В Выставочном зале Олимпийской деревни в Пекине, где по традиции проходят выставки лаковых картин, я познакомился с молодым пекинским художником Чжао, который создал галерею портретов великого актера пекинской оперы Мэй Ланьфана и его сценических героев. Фон, на котором изображались эти персонажи был пронизан тончайшими бликами, исходившими как, бы изнутри лакового покрытия и создававшими эффект голограммы. Художник сказал, что такой эффект достигается добавлением в лаковые составы измельченной яичной скорлупы и некоторых других компонентов, найденных им в ходе многочисленных экспериментов. Живописное мастерство автора, выпускника Пекинской Академии Художеств, было на высоте. И это сочетание высокого мастерства с необычной техникой создавало потрясающий эффект. Красота лакового изделия не подвластна ни времени, ни стихиям и по-прежнему пленяет нас. Год от года растет число членов обществ и ассоциаций профессионалов и любителей лаковой живописи. В выставочном зале Музея истории революции на площади Тянъаньмынь состоялась выставка произведений 72 деревенских художников, работающих в лаковой живописи. Но это была лишь верхушка айсберга. До этого проходил Всекитайский конкурс художников этого направления, который и выявил 72 победителя.
ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ
В той же мере, как и лаковые изделия, предметы из перегородчатой эмали, или как ее называют в Европе «клуазонне», родились в Пекине. Эти промыслы сближает сложность технологии, большой художественный эффект, долговечность этих изделий.
Изделия из перегородчатой эмали - это сложный технологический процесс. Я убедился в этом, побывав на Пекинской фабрике художественных изделий из перегородчатой эмали. В цехе ничто не напоминало о том, что здесь рождаются художественные произведения, которым суждено блистать своей красотой на международных выставках, в самых престижных домах Старого и Нового света.
Рулоны красной меди, грохот работающих прессов, стук молотков, снующие по цеху автокары с грудой каких-то заготовок. Постепенно из этого хаоса звуков, запахов и чада от работающих тут же печей, совершенно неожиданно появляются пока еще грубые заготовки будущего изделия: вазы, скульптуры и еще что-то пока неопределенное.
На эти формы будущего изделия иногда очень сложной конфигурации припаиваются ребром тонкие медные пластинки - «перегородки», которые создают рисунок или орнамент. После многократной шлифовки этот «негатив» отправляется в следующий цех. Здесь работают мастера, заполняющие эмалью образовавшиеся хитросплетения рисунка.
Перед мастером на столе, как на палитре у художника, разнообразные эмалевые краски, которыми он, как и полагается художнику, разрисовывает будущую вазу или шкатулку. С той только разницей, что ошибиться тут нельзя: эмаль должна быть определенного цвета и не должна переливаться через медные перегородки в соседние углубления. Это, конечно же, требует особого мастерства, глазомера, опыта. Затем изделие подвергается обжигу, многократно шлифуется особыми пастами под струями воды и покрывается «золотым» лаком.
Сочетание блеска меди с яркими эмалевыми красками производит эффект чего-то необычного, почти божественного… И, наверное, не случайно, побывавшие тут представители производственных мастерских Московской Епархии, где тоже работают с эмалями, решили разместить именно здесь часть заказов на изготовление предметов церковной утвари… Их заинтересовали две вещи, которые являются секретами производства: состав необычайно ярких эмалевых красок и паст, придающих им тот самый «божественный» блеск.
Секретами с ними, естественно, не поделились, а вот заказ с удовольствием приняли. Ведь почти в 100 стран мира отправляет фабрика свои изделия.
Что же касается самого Китая, то в любом крупном магазине непременно есть отдел, где продают изделия из перегородчатой эмали. Здесь можно купить все: от украшений - колец, бус, ювелирных наборов - до предметов сервировки стола. Можно увидеть огромные каминные часы, выполненные из перегородчатой эмали, подставки для ламп, многочисленные фигурки зверей, птиц и прочей живности, которая бегает, летает, плавает на просторах Китая.
Как-то друзья подарили мне небольшую сову, сделанную из перегородчатой эмали. Потом появилась еще одна, потом еще… Так незаметно для себя я втянулся в коллекционирование.
Сейчас у меня в коллекции несколько сот сов из перегородчатой эмали, и ни одна не повторяет другую - по дизайну, раскраске, размерам. А ведь сова далеко не самая популярная птица в Китае. Более того, в отличие от нашей страны, где сову чтут за мудрость и прозорливость, для китайца сова - птица сомнительная: оживляется лишь по ночам и, вообще, похожа на кошку. Ее, кстати, по-китайски так и называют «маотоуин» - орел с кошачьей головой… Есть в Китае поговорка, хорошо отражающая отношение к совам: «Если в доме появится сова - жди беды».
ВЕЕР ДРАГОЦЕННЫЙ
Он прошел через века, почти не изменившись. И в наши дни остался для китайца такой же необходимостью, как был для его деда, прадеда и более далеких предков.
В наш век кондиционеров, вентиляторов и прочих создающих прохладу достижений науки и техники веер, может быть, и потерял свое прикладное значение, но осталось нечто большее - он как бы посланец из прошлого в нашу цивилизацию.
А появились веера в Китае в далекой древности. На старинных картинах, на страницах древних книг, на античной посуде изображены правители непременно с веерами в руках. Они в руках и у утонченных дам, и у чопорных придворных чиновников. Веером обмахивается в минуту отдыха артист пекинской оперы, он же спасает от зноя крестьянина. У одних веера из шелка, резной кости, у других из бумаги, бамбука или пальмового листа.
Всегда с веером из голубиных перьев в руках изображали легендарного полководца периода «Воюющих царств» Чжу Гэляна. Сейчас не каждый знает его подвиги, но любой китайский школьник помнит, что в руках у древнего героя неизменно был такой веер.
В городе Юнян на Янцзы есть небольшой исторический музей, посвященный героям «Троецарствия». В одной из витрин я увидел знаменитый веер яко бы тот самый, который не выпускал из рук Чжу Гэлян. Тут же, у стен монастыря «Белого императора», где любил сидеть в беседке и наблюдать за звездным небом великий полководец, монахи бойко торгуют веерами из перьев голубя, почти такими же, как у Чжу Гэляна…
Веер был неизменным спутником китайского ученого, философа, поэта, художника. И от жары спасает, и удобно записать на нем какую-то мысль, образ, удачно найденную рифму.
В музеях Китая хранится множество вееров, исписанных такими вот иероглифами на старом литературном языке «вэньянь». Сегодня не каждый может расшифровать эти, как правило, нравственные поучения, которые очень любили наносить на веера древние философы и поэты.
Иногда с веерами происходили, вообще, странные истории. Сохранились веера, испещренные таинственными знаками «Нушу». Очень давно, может быть тысячу лет тому назад, эти таинственные письмена придумали женщины высшего императорского общества для обмена тайной информацией. Мужчинам эти знаки ни о чем не говорили. Поэтому можно было, не опасаясь мужа, поведать матери о своем житье или предупредить сестру или подругу о подстерегающих опасностях, сообщить о дворцовых интригах, которыми так была богата жизнь в Запретном городе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48