Остановился, огорчен глубоко;
Ее сыскать я в сердце положил,
Настигнуть, поздно ль, рано ль — обещался
Раз десять так домой я возвращался.

LXXVIII
Сказать по правде, встал я нынче рано,
Увидел, как погода хороша,
И вспомнил лань, и стало так желанно
Ее поймать, лежала к ней душа.
Пошел я по тропинке. Даже странно:
И оглянуться не успел, спеша —
Кругом холмы, а солнце уж высоко,
На полдень поднялось, печет жестоко, —

LXXIX
Как слышу — лист дубков зашевелился.
Тихонько я приблизился чуть-чуть,
Сейчас же за камнями притаился,
Смотрю и слушаю: боюсь дохнуть.
Гляжу — три лани; даже подивился —
Пасутся дружно так; ну как-нибудь
Да изловлю одну. И, еле слышный,
Пошел я к ним с пучочком травки пышной.

LXXX
Да как меня увидели — в минутку
Уж на горе. Не ждали! Впопыхах,
И на себя рассержен не на шутку,
Я вижу, что остался в дураках,-
Да что ж играть на старую погудку?
Не уступлю! И с тем, что нес в руках,
Бежать за ними во весь дух пустился —
И только уж впотьмах остановился.

LXXXI
Теперь, отец, ты знаешь о препоне
К возврату моему, уверен будь».
Отец, который звался Джирафоне,
Конечно, понял россказней всю суть;
В таких делах годами умудренный,
Он тотчас без сомнений мог смекнуть,
Что эти лани, всех венец желаний,
Уж верно нимфы, а совсем не лани.

LXXXII
Но чтоб не показать, что догадался,
Да и не сделать сына вдруг лжецом,
И чтоб желаний пыл не разгорался
И не томил, да и остыл потом,
И сам собой, быть может, миновался, —
Все это вместе думая тайком,
Старик отец немного слицемерил
И так сказал, как будто сказке верил:

LXXXIII
«Ты мне, сынок, желанных всех желанней,
Молю тебя — ах, берегись ты тут
Всех этих виденных тобою ланей;
Пускай своим дурным путем идут:
Они ведь все посвящены Диане,
Поверь ты мне, — и, встретясь, изведут:
Затем и по горам у нас тут бродят,
И воду пить к источникам приходят.

LXXXIV
Диана большей частью ходит с ними,
А знай, ее ведь смертоносен лук.
И если б за охотами твоими
Тебя застала, из своих же рук
Убила б насмерть — было так с другими
Уже не раз, кого не взлюбит вдруг, —
А искони к семье ведь нашей старой
Она враждой пылает самой ярой.

LXXXV
Увы, сынок, я плачу, вспоминая
О том, как умер бедный мой отец,
Как извела его Диана злая,
Терзала и убила наконец.
Сыночек, о грехе его простая
Вот повесть — зрит Юпитер в глубь сердец!
А звался дед, как знаешь ты, Муньоне;
Его отец, как я же, Джирафоне.

LXXXVI
Рассказ мой был бы длинен при желанье
Все злоключенья деда описать.
Но нам сейчас важней их окончанье.
Он шел в горах дичины пострелять,
Как все охотники. В его скитанье
Тревог немало было. Только глядь —
Пред ним река, текущая в долине,
Та, что по нем зовут Муньоне ныне.

LXXXVII
А возле, у прекрасного потока,
Вдруг нимфа, одинешенька-одна,
Увидела его, уж недалеко,
Вскочила девочка, бледна-бледна,
«Беда!» — лепечет, — и уже высоко
Бежит по круче, ужаса полна.
Ее он молит, полн любовным бредом,
И через миг бежит за нею следом.

LXXXVIII
Отец несчастный, ты ведь устремлялся,
Того не зная, к смерти лишь своей,
Ее сетей, бедняк, ты не боялся,
Судьбой захвачен злобною своей!
Желали боги, чтоб, когда он гнался
За нимфою все тверже и быстрей,
Его Диана в птицу превратила,
Или в скалу, иль в дерево внедрила.

LXXXIX
Она реки чуть-чуть не добежала,
Как платьица изящное тканье
Запуталось в ногах; она теряла
Дыханье в беге, страх сломил ее.
Увы, Муньоне радость обуяла,
Он вмиг настиг сокровище свое,
Схватил, держал, обняв ее руками,
К девичьему лицу прильнув устами.

ХС
Тут силой взял он, тут насилье было,
И нимфа тут была осквернена,
Бессильна отвратить, что так постыло.
О жалкий мальчик! О, как ты бедна,
Несчастная! Вас бездна разделила,
Раскаянья безумного полна!
Сама Диана с дальнего пригорка
Двоих обнявшихся открыла зорко.

XCI
Она гремит: «Несчастные! Идете
Вы тотчас вместе, грешники, в Аид!
Последний час вы на земле живете,
Не видеть вам, как летний день сгорит;
А ваши имена передаете
Навеки водам, видевшим ваш стыд!»
И грозно на любовников взглянула —
И тетиву тугую натянула.

XCII
С последним словом и стрела пронзила
В тот самый миг, мгновенная, двоих.
Сынок, во мне лишь правда говорила!
Хотели б боги лжи от слов моих,
Так до сих пор тоской бы грудь не ныла!
Случилось, что убит один из них:
Стрела, пронзив два сердца, их связала.
Так кончилась любовь их без начала.

XCIII
Кровь бедного отца струи речные
Все красноватым светом налила —
И потекли, как будто кровяные,
И боль его всем явной пребыла.
Хранят здесь тело глубины родные,
Чего душа не знает ни одна,
Как и всего того, что дальше было;
Одна река лишь имя сохранила.

XCIV
Сказал я, что Диана съединила
И кровь, и тело нимфы молодой
С другим и вместе с ним же превратила
В источник чудный, что, журча, с рекой
Вблизи сливался, — так чтоб явно было:
Гнев беспощадно яростный такой
Мгновенно надо всяким разразится,
Кто оскорбить хоть раз ее решится.

XCV
И с тысячью, я знаю, так же было,
Что ныне птицы, горные ручьи,
Иль что она в деревья превратила
Преступников в любовном забытьи.
И в старину еще она убила
Двух кровных братьев — нашей же семьи.
Так берегись, храним небесной силой,
Ее руки, сыночек ты мой милый!»

XCVI
Так Джирафоне старенький, рыдая,
Окончил свой рассказ и замолчал.
Стоял и слушал сын, не прерывая,
Подробности со тщаньем замечал.
Собою несколько овладевая
И поборов смущенье, отвечал,
От своего не склонный отступаться:
«Ну, этого мне нечего бояться!

XCVII
Теперь не трону их, избави боже,
Случится разве, встречу как-нибудь.
Я так устал, ты утомился тоже;
Пойдем, отец, нам надо отдохнуть.
Чтоб засветло прийти, я лез из кожи,
И был нелегок этот горный путь.
Домой добрался — и устал сверх силы.
Итак, пока прервем беседу, милый».

XCVIII
Спать улеглись; но день не занимался, —
Проснулся Африке, вскочил тишком,
Опять туда — к холмам своим пробрался,
Где был все время сердцем и умом.
Он шел и беспрестанно озирался,
Но видно ль Мензолы — искал кругом.
И помогла Амурова наука:
Он от нее стоит — на выстрел лука.

XCIX
He он, она увидела сначала —
И полем тотчас в ужасе спешит.
Тут он услышал, как она кричала,
Взглянул — она взывает и бежит,
И мысль его как светом осияла:
«Ведь это — Мензола!» Он вслед летит,
Ее зовет и молит, именуя:
«Постой, постой, тебя ведь так люблю я!

С
О девушка прекрасная! Мгновенье!
Ведь без тебя не мил мне белый свет.
Давно терплю я от тебя мученье,
Мне день и ночь покоя больше нет.
Не смерть несу тебе, мое стремленье
Тебе вослед не предвещает бед.
Амур один меня к тебе кидает,
Зло иль вражда тебе не угрожает.

CI
Тебя не так преследовать хочу я,
Как коршун куропаточку когтит
Или как волк, свирепо торжествуя,
За бедною овечкою спешит, —
Но любящей душой тебя милуя,
Что красоту твою всех выше чтит.
В тебе моя надежда и желанье,
И было бы моим твое страданье.

СII
Коль подождешь меня, клянусь богами,
О Мензола прекрасная, тебе,
Что я желаю брака между нами
И счастие любви найду себе,
Все мыслимое здесь под небесами,
Тебе врученной вверившись судьбе.
Ты, ты меня ведешь, мной обладаешь,
Ты жизнью всей моей повелеваешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19