Да и не это главное. Главное, что именно Тухачевский отвечал за вооружение Красной Армии тогда, когда надо было разработать оружие будущей войны. Он обязан был застрелиться, но не допустить такого положения. И не забудем – авторитет его был таков, что даже Сталин перед ним извинялся по пустячным поводам. Так что, будь он действительно военным специалистом, он бы нашёл способы исправить положение.
Связь родов войск
Напоминаю, что я считаю Тухачевского предателем, но для чистоты исследования его как военного, не придаю этому значения. Считаю, что он честно пытался вооружить Красную Армию.
В таком случае он не понимал, что победу делают все рода войск воедино. И не понимал этого ни в каких вопросах. А ведь военный должен ясно представлять себе как ведётся бой. Возьмём, к примеру, артиллерию.
Есть орудия, из которых стреляют только тогда, когда враг виден в прицеле – противотанковые и зенитные пушки, небольшое количество лёгкой полевой артиллерии. Но самая мощная артиллерия стреляет с закрытых позиций, то есть сами орудия находятся в нескольких километрах от цели. (Сегодня – до 30–50 км). Наводят их в цель по расчётным данным.
Точно рассчитать невозможно, но даже если бы это было и так, существует масса факторов, отклоняющих снаряд.
Поэтому, хотя сами орудия располагаются так, что их расчёты не видят противника, но его обязаны видеть командиры батарей и дивизионов, которые находятся там, откуда цель видна, и которые корректируют огонь. Делают они так: сначала дают стрелять одному своему орудию и по взрывам его снарядов исправляют наводку орудий всей батареи. А когда пристрелочные взрывы начинают ложиться рядом с целью, дают команду открыть огонь всем орудиям и уже десятками снарядов уничтожают её.
Но это, если они цель видят. Если в районе поля боя есть каланча, высокое здание или хотя бы холмик, с которого они могут заглянуть вглубь обороны противника.
Вот немецкий генерал Ф. Меллентин критикует наших генералов: «Они наступали на любую высоту и дрались за неё с огромным упорством, не придавая значения её тактической ценности. Неоднократно случалось, что овладение такой высотой не диктовалось тактической необходимостью, но русские никогда не понимали этого и несли большие потери». Ну а спросить Меллентина – а чего тогда немцы защищали эту «высоту», если она не представляла «тактической ценности»?
Ведь если не взять высоту, то тогда некуда посадить артиллерийских корректировщиков и невозможно использовать с толком свою артиллерию. А в таких случаях артиллеристы вынуждены стрелять по площадям, фактически впустую расходуя боеприпасы.
Даже в 1943 г. на Курской дуге, когда наши войска открыли по изготовившимся к наступлению немцам мощнейший артиллерийский огонь, они вели его не по конкретным танкам, ротам или автоколоннам, а по «местам предполагаемого скопления противника». Да, нанесли потери немцам, так как кое-где противник был там, где и предполагали. Но остальные-то снаряды …
А у Меллентина таких забот не было. Если он не знал, куда стрелять его артиллерии, то вызывал самолёт-разведчик. (Уже по штатам 1939 г. немецкие танковые дивизии обслуживали по 10 таких самолётов). У немцев не было тухачевских, поэтому по их заказу чехи произвели в общем-то небольшое количество самолётов-корректировщиков ФВ-189 (846 ед.), но эту вёрткую проклятую «раму», вызывающую артиллерийский огонь немцев точно на головы наших отцов и дедов, помнят все ветераны войны.
Мы иногда хвалимся, что из 1 млн. т стали делали в войну в десяток раз больше пушек, танков, снарядов и самолётов, чем Германия. Но ведь им и не надо было больше, поскольку они очень разумно расходовали то, что производили. И делали это потому, что их военные очень точно представляли себе, как будут протекать бои будущей войны, а наши стратеги тухачевские – нет.
Мыслитель воздушных боёв
В нашей исторической науке было принято преуменьшать свои силы, чтобы как-то объяснить поражения начала войны. Сообщается, что в западных округах 4 тыс. немецких самолётов противостояло всего 1540 наших самолётов «новых типов». Имеются в виду штурмовики Ил-2, пикирующие бомбардировщики Пе-2 и истребители МиГ, ЛаГГ и Як. Ну, а почему, скажем, истребители И-153 («чайка») и И-16 не считать «новыми» типами? Ведь И-153 выпускался по 1941 г. включительно (с 1939 г. их построено 3437 единиц), а у И-16 последняя модернизация (тип 24) была произведена лишь в 1940 г. Только сошли с конвейера – и уже «старый тип»?!
ЛаГГ-3
И-16 начал выпускаться в 1934 г., и в феврале этого же года немцы начали конструировать Мессершмитт Вf-109. В августе 1935 г. «мессер» поднялся в воздух. И Ме-109 пролетал всю войну, а И-16 уже в 1941 г. – «старый тип»? Почему?
В 1940 г. на И-16 поставили двигатель в 1100 л.с., самолёт весил всего 1882 кг, но летел с максимальной скоростью 470 км/час, в то время как Ме-109 уже в 1938 г. с двигателем 1050 л.с. и весом 2450 кг развивал скорость 532 км/час. А когда на Ме-109 (начало 1942 г.) поставили двигатель 1350 л.с., то он стал летать со скоростью 630 км/час, хотя и весил почти 3 т. Да, конечно, при такой скорости у Ме-109, И-16, новенький, только с конвейера сразу становился «старым типом». Эти машины Поликарпова были конструкторскими тупиками, их невозможно было, модернизируя, поддерживать в современном состоянии сколько-нибудь длительное время. Виноват ли Поликарпов? Думаю – да.
Но огромнейшая вина лежит на тех, кто заказал ему сконструировать именно эту машину. Ведь И-153 и И-16 были машинами, в которых конструктор заложил – как главный принцип – манёвренность. Совместить её со скоростью оказалось невозможно. И поскольку заказывал вооружение Тухачевский, и именно он задал Поликарпову параметры манёвренности, то именно он и виноват, что СССР потратил огромные усилия на постройку этих малопригодных для реального боя машин.
Тухачевский должен был представить себе воздушный бой перед разговором с Поликарповым. И этот бой представлялся ему боем на больших дистанциях. Заказанные им истребители оснащались даже оптическим прицелом. Маневрируя (резко разворачиваясь), такой истребитель, по идее, уходил из прицела противника и, в свою очередь, мог взять его на прицел.
Но в жизни так бои не велись, поскольку попасть в самолёт дальше чем с 200 м можно только случайно.
Для уничтожения противника истребитель обязан был подлететь к цели практически вплотную (Хартманн подлетал на 20–30 м) и только после этого открыть огонь. Цель в прицеле могла быть всего несколько секунд, поэтому важна была масса секундного залпа истребителя – на него нужно было ставить много пушек и пулемётов. Но главное было – догнать и приблизиться к противнику, а для этого важна была не манёвренность, а скорость.
Немецкие генералы, Геринг это понимали, а Тухачевский … учил мышей на задних лапках ходить.
Вот как в книге «Советские асы» описываются бои наших И-16 и И-153 с немецкими бомбардировщиками:
«… воздушный бой на „ишаке“ или „чайке“ (которых у западной границы было сконцентрировано 3311 штук, то есть 76 % парка истребителей) с Ju 88 выглядел примерно так: „Мы разогнали свои машины при снижении до максимальной скорости и перед первой девяткой пошли вверх. Каждый выбрал цель. Огонь вели снизу, длинными очередями по наиболее уязвимым точкам самолётов. (Огонь вели с дистанции 150–170 м – прим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
Связь родов войск
Напоминаю, что я считаю Тухачевского предателем, но для чистоты исследования его как военного, не придаю этому значения. Считаю, что он честно пытался вооружить Красную Армию.
В таком случае он не понимал, что победу делают все рода войск воедино. И не понимал этого ни в каких вопросах. А ведь военный должен ясно представлять себе как ведётся бой. Возьмём, к примеру, артиллерию.
Есть орудия, из которых стреляют только тогда, когда враг виден в прицеле – противотанковые и зенитные пушки, небольшое количество лёгкой полевой артиллерии. Но самая мощная артиллерия стреляет с закрытых позиций, то есть сами орудия находятся в нескольких километрах от цели. (Сегодня – до 30–50 км). Наводят их в цель по расчётным данным.
Точно рассчитать невозможно, но даже если бы это было и так, существует масса факторов, отклоняющих снаряд.
Поэтому, хотя сами орудия располагаются так, что их расчёты не видят противника, но его обязаны видеть командиры батарей и дивизионов, которые находятся там, откуда цель видна, и которые корректируют огонь. Делают они так: сначала дают стрелять одному своему орудию и по взрывам его снарядов исправляют наводку орудий всей батареи. А когда пристрелочные взрывы начинают ложиться рядом с целью, дают команду открыть огонь всем орудиям и уже десятками снарядов уничтожают её.
Но это, если они цель видят. Если в районе поля боя есть каланча, высокое здание или хотя бы холмик, с которого они могут заглянуть вглубь обороны противника.
Вот немецкий генерал Ф. Меллентин критикует наших генералов: «Они наступали на любую высоту и дрались за неё с огромным упорством, не придавая значения её тактической ценности. Неоднократно случалось, что овладение такой высотой не диктовалось тактической необходимостью, но русские никогда не понимали этого и несли большие потери». Ну а спросить Меллентина – а чего тогда немцы защищали эту «высоту», если она не представляла «тактической ценности»?
Ведь если не взять высоту, то тогда некуда посадить артиллерийских корректировщиков и невозможно использовать с толком свою артиллерию. А в таких случаях артиллеристы вынуждены стрелять по площадям, фактически впустую расходуя боеприпасы.
Даже в 1943 г. на Курской дуге, когда наши войска открыли по изготовившимся к наступлению немцам мощнейший артиллерийский огонь, они вели его не по конкретным танкам, ротам или автоколоннам, а по «местам предполагаемого скопления противника». Да, нанесли потери немцам, так как кое-где противник был там, где и предполагали. Но остальные-то снаряды …
А у Меллентина таких забот не было. Если он не знал, куда стрелять его артиллерии, то вызывал самолёт-разведчик. (Уже по штатам 1939 г. немецкие танковые дивизии обслуживали по 10 таких самолётов). У немцев не было тухачевских, поэтому по их заказу чехи произвели в общем-то небольшое количество самолётов-корректировщиков ФВ-189 (846 ед.), но эту вёрткую проклятую «раму», вызывающую артиллерийский огонь немцев точно на головы наших отцов и дедов, помнят все ветераны войны.
Мы иногда хвалимся, что из 1 млн. т стали делали в войну в десяток раз больше пушек, танков, снарядов и самолётов, чем Германия. Но ведь им и не надо было больше, поскольку они очень разумно расходовали то, что производили. И делали это потому, что их военные очень точно представляли себе, как будут протекать бои будущей войны, а наши стратеги тухачевские – нет.
Мыслитель воздушных боёв
В нашей исторической науке было принято преуменьшать свои силы, чтобы как-то объяснить поражения начала войны. Сообщается, что в западных округах 4 тыс. немецких самолётов противостояло всего 1540 наших самолётов «новых типов». Имеются в виду штурмовики Ил-2, пикирующие бомбардировщики Пе-2 и истребители МиГ, ЛаГГ и Як. Ну, а почему, скажем, истребители И-153 («чайка») и И-16 не считать «новыми» типами? Ведь И-153 выпускался по 1941 г. включительно (с 1939 г. их построено 3437 единиц), а у И-16 последняя модернизация (тип 24) была произведена лишь в 1940 г. Только сошли с конвейера – и уже «старый тип»?!
ЛаГГ-3
И-16 начал выпускаться в 1934 г., и в феврале этого же года немцы начали конструировать Мессершмитт Вf-109. В августе 1935 г. «мессер» поднялся в воздух. И Ме-109 пролетал всю войну, а И-16 уже в 1941 г. – «старый тип»? Почему?
В 1940 г. на И-16 поставили двигатель в 1100 л.с., самолёт весил всего 1882 кг, но летел с максимальной скоростью 470 км/час, в то время как Ме-109 уже в 1938 г. с двигателем 1050 л.с. и весом 2450 кг развивал скорость 532 км/час. А когда на Ме-109 (начало 1942 г.) поставили двигатель 1350 л.с., то он стал летать со скоростью 630 км/час, хотя и весил почти 3 т. Да, конечно, при такой скорости у Ме-109, И-16, новенький, только с конвейера сразу становился «старым типом». Эти машины Поликарпова были конструкторскими тупиками, их невозможно было, модернизируя, поддерживать в современном состоянии сколько-нибудь длительное время. Виноват ли Поликарпов? Думаю – да.
Но огромнейшая вина лежит на тех, кто заказал ему сконструировать именно эту машину. Ведь И-153 и И-16 были машинами, в которых конструктор заложил – как главный принцип – манёвренность. Совместить её со скоростью оказалось невозможно. И поскольку заказывал вооружение Тухачевский, и именно он задал Поликарпову параметры манёвренности, то именно он и виноват, что СССР потратил огромные усилия на постройку этих малопригодных для реального боя машин.
Тухачевский должен был представить себе воздушный бой перед разговором с Поликарповым. И этот бой представлялся ему боем на больших дистанциях. Заказанные им истребители оснащались даже оптическим прицелом. Маневрируя (резко разворачиваясь), такой истребитель, по идее, уходил из прицела противника и, в свою очередь, мог взять его на прицел.
Но в жизни так бои не велись, поскольку попасть в самолёт дальше чем с 200 м можно только случайно.
Для уничтожения противника истребитель обязан был подлететь к цели практически вплотную (Хартманн подлетал на 20–30 м) и только после этого открыть огонь. Цель в прицеле могла быть всего несколько секунд, поэтому важна была масса секундного залпа истребителя – на него нужно было ставить много пушек и пулемётов. Но главное было – догнать и приблизиться к противнику, а для этого важна была не манёвренность, а скорость.
Немецкие генералы, Геринг это понимали, а Тухачевский … учил мышей на задних лапках ходить.
Вот как в книге «Советские асы» описываются бои наших И-16 и И-153 с немецкими бомбардировщиками:
«… воздушный бой на „ишаке“ или „чайке“ (которых у западной границы было сконцентрировано 3311 штук, то есть 76 % парка истребителей) с Ju 88 выглядел примерно так: „Мы разогнали свои машины при снижении до максимальной скорости и перед первой девяткой пошли вверх. Каждый выбрал цель. Огонь вели снизу, длинными очередями по наиболее уязвимым точкам самолётов. (Огонь вели с дистанции 150–170 м – прим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174