М. Андрусенко. Однако определением № 02028-9029 Военной коллегии Верховного суда СССР этот явно поспешный приговор был заменён на «10 лет лишения свободы с отправкой в действующую армию» (командиром 115-й стрелковой бригады – В.С.). 15 января 1944 г. Корней Михайлович Андрусенко, будучи командиром 239-го гв. стрелкового полка 76-й гв. СД, получил звание Героя Советского Союза (окончил войну командиром 55-й СД).
Не остался обделённым вниманием и командующий войсками 33-й армии. В документе, подписанном Г. К. Жуковым (но не отправленном М. Г. Ефремову), говорилось:
«… Как показало следствие (материалы этого дознавательного действия историки пока не обнаружили – В.С.), никто, кроме командующего 33-й армией, не виноват в том, что его коммуникации противник перехватил. Жуков» (ЦАМО. Ф.208, оп.2513. Д.157. Л.17).
Вот уж поистине – с больной головы на здоровую! Можно подумать, что это М. Г. Ефремов, а не Комфронта Г. К. Жуков отдал трудно объяснимый приказ убрать 2 февраля 1942 г. полнокровную 9-ю гв. стрелковую дивизию генерал-майора А. П. Белобородова (около 10 тыс. человек) с основной снабжавшей ефремовцев магистрали (давая тем самым противнику возможность рассечь соединения 33-й армии) и передать её в состав 43-й армии. Доказательства разумности передислокации этой дивизии в опубликованных научных разработках найти пока не удалось. Этот обвинительный документ, по мысли Жукова, должен был, видимо, «заработать» в случае прилёта М. Г. Ефремова в штаб фронта 9 апреля на последнем самолёте, как это усиленно рекомендовали командарму. Но М. Г. Ефремов остался со своими войсками до конца …
Сам же Г. К. Жуков, не взяв на себя ответственность за провал операции на Вяземском направлении (признав в «Воспоминаниях» только как ошибку, переоценку возможностей своих войск и недооценку противника), так определил главного виновника:
«Задачу … об оказании помощи группе генерала М. Г. Ефремова 43-я армия своевременно выполнить не смогла …» (с.57, 355).
Возникает вопрос – если один командарм Западного фронта повёл свои войска на прорыв по маршруту, утверждённому командующим фронтом, а другие (в первую очередь командарм-43) в нарушение приказа не провели должным образом боевые действия по обеспечению воссоединения с ним, то какова же во всех этих странных событиях роль Комфронта Жукова (с 1 февраля – главнокомандующего западным направлением) по руководству, координации боевых операций подчинённых ему армий и контролю за исполнением отданного приказа, и кто же, если не он, за это должен отвечать?
Настало время более скрупулёзно, невзирая на лица, изучить именно проблему скандального провала операции на вяземском направлении и роль во всей этой истории главных её участников – командующего Западным фронтом Г. К. Жукова, командующих 43-й и 49-й армиями К. Д. Голубева и И. Г. Захаркина.
Завершая краткий рассказ о трагической и героической судьбе Михаила Григорьевича Ефремова, считаю необходимым напомнить малоизвестный вывод, сделанный офицерами оперативного управления Генерального штаба, который подтверждает и помогает правильно понять всё вышесказанное:
«… армия бросалась в глубокий тыл противника на произвол судьбы» (ЦАМО Ф.8. Оп.11627. Д.150. Л.5).
В. М. САФИР , «Военно-исторический архив», Выпуск 1.
Я дал выдержку из исследования историка, чтобы читатели поняли, насколько бывают лживы мемуары полководцев и насколько лживы мемуары Жукова. Ведь масса читателей верит «Воспоминаниям и размышлениям» Жукова беззаветно, как истине в последней инстанции. Поостерегитесь!
Клятый маршал
Вы помните, что Сталин, характеризуя Жукова, сказал: «У Жукова есть недостатки, некоторые его свойства не любили на фронте …». Что это за свойства?
На первый взгляд напрашиваются легендарные грубость, жестокость и хамство Жукова. Может быть и это, но я не думаю, что на фронте эти свойства могли бы вызвать к Жукову чувство, называемое «нелюбовью», если бы с деловой точки зрения, с точки зрения делового общения у Жукова было всё в порядке. Война ведь сама по себе груба и жестока, да ещё и смешана с постоянной опасностью. Вряд ли на таком фоне кто-то особенно обращал внимание на грубость.
Кроме этого многое определяла обстановка. Ветеран, служивший в штабе Жукова после войны в Германии, отмечал, что идеальным полководцем, с точки зрения воинской культуры, был, конечно, Рокоссовский. Его чрезвычайно уважали за это: как вспоминал ветеран, перед Рокоссовским нельзя было провиниться не потому, что он накажет, а просто потому, что было стыдно вызвать его неудовольствие. Рокоссовский оказывал влияние даже на Жукова и, когда последний вызывал Рокоссовского к себе в штаб, то сам становился корректнее и вежливее. Но и без Рокоссовского Жуков не создавал впечатления монстра. Конечно, он всегда чувствовал в себе маршала СССР, но был в обращении прост и вполне вежлив. Никто его особенно не боялся, и ветерана даже удивляли слухи о жестокости и грубости Георгия Константиновича. Но ведь это было после войны.
Грубость – не причина «нелюбви», я знаю это по своему опыту. К примеру, наш главный инженер легко вспыхивал и, разбирая очередную аварию или ущерб, мог ознакомить провинившихся с их характеристикой на отборном мате. Но он всегда пользовался безусловным уважением. А вот директор не матерился, но когда его сняли, то у всех работавших с ним не нашлось ни единого слова сочувствия, так он всем осточертел. Думаю, что и у Жукова в характере было нечто другое, более неприятное.
Что это за свойство? За что Жукова не любили коллеги? Давайте попробуем ответить на этот вопрос и для этого вернёмся к его диалогу с маршалом Куликом и к тем событиям, которые вызвали их разговор. Но сначала немного о маршале Кулике, тем более, что об этом маршале и невозможно сказать много – это белое пятно военной истории. Пожалуй, первую попытку что-то сказать об этом маршале сделал упоминаемый выше Н. А. Зенькович, и эта попытка была бы блестящей, если бы Зенькович ещё и понимал то, о чём пишет.
С каких-то пор о Кулике принято говорить и писать исключительно как об идиоте. Это несправедливо с любой стороны, даже с формальной.
Скажем Тухачевский брезговал получать академическое образование – военного гения учить, только портить. Жукову и Рокоссовскому его получить не удалось, что только подтверждает мысль – полководцев учат не академии, а войны.
А Кулик в 1924 г. оканчивает курс Военной академии РККА, а в 1938 г. – Особый факультет академии имени Фрунзе.
В РККА не было более боевого генерала, чем Г. И. Кулик. Великая Отечественная война была у него шестой. Командиром артиллерийского взвода он был в империалистической войне, в гражданскую – начальником артиллерии 10-й, а потом 14-й армии, он отличается при обороне Царицына. Воюет в Испании (Орден Ленина), затем вместе с Жуковым громит японцев при Халхин-Голе, затем организует прорыв линии Маннергейма, становится Героем и выслуживает «маршальский жезл». Единственный из предвоенных маршалов, который заслужил это звание в непрерывных войнах.
Но он был клятый, о чём я уже писал. На Украине этим словом называют человека, который знает, что его за что-то будут бить, но всё равно это что-то делает. Исходя из того, что я о нём узнал, Г. И. Кулика отличала абсолютная независимость мнений и поступков во всём, что и стоило ему головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
Не остался обделённым вниманием и командующий войсками 33-й армии. В документе, подписанном Г. К. Жуковым (но не отправленном М. Г. Ефремову), говорилось:
«… Как показало следствие (материалы этого дознавательного действия историки пока не обнаружили – В.С.), никто, кроме командующего 33-й армией, не виноват в том, что его коммуникации противник перехватил. Жуков» (ЦАМО. Ф.208, оп.2513. Д.157. Л.17).
Вот уж поистине – с больной головы на здоровую! Можно подумать, что это М. Г. Ефремов, а не Комфронта Г. К. Жуков отдал трудно объяснимый приказ убрать 2 февраля 1942 г. полнокровную 9-ю гв. стрелковую дивизию генерал-майора А. П. Белобородова (около 10 тыс. человек) с основной снабжавшей ефремовцев магистрали (давая тем самым противнику возможность рассечь соединения 33-й армии) и передать её в состав 43-й армии. Доказательства разумности передислокации этой дивизии в опубликованных научных разработках найти пока не удалось. Этот обвинительный документ, по мысли Жукова, должен был, видимо, «заработать» в случае прилёта М. Г. Ефремова в штаб фронта 9 апреля на последнем самолёте, как это усиленно рекомендовали командарму. Но М. Г. Ефремов остался со своими войсками до конца …
Сам же Г. К. Жуков, не взяв на себя ответственность за провал операции на Вяземском направлении (признав в «Воспоминаниях» только как ошибку, переоценку возможностей своих войск и недооценку противника), так определил главного виновника:
«Задачу … об оказании помощи группе генерала М. Г. Ефремова 43-я армия своевременно выполнить не смогла …» (с.57, 355).
Возникает вопрос – если один командарм Западного фронта повёл свои войска на прорыв по маршруту, утверждённому командующим фронтом, а другие (в первую очередь командарм-43) в нарушение приказа не провели должным образом боевые действия по обеспечению воссоединения с ним, то какова же во всех этих странных событиях роль Комфронта Жукова (с 1 февраля – главнокомандующего западным направлением) по руководству, координации боевых операций подчинённых ему армий и контролю за исполнением отданного приказа, и кто же, если не он, за это должен отвечать?
Настало время более скрупулёзно, невзирая на лица, изучить именно проблему скандального провала операции на вяземском направлении и роль во всей этой истории главных её участников – командующего Западным фронтом Г. К. Жукова, командующих 43-й и 49-й армиями К. Д. Голубева и И. Г. Захаркина.
Завершая краткий рассказ о трагической и героической судьбе Михаила Григорьевича Ефремова, считаю необходимым напомнить малоизвестный вывод, сделанный офицерами оперативного управления Генерального штаба, который подтверждает и помогает правильно понять всё вышесказанное:
«… армия бросалась в глубокий тыл противника на произвол судьбы» (ЦАМО Ф.8. Оп.11627. Д.150. Л.5).
В. М. САФИР , «Военно-исторический архив», Выпуск 1.
Я дал выдержку из исследования историка, чтобы читатели поняли, насколько бывают лживы мемуары полководцев и насколько лживы мемуары Жукова. Ведь масса читателей верит «Воспоминаниям и размышлениям» Жукова беззаветно, как истине в последней инстанции. Поостерегитесь!
Клятый маршал
Вы помните, что Сталин, характеризуя Жукова, сказал: «У Жукова есть недостатки, некоторые его свойства не любили на фронте …». Что это за свойства?
На первый взгляд напрашиваются легендарные грубость, жестокость и хамство Жукова. Может быть и это, но я не думаю, что на фронте эти свойства могли бы вызвать к Жукову чувство, называемое «нелюбовью», если бы с деловой точки зрения, с точки зрения делового общения у Жукова было всё в порядке. Война ведь сама по себе груба и жестока, да ещё и смешана с постоянной опасностью. Вряд ли на таком фоне кто-то особенно обращал внимание на грубость.
Кроме этого многое определяла обстановка. Ветеран, служивший в штабе Жукова после войны в Германии, отмечал, что идеальным полководцем, с точки зрения воинской культуры, был, конечно, Рокоссовский. Его чрезвычайно уважали за это: как вспоминал ветеран, перед Рокоссовским нельзя было провиниться не потому, что он накажет, а просто потому, что было стыдно вызвать его неудовольствие. Рокоссовский оказывал влияние даже на Жукова и, когда последний вызывал Рокоссовского к себе в штаб, то сам становился корректнее и вежливее. Но и без Рокоссовского Жуков не создавал впечатления монстра. Конечно, он всегда чувствовал в себе маршала СССР, но был в обращении прост и вполне вежлив. Никто его особенно не боялся, и ветерана даже удивляли слухи о жестокости и грубости Георгия Константиновича. Но ведь это было после войны.
Грубость – не причина «нелюбви», я знаю это по своему опыту. К примеру, наш главный инженер легко вспыхивал и, разбирая очередную аварию или ущерб, мог ознакомить провинившихся с их характеристикой на отборном мате. Но он всегда пользовался безусловным уважением. А вот директор не матерился, но когда его сняли, то у всех работавших с ним не нашлось ни единого слова сочувствия, так он всем осточертел. Думаю, что и у Жукова в характере было нечто другое, более неприятное.
Что это за свойство? За что Жукова не любили коллеги? Давайте попробуем ответить на этот вопрос и для этого вернёмся к его диалогу с маршалом Куликом и к тем событиям, которые вызвали их разговор. Но сначала немного о маршале Кулике, тем более, что об этом маршале и невозможно сказать много – это белое пятно военной истории. Пожалуй, первую попытку что-то сказать об этом маршале сделал упоминаемый выше Н. А. Зенькович, и эта попытка была бы блестящей, если бы Зенькович ещё и понимал то, о чём пишет.
С каких-то пор о Кулике принято говорить и писать исключительно как об идиоте. Это несправедливо с любой стороны, даже с формальной.
Скажем Тухачевский брезговал получать академическое образование – военного гения учить, только портить. Жукову и Рокоссовскому его получить не удалось, что только подтверждает мысль – полководцев учат не академии, а войны.
А Кулик в 1924 г. оканчивает курс Военной академии РККА, а в 1938 г. – Особый факультет академии имени Фрунзе.
В РККА не было более боевого генерала, чем Г. И. Кулик. Великая Отечественная война была у него шестой. Командиром артиллерийского взвода он был в империалистической войне, в гражданскую – начальником артиллерии 10-й, а потом 14-й армии, он отличается при обороне Царицына. Воюет в Испании (Орден Ленина), затем вместе с Жуковым громит японцев при Халхин-Голе, затем организует прорыв линии Маннергейма, становится Героем и выслуживает «маршальский жезл». Единственный из предвоенных маршалов, который заслужил это звание в непрерывных войнах.
Но он был клятый, о чём я уже писал. На Украине этим словом называют человека, который знает, что его за что-то будут бить, но всё равно это что-то делает. Исходя из того, что я о нём узнал, Г. И. Кулика отличала абсолютная независимость мнений и поступков во всём, что и стоило ему головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174