.. Давай, смотри, правила очень простые, – кто-то из нас будет пленником, а кто-то нацистом, мама рассказывала тебе о войне, ты знаешь, кто такие нацисты?.. (Мальчик молчит). Ну и не важно, нацисты, это как те, это как… это плохие люди, как те, что хотели погубить Гарри Поттера! Ты ведь читал про Гарри Поттера? Вот, да, это нацисты, а заключённые, это несчастные люди, – они должны терпеть лишения, а нацисты должны издеваться над ними, оскорблять, мучать… Ты знаешь какие-нибудь плохие слова? В этой игре можно произносить плохие слова, по правилам можно, никто не будет тебя осуждать за это, Макс… Не понимаешь, ты не понимаешь, в чём суть игры? Это очень увлекательная игра, Макс, и даже если ты сейчас не понимаешь, в чём её суть, а это даже и лучше, если ты сейчас не понимаешь… ты потом, потом всё поймёшь, а сейчас давай просто поиграем, ладно? Ну, что кем ты будешь?.. Или кинем жребий?..
Мальчик молчит, смотрит в глаза мужчине.
Мужчина: Хорошо, давай тогда посчитаемся! (Произносит детскую считалку, дотрагиваясь ладонью то до себя, то до мальчика) :
Шла машина тёмным лесом,
За каким-то интересом.
Бум, точка!
Выходи капитанская дочка!
Я вышел, Макс, только… только мы не договорились, кем будет тот, кто вышел,.. наверное, наверное, он будет заключённым, узником концлагеря, потому что мне как бы не повезло, раз я вышел, значит я должен терпеть лишения, хорошо?
Мальчик молчит, смотрит в глаза мужчине.
Мужчина: Ну, вот и славно… У нас с тобой классная команда, Макс, мы здорово проведём время… Так, значит ты – нацист… у твоей мамы есть что-нибудь, что бы меня напугало, – ты должен устрашать меня, понимаешь, потому что вдруг я начну капризничать, или я захочу не подчиниться тебе! А? Есть у вас что-нибудь?.. Я так и думал, Макс, я так и думал, что у вас ничего такого нет, поэтому… (поднимает с пола портфель, открывает его, достаёт кожанную плётку) вот… у меня… у меня дома живёт лошадка… на балконе… иногда я выезжаю на ней, на моей маленькой лошадке… поэтому мне нужна плётка… и сейчас она нам очень пригодится, держи! (Передаёт мальчику кожанную плётку) . Так, вставай, вставай, а я, я, наоборот, я лягу, только… только мне надо раздеться, потому что все узники, они практически без одежды, потому что они терпят лишения, давай Макс, ну же, вставай, вставай, а я прилягу, разденусь и прилягу… (поднимает мальчика с кровати, снимает брюки, галстук, рубашку, остаётся в носках и боксёрах) . Так, я должен идти на работу, в каменоломню, в штольню, – добывать уран для нацистской атомной бомбы, но я не хочу, я хочу спать, и ты заставляешь меня вставать, давай, хлещи меня и заставляй идти на работу! В рудник! В рудник, давай! Давай, Макс!!!
Мужчина лежит зажмурившись и ждёт, что мальчик начнёт его хлестать, но мальчик молча стоит и смотрит на мужчину.
Мужчина: Так, Макс, ты плохой нацист! С такими нацистами, ни о какой победе Третьего Рейха мечтать не приходится! Ты знаешь, почему нацисты проиграли Вторую Мировую войну, а Макс? Ты думаешь это из-за открытия второго фронта? Нет! Они проиграли её из-за таких, как ты… нерешительных, субтильных нацистиков! Или, может, ты полагаешь, что это русские так постарались, а? Ты веришь во всю эту их пропаганду, про блокады, про самоотверженность? Я в это не верю, да, я слышал, что у них там нацисты не могли долго взять какой-то город, град… какой-то град, а Ленинград! И что там они все голодали, два-три месяца, кажется, я читал, что два-три месяца они боролись и ничего не ели… сопротивлялись… я в это не верю, Макс, не могли они так поступить, они же люди… им надо было что-то есть, не всё же время думать о чести Родины, можно ведь и о себе подумать, хотя бы на четвёртый день блокады! Вот взять, например, французов! Уж насколько они – патриоты, а и то, как узнали, что придётся отказаться от любимых круасанов, сразу же сдали Париж! Без боя, Макс, лишь бы булочные работали… Ну, тебе, наверное, это всё неинтересно… вы что сейчас проходите по истории, наверное, у вас только и говорят про эту войну в Ираке, да? Мне жалко англичан, Макс, во всей этой истории мне жалко не арабов, нет, мне жалко англичан… куда они полезли? Зачем? Америка ещё никого в хорошее дело не втягивала! Если дело хорошее, она бросается в него сама! А в бездну, в бездну ей нужен партнёр, чтобы скинуть его, а самой выкрутиться… и главное, кто такие англичане?! Процентов на восемьдесят у них лица такие же, как и у тех, кого ищут по горам американцы! Да? Вот даже ты, смотри, глазки чёрненькие, если б твоя мама не сказала мне, что тебя зовут Макс, я бы решил, что ты какой-нибудь Али! Али!.. Жарко у вас… (оттягивает трусики, дует в них) … фуф-ф-ф… Ты знаешь сказку про Али-Бабу… про пещеру, стоило ему произнести заветное слово, и перед ним открывалась пещера, полная чудесных сокровищ… должно быть какое-то слово, Макс, слово, произнеся которое, перед тобой откроется всё… всё… (раздаётся телефонный звонок, мужчина снимает трубку) . Да?.. Анна, как вы?.. Нет, нет, всё в порядке, я никуда не тороплюсь, я дождусь вас, мы же договорились… Макс? Макс в порядке, только не особо он общителен, да, вы его наверное, держите в строгости… Что? Не понял… Кто глухонемой? Макс? Нет,.. нет, вы мне не говорили… не говорили… нет… да,.. а?! Что?.. Да… хорошо… (мужчина смотрит на Макса, кладёт трубку телефона. Мальчик с плёткой стоит перед кроватью и всё так же смотрит в глаза мужчине, мужчина начинает плакать). Что мне делать, что мне делать, Макс?! Я не могу… не могу ничего никому объяснить, я бьюсь, бьюсь, рассказываю, открываю душу… а меня никто не слышит… Я родился и уже… и уже, когда начал говорить, я понял, что меня никто не слышит,.. я просил молоко, я просил грудь, просил у матери грудь, а она пихала в меня эту… эти бутылочки с детским питанием,.. химия, одна химия, Макс, – простое человеческое тепло заменили химией,.. и со мной никто не разговаривал,.. моя мама, отец… не слышали и не говорили,.. я вообще не понимал, живу я или как… когда тебя никто не слышит, кто, кто подскажет тебе, особенно утром, когда просыпаешься, кто подскажет тебе, где ты, что с тобой… а сейчас, – жена, сын, и все, все… никто, никто не слышит меня… Что же мне делать, Макс?!! Что?!!
Мужчина плачет, ребёнок кидает плётку на землю, подходит к мужчине, начинает гладить его по голове, так же, как видимо мама гладит его, когда он плачет.
Мужчина: Может быть она жива, а, Макс? Долли… жива, просто, как все богатые знаменитости, она инсценировала свою смерть и теперь отдыхает где-нибудь на острове вместе… вместе с Лютером Кингом… вместе с Элвисом… и у нас у всех есть надежда, даже у меня… и у тебя…
Тёмно-зелёная комната, старая деревянная кровать. На кровати лежит пожилая женщина, листает какой-то глянцевый журнал. К кровати подходит пожилой мужчина в дешёвой зелёной пижаме. Мужчина недовольно сопит, смотрит на женщину, наклоняется, выдвигает из–под кровати вторую створку с матрасом, куда–то уходит; женщина недовольно смотрит вслед мужчине из–под журнала. Мужчина возвращается, бросает на кровать подушку, покрывало, – укладывается.
Женщина: Что ты устраиваешь, что?
Мужчина: Что?
Женщина: Что ты, – выдвинул, и всё? Это пыльное… это надо протереть, прежде чем ложиться, надо протереть!
Мужчина: Пыль к пыли…
Женщина: Что?
Мужчина: Ничего…
Женщина: Тебе что, я не понимаю, тебе места мало?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Мальчик молчит, смотрит в глаза мужчине.
Мужчина: Хорошо, давай тогда посчитаемся! (Произносит детскую считалку, дотрагиваясь ладонью то до себя, то до мальчика) :
Шла машина тёмным лесом,
За каким-то интересом.
Бум, точка!
Выходи капитанская дочка!
Я вышел, Макс, только… только мы не договорились, кем будет тот, кто вышел,.. наверное, наверное, он будет заключённым, узником концлагеря, потому что мне как бы не повезло, раз я вышел, значит я должен терпеть лишения, хорошо?
Мальчик молчит, смотрит в глаза мужчине.
Мужчина: Ну, вот и славно… У нас с тобой классная команда, Макс, мы здорово проведём время… Так, значит ты – нацист… у твоей мамы есть что-нибудь, что бы меня напугало, – ты должен устрашать меня, понимаешь, потому что вдруг я начну капризничать, или я захочу не подчиниться тебе! А? Есть у вас что-нибудь?.. Я так и думал, Макс, я так и думал, что у вас ничего такого нет, поэтому… (поднимает с пола портфель, открывает его, достаёт кожанную плётку) вот… у меня… у меня дома живёт лошадка… на балконе… иногда я выезжаю на ней, на моей маленькой лошадке… поэтому мне нужна плётка… и сейчас она нам очень пригодится, держи! (Передаёт мальчику кожанную плётку) . Так, вставай, вставай, а я, я, наоборот, я лягу, только… только мне надо раздеться, потому что все узники, они практически без одежды, потому что они терпят лишения, давай Макс, ну же, вставай, вставай, а я прилягу, разденусь и прилягу… (поднимает мальчика с кровати, снимает брюки, галстук, рубашку, остаётся в носках и боксёрах) . Так, я должен идти на работу, в каменоломню, в штольню, – добывать уран для нацистской атомной бомбы, но я не хочу, я хочу спать, и ты заставляешь меня вставать, давай, хлещи меня и заставляй идти на работу! В рудник! В рудник, давай! Давай, Макс!!!
Мужчина лежит зажмурившись и ждёт, что мальчик начнёт его хлестать, но мальчик молча стоит и смотрит на мужчину.
Мужчина: Так, Макс, ты плохой нацист! С такими нацистами, ни о какой победе Третьего Рейха мечтать не приходится! Ты знаешь, почему нацисты проиграли Вторую Мировую войну, а Макс? Ты думаешь это из-за открытия второго фронта? Нет! Они проиграли её из-за таких, как ты… нерешительных, субтильных нацистиков! Или, может, ты полагаешь, что это русские так постарались, а? Ты веришь во всю эту их пропаганду, про блокады, про самоотверженность? Я в это не верю, да, я слышал, что у них там нацисты не могли долго взять какой-то город, град… какой-то град, а Ленинград! И что там они все голодали, два-три месяца, кажется, я читал, что два-три месяца они боролись и ничего не ели… сопротивлялись… я в это не верю, Макс, не могли они так поступить, они же люди… им надо было что-то есть, не всё же время думать о чести Родины, можно ведь и о себе подумать, хотя бы на четвёртый день блокады! Вот взять, например, французов! Уж насколько они – патриоты, а и то, как узнали, что придётся отказаться от любимых круасанов, сразу же сдали Париж! Без боя, Макс, лишь бы булочные работали… Ну, тебе, наверное, это всё неинтересно… вы что сейчас проходите по истории, наверное, у вас только и говорят про эту войну в Ираке, да? Мне жалко англичан, Макс, во всей этой истории мне жалко не арабов, нет, мне жалко англичан… куда они полезли? Зачем? Америка ещё никого в хорошее дело не втягивала! Если дело хорошее, она бросается в него сама! А в бездну, в бездну ей нужен партнёр, чтобы скинуть его, а самой выкрутиться… и главное, кто такие англичане?! Процентов на восемьдесят у них лица такие же, как и у тех, кого ищут по горам американцы! Да? Вот даже ты, смотри, глазки чёрненькие, если б твоя мама не сказала мне, что тебя зовут Макс, я бы решил, что ты какой-нибудь Али! Али!.. Жарко у вас… (оттягивает трусики, дует в них) … фуф-ф-ф… Ты знаешь сказку про Али-Бабу… про пещеру, стоило ему произнести заветное слово, и перед ним открывалась пещера, полная чудесных сокровищ… должно быть какое-то слово, Макс, слово, произнеся которое, перед тобой откроется всё… всё… (раздаётся телефонный звонок, мужчина снимает трубку) . Да?.. Анна, как вы?.. Нет, нет, всё в порядке, я никуда не тороплюсь, я дождусь вас, мы же договорились… Макс? Макс в порядке, только не особо он общителен, да, вы его наверное, держите в строгости… Что? Не понял… Кто глухонемой? Макс? Нет,.. нет, вы мне не говорили… не говорили… нет… да,.. а?! Что?.. Да… хорошо… (мужчина смотрит на Макса, кладёт трубку телефона. Мальчик с плёткой стоит перед кроватью и всё так же смотрит в глаза мужчине, мужчина начинает плакать). Что мне делать, что мне делать, Макс?! Я не могу… не могу ничего никому объяснить, я бьюсь, бьюсь, рассказываю, открываю душу… а меня никто не слышит… Я родился и уже… и уже, когда начал говорить, я понял, что меня никто не слышит,.. я просил молоко, я просил грудь, просил у матери грудь, а она пихала в меня эту… эти бутылочки с детским питанием,.. химия, одна химия, Макс, – простое человеческое тепло заменили химией,.. и со мной никто не разговаривал,.. моя мама, отец… не слышали и не говорили,.. я вообще не понимал, живу я или как… когда тебя никто не слышит, кто, кто подскажет тебе, особенно утром, когда просыпаешься, кто подскажет тебе, где ты, что с тобой… а сейчас, – жена, сын, и все, все… никто, никто не слышит меня… Что же мне делать, Макс?!! Что?!!
Мужчина плачет, ребёнок кидает плётку на землю, подходит к мужчине, начинает гладить его по голове, так же, как видимо мама гладит его, когда он плачет.
Мужчина: Может быть она жива, а, Макс? Долли… жива, просто, как все богатые знаменитости, она инсценировала свою смерть и теперь отдыхает где-нибудь на острове вместе… вместе с Лютером Кингом… вместе с Элвисом… и у нас у всех есть надежда, даже у меня… и у тебя…
Тёмно-зелёная комната, старая деревянная кровать. На кровати лежит пожилая женщина, листает какой-то глянцевый журнал. К кровати подходит пожилой мужчина в дешёвой зелёной пижаме. Мужчина недовольно сопит, смотрит на женщину, наклоняется, выдвигает из–под кровати вторую створку с матрасом, куда–то уходит; женщина недовольно смотрит вслед мужчине из–под журнала. Мужчина возвращается, бросает на кровать подушку, покрывало, – укладывается.
Женщина: Что ты устраиваешь, что?
Мужчина: Что?
Женщина: Что ты, – выдвинул, и всё? Это пыльное… это надо протереть, прежде чем ложиться, надо протереть!
Мужчина: Пыль к пыли…
Женщина: Что?
Мужчина: Ничего…
Женщина: Тебе что, я не понимаю, тебе места мало?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10