянуть ему руку товарищеской помощи.
— Этот случай, кажется, больше по моей части, — решила Машенька. — Я пойду его лечить.
Раков возлежал в теньке, почесывая пятерней мохнатую грудь и блаженно улыбаясь. Вот он потянулся и зевнул: природа располагала к покою и отдохновенью.
— Вам нехорошо, Илья Лукич? — встревоженно спросила Машенька, присаживаясь на край одеяла.
— А? Чего? — испуганно пробормотал Раков и громко застонал. — Проклятый невроз, сил нет, как болит…
Машенька участливо кивнула.
— Наверное, здесь? — догадалась она, дотрагиваясь до лопаток несчастного.
— Ага! — обрадовался Раков. — Всю спину точно иголками колет. Хоть кричи! Мне бы массаж… А вы, доктор, хотя и молоденькая, а сразу поняли, что к чему. Умница!
— Я в институте была отличницей! — похвасталась Машенька, блеснув в нашу сторону глазами. — Лягте, пожалуйста, на живот… Вот так (несколько ударов согнутым пальцем по спине)… понятно. К сожалению, у нас нет массажиста…
— Да ну? — Раков покачал головой. — В санаториях, где я лечился, всегда были массажисты. Особенно один был толковый, на Мацесте, Иван Тимофеевич. Редкий мастер! Бывало…
— Запускать такой сильный невроз нельзя, — размышляла про себя Машенька. — Бехтерев в таких случаях рекомендовал…
— Полный покой и усиленное питание? — подсказал Раков.
— Что вы! — Машенька презрительно фыркнула. — Это давно отвергнуто. Абсолютно антинаучный способ! Вам необходимы усиленные физические упражнения. Они великолепно успокаивают нервную систему.
Мы с Антоном тихо удрали к своей сосне. Вскоре Машенька привела Ракова, который то и дело хватался за спину и страдальчески морщился. Мы принялись рубить сучья, а Раков со стонами их относил в сторону.
— Ну как, помогает? — время от времени участливо спрашивала Машенька.
— Вроде легче, — неуверенно отвечал Раков, недоверчиво косясь в нашу сторону.
— Значит, мой диагноз подтверждается, — радовалась Машенька. — Вот увидите, у вас совсем исчезнут боли, вы станете другим человеком, Илья Лукич!
— Спасибо, доктор, — бурчал Раков, брезгливо глядя на свои испачканные смолой ладони.
Мы распилили сосну, что, к нашему удивлению, оказалось довольно простым делом, и, пока кололи дрова, Раков понемножку относил их в лагерь.
— Прошла спина? — спросила Машенька, когда последнее полено лежало у кухонного крыльца.
Раков неохотно кивнул и на всякий случай отошел подальше: мало ли каких сюрпризов можно ожидать от этой девчонки!
Машенька торжествующе показала нам язык и побежала домой переодеваться к обеду.
КОНЦЕРТ ДЛЯ КОРОВЫ С ОРКЕСТРОМ
Приказ №16 по коммуне имени Робинзона Крузо
Дежурные дровосеки Антон и Михаил, воспользовавшись преступной халатностью дежурного пастуха Машеньки, привязали корову Глюкозу к дереву и науськали на нее собаку Шницеля.
В результате перепуганная корова вышла из строя: перестала доиться.
Приказываю:
1) Антону и Михаилу объявить строгое общественное порицание.
2) На неделю лишить хулиганов компота и обязать раз в три дня до блеска чистить козла Мармелада.
3) Машеньке за попытку помешать ходу следствия поставить на вид.
Председатель коммуны Б. Травкин.
— Я тоже не буду пить компот, — самоотверженно заявила Машенька.
— Помолчите уж, — сердито сказал Борис и, потрясая приказом, прогремел: — Пусть земля горит под ногами у хулиганов!
В то же мгновенье под скамейкой подсудимых, на которой сидели Машенька, Антон и я, раздался взрыв. Мы испуганно вскочили: внизу дымилась трава.
Присутствующие в зале заседаний встретили приговор одобрительными аплодисментами.
Слово взял Потапыч.
— У нас на флоте, — гневно заявил он, — месяц бы гальюн чистили! Салаки короткохвостые! Что вам Глюкоза — трактор?
Из хлева слышалось тревожное прерывистое мычание.
— Она даже заикаться стала от испуга, — подлил масла в огонь Шурик.
— Эх, мается, сердешная, — расстроился Потапыч. — У-у, швабры пресноводные!
И старик, сокрушенно махнув рукой, поплелся на скотный двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Работа пошла. Сосна была толщиной сантиметров двадцать, но через какой-нибудь час мы допилили чуть ли не до середины. Возможно, нам удалось бы добиться большего, но пила то и дело выскальзывала из разреза, и мы заталкивали ее обратно, осыпая проклятьями каждый квадратный сантиметр ее поверхности. Наконец она застряла намертво, словно присохла к дереву. Антон все свалил на меня. Он долго шумел по поводу того, что самое большее, на что способен такой партнер, как я, — это натирать в бане спину. Мы пререкались минут десять, пока Антону не пришла в голову блестящая идея. Он встал на мои плечи и привязал к сосне веревку, которую нам дали для связывания дров. Потом под «раз, два, взяли!» мы рванули сосну на себя. Но дерево осталось на месте, хотя Антон при помощи интеграла вычислил, что оно неминуемо должно рухнуть. Мое предположение, что это дерево не знакомо с высшей математикой, Антон оставил без внимания.
— Видимо, — пробормотал он, — сопротивление волокон на разрыв несколько превышает силу натяжения. Чтобы ее увеличить, мне нужна лебедка. Ты не знаешь, где ее достать?
Послышалось мычание: на полянку в сопровождении Машеньки вышла Глюкоза.
— Привет! — крикнула Машенька. — Как дела?
— Н-да, — вымолвил Антон, — представляю, что этот ехидный пастух наговорит о нас за обедом. Над нами будет ржать даже Мармелад… Ба, идея!
Машенька подошла, и Антон в изысканных выражениях попросил одолжить на минутку Глюкозу для использования ее в качестве лебедки. Машенька согласилась, и мы повязали веревку на широкую коровью грудь.
— Вперед! — скомандовал Антон.
Корова удивленно обернулась и, как нам показалось, даже чуть прыснула.
— Стегать животное я не позволю! — предупредила Машенька. — Действуйте только методом убеждения!
— Ну, миленькая! — с легким завыванием произнес Антон. — Что тебе стоит, а, пегенькая?
Глюкоза отвернулась и начала пощипывать травку. Машенька засмеялась.
— Придумал! — весело воскликнул Антон. — Я всегда говорил, что собака лучший друг человека!
К нам с радостным визгом несся Шницель. Он подбежал и юлой завертелся вокруг хозяина, подпрыгивая и норовя лизнуть его в щеку. Антон нежно погладил лохматую морду и приказал:
— Взять ее! Взять!
Держась на всякий случай в почтительном отдалении от коровьего копыта, Шницель неистово залаял на Глюкозу. Корова в панике рванулась вперед, и дерево хрустнуло. Антон важно поклонился публике, но сорвать аплодисменты за свой фокус не успел: сосна рухнула, едва не накрыв нас ветвями.
— Вы насмерть перепугали несчастное животное! — возмутилась Машенька, освобождая дрожащую Глюкозу от веревки.
— Я просто использовал заложенные в корове возможности, — пояснил Антон. — Нельзя допускать, чтобы такой механизм простаивал.
— Все расскажу Борису! — пригрозила Машенька. — Ой, смотрите!
Метрах в ста от нас крадущейся походкой шел Раков, неся в руках какой-то сверток. Мы спрятались за орешник. Оглянувшись и не увидев ничего подозрительного, Раков развернул сверток, оказавшийся одеялом, расстелил его на траву и улегся.
— На наших глазах происходит моральное падение симулянта, — сказал Антон. — Надо помочь человеку, протянуть ему руку товарищеской помощи.
— Этот случай, кажется, больше по моей части, — решила Машенька. — Я пойду его лечить.
Раков возлежал в теньке, почесывая пятерней мохнатую грудь и блаженно улыбаясь. Вот он потянулся и зевнул: природа располагала к покою и отдохновенью.
— Вам нехорошо, Илья Лукич? — встревоженно спросила Машенька, присаживаясь на край одеяла.
— А? Чего? — испуганно пробормотал Раков и громко застонал. — Проклятый невроз, сил нет, как болит…
Машенька участливо кивнула.
— Наверное, здесь? — догадалась она, дотрагиваясь до лопаток несчастного.
— Ага! — обрадовался Раков. — Всю спину точно иголками колет. Хоть кричи! Мне бы массаж… А вы, доктор, хотя и молоденькая, а сразу поняли, что к чему. Умница!
— Я в институте была отличницей! — похвасталась Машенька, блеснув в нашу сторону глазами. — Лягте, пожалуйста, на живот… Вот так (несколько ударов согнутым пальцем по спине)… понятно. К сожалению, у нас нет массажиста…
— Да ну? — Раков покачал головой. — В санаториях, где я лечился, всегда были массажисты. Особенно один был толковый, на Мацесте, Иван Тимофеевич. Редкий мастер! Бывало…
— Запускать такой сильный невроз нельзя, — размышляла про себя Машенька. — Бехтерев в таких случаях рекомендовал…
— Полный покой и усиленное питание? — подсказал Раков.
— Что вы! — Машенька презрительно фыркнула. — Это давно отвергнуто. Абсолютно антинаучный способ! Вам необходимы усиленные физические упражнения. Они великолепно успокаивают нервную систему.
Мы с Антоном тихо удрали к своей сосне. Вскоре Машенька привела Ракова, который то и дело хватался за спину и страдальчески морщился. Мы принялись рубить сучья, а Раков со стонами их относил в сторону.
— Ну как, помогает? — время от времени участливо спрашивала Машенька.
— Вроде легче, — неуверенно отвечал Раков, недоверчиво косясь в нашу сторону.
— Значит, мой диагноз подтверждается, — радовалась Машенька. — Вот увидите, у вас совсем исчезнут боли, вы станете другим человеком, Илья Лукич!
— Спасибо, доктор, — бурчал Раков, брезгливо глядя на свои испачканные смолой ладони.
Мы распилили сосну, что, к нашему удивлению, оказалось довольно простым делом, и, пока кололи дрова, Раков понемножку относил их в лагерь.
— Прошла спина? — спросила Машенька, когда последнее полено лежало у кухонного крыльца.
Раков неохотно кивнул и на всякий случай отошел подальше: мало ли каких сюрпризов можно ожидать от этой девчонки!
Машенька торжествующе показала нам язык и побежала домой переодеваться к обеду.
КОНЦЕРТ ДЛЯ КОРОВЫ С ОРКЕСТРОМ
Приказ №16 по коммуне имени Робинзона Крузо
Дежурные дровосеки Антон и Михаил, воспользовавшись преступной халатностью дежурного пастуха Машеньки, привязали корову Глюкозу к дереву и науськали на нее собаку Шницеля.
В результате перепуганная корова вышла из строя: перестала доиться.
Приказываю:
1) Антону и Михаилу объявить строгое общественное порицание.
2) На неделю лишить хулиганов компота и обязать раз в три дня до блеска чистить козла Мармелада.
3) Машеньке за попытку помешать ходу следствия поставить на вид.
Председатель коммуны Б. Травкин.
— Я тоже не буду пить компот, — самоотверженно заявила Машенька.
— Помолчите уж, — сердито сказал Борис и, потрясая приказом, прогремел: — Пусть земля горит под ногами у хулиганов!
В то же мгновенье под скамейкой подсудимых, на которой сидели Машенька, Антон и я, раздался взрыв. Мы испуганно вскочили: внизу дымилась трава.
Присутствующие в зале заседаний встретили приговор одобрительными аплодисментами.
Слово взял Потапыч.
— У нас на флоте, — гневно заявил он, — месяц бы гальюн чистили! Салаки короткохвостые! Что вам Глюкоза — трактор?
Из хлева слышалось тревожное прерывистое мычание.
— Она даже заикаться стала от испуга, — подлил масла в огонь Шурик.
— Эх, мается, сердешная, — расстроился Потапыч. — У-у, швабры пресноводные!
И старик, сокрушенно махнув рукой, поплелся на скотный двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26