Только тебе и никому больше. Но ты не одна такая в мире. Всё это – симптомы твоего, и не только твоего заболевания. Но, слава Богу, ты можешь их одолеть.
КРИЗИС ИДЕНТИЧНОСТИ
«Кто я? Что я чувствую? О чем мне думать? Что мне делать? СОС, я тону! Я опускаюсь на самое дно. Без тебя я погибла. Умоляю, спаси меня! И награда твоя за это будет велика».
Кто ты? Зачем живешь? Кто может заполнить пустоту внутри тебя? Что делать, чтобы убежать от себя самой? Как избавиться от себя самой? О чем думать? Во что верить? Ты не знаешь. Ты потеряла собственное «я». Все глубже твоя депрессия, чувство безнадежности, отчаяние, состояние бездуховности, оторванности от мира, от Бога, от своего внутреннего «я», от любви; мир вокруг тебя темнеет, утрачивает краски, съеживается. Ты становишься похожа на героиню трагедии, и сама твоя жизнь превращается в какую-то древнегреческую трагедию, потому что в себе ты несешь трагический изъян: тебя как бы не существует, ты не способна стать ни для кого прибежищем, ты подобна пустой и мертвой раковине. Ты попала в ловушку, ты проваливаешься в черную дыру, отчаявшаяся маленькая принцесса королевства размером со ссохшуюся горошину; ты все ждешь, и надежды твои бледнеют, но ты все ждешь, что вот однажды придет твой принц и спасет тебя, пока ты еще не умерла от одиночества – ведь у тебя нет даже тебя самой, ты пуста изнутри, и ничто и никогда не наполнит тебя, и нет для тебя Бога; бездуховность, духовное банкротство – вот твой удел.
Ты мчишься на фу-фу по скоростной дороге жизни, кое-как дотягивая до очередной заправочной, надеясь, вопреки всякой надежде, что вот уж тут тебя встретит некая необъятная сверхдуша, и ты сможешь наполнить себя ею. Но сама ты вся оцепенела, внутри у тебя все мертво. Ты сама не знаешь, кто ты такая, не отдаешь себе отчета в своих чувствах, не понимаешь, где твое начало и где конец. В том, что ты представляешь из себя, что-то не так, что-то неправильно. Как наркоман не может без своей травки, так и ты – без внимания, ты отчаянно ищешь любви и ждешь одобрения, ждешь, что тебя похвалят, – но не за то, что присуще тебе как личности, а за то, что ты выдумала о себе. Ты все время пытаешься стать кем-нибудь другим – чтобы всем понравиться, чтобы понравиться всему миру.
ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ
Прежде я не знала, что такое счастье, поэтому я никогда не воспринимала его, как нечто само собой разумеющееся. Видишь ли, детство мое было непохожим на детство обычного американского ребенка, потому что обычный американский ребенок воспитывается так, что в будущем он ждет только счастья.
Мэрилин Монро
Мэрилин позвонила домой сыну и дочери доктора Грин-сона. По голосу было понятно, что она сильно под кайфом; она сообщила, что очень несчастлива, и они поспешили к ней.
«Она лежала в постели голая, накрытая одной лишь простыней, – вспоминает Денни Гринсон. – Эта женщина была в отчаянии. Она никак не могла уснуть – а было уже далеко за полдень, и тут она принялась рассказывать, как ей плохо; она говорила, что при мысли о себе самой и о своей никому не нужной жизни она приходит в отчаяние. Она говорила о том, что все ее бросили, выбросили, как никому не нужного котенка, о том, что она некрасива, о том, что с ней хорошо обращаются только те, кому от нее что-нибудь надо. Она говорила, что у нее никого нет, что никто ее не любит. И о том, что у нее нет детей. Словом, это был настоящий плач о своей погибшей жизни. Она так и сказала, что ей не стоит больше жить».
Где бы ты ни жила – в Беверли-Хиллз, Хьюстоне или Нью-Йорке, тебе везде плохо. Всю свою жизнь ты не ощущала настоящей радости, всегда была подавлена и, вероятно, сама не осознавала это; твоими верными спутниками были только отрицательные эмоции: отчаяние, Душевная боль, ощущение отсутствия счастья, чувство безнадежности, вечный пессимизм. Вероятней всего, ты не отдавала себе отчет в этих переживаниях, в том, что они постоянно с тобой, потому что ты всегда поступала с ними, как с мусором, который заметают под ковер, ты всегда находила себе какую-нибудь отдушину, чтобы не замечать их. Но постоянное, как бы фоновое ощущение того, что счастья нет, всепроникающая нота уныния, непрерывно звучащая где-то в затылке, всегда с тобой, а все потому, что фундамент твоей жизни построен на болоте и что-то не так с теми вещами, в которые ты веришь; и в тебе, такой, какая ты есть, нет ничего хорошего.
Ну, вот твоя история болезни. Ты все продолжаешь говорить себе, что, мол, это обычное дело, не ты одна такая. Что ж, это верно. Ты попала в порочный круг и не можешь из него вырваться, а в нем ты только теряешь ничего не приобретая, тебя всегда отталкивают, и ты никогда не найдешь то, что ищешь всю жизнь: любовь. Ты никак не можешь понять, почему же ты всегда несчастлива; так натурально ты обвиняешь во всем самое себя. У тебя такое чувство, будто над тобой висит приговор; подобно Сизифу, каждый день ты тащишь свой камень в гору, и каждую ночь он снова катится вниз. Жизнь кажется тебе беспросветной. Ты провалилась в болото и не знаешь, как из него выбраться. Ты едва находишь в себе силы, чтобы выйти из дома. Все тебя пугает, все грозит тебе неисчислимыми бедствиями, ты просто не знаешь, как вести себя, что нужно делать; ты живешь с чувством полной растерянности. Все незнакомое, все новое вгоняет тебя буквально в штопор, и ты понятия не имеешь, как выйти из него. Ты бы хотела провести всю жизнь в забытьи, во сне, а у тебя из-за всего этого множества тревог, гора которых, кажется, упирается в небо, только бессонница. У тебя почти или совсем уже не осталось сил. У тебя вечно глаза на мокром месте. Быть несчастливой так естественно, и ты принимаешь это как нечто само собой разумеющееся. Жизнь – это всегда боль. Боль – вот что такое жизнь. У нее нет другого цвета, только черный.
ОДНА – ЗНАЧИТ ОДИНОКАЯ
«Как это так, ты – и вдруг одинока?» «А ты когда-нибудь жила в доме, где сорок комнат? Так вот, помножь просто одиночество на сорок – получишь мое».
Мэрилин Монро
Ты готова на все, лишь бы не остаться наедине с тем, кто тебе больше всего не мил – с самой собою. Хуже компании для тебя не представить. Хоть на минутку побыть одной – значит заглянуть в черную дыру, где обитают твои демоны. Тебе прекрасно известно: хуже тебя нет никого на свете; водить с такими компанию – только даром время терять. И ты обращаешь все свои мысли, всю свою энергию на других. Тебе плохо, когда ты одна. Некому услужить, не о ком позаботиться, некого побаловать. Ты готова на любую авантюру, лишь бы не быть одной; ты злоупотребляешь гостеприимством друзей и знакомых, подолгу засиживаешься на работе. Ты последней покидаешь вечеринку, ты сидишь в баре или ресторане, пока не закроют; где бы ты ни была, тебе смерть как не хочется уходить домой. Ты буквально заставляешь себя заполнять свои дни делами, визитами, встречами; ни единой свободной секунды ты не оставляешь себе. Тебе все равно чем заниматься, было бы чем; тебе все равно с кем встречаться, было бы с кем.
Если ты все-таки остаешься дома одна, у тебя просто опускаются руки. В доме дел по горло, и ты не прочь бы ими заняться, но тебя будто кондрашка хватила. Ты только что купила книгу, но не то что читать – смот-Реть на нее не можешь; как, впрочем, и на новую видеокассету; ты давно хотела послушать новую запись, но и на это у тебя сил нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
КРИЗИС ИДЕНТИЧНОСТИ
«Кто я? Что я чувствую? О чем мне думать? Что мне делать? СОС, я тону! Я опускаюсь на самое дно. Без тебя я погибла. Умоляю, спаси меня! И награда твоя за это будет велика».
Кто ты? Зачем живешь? Кто может заполнить пустоту внутри тебя? Что делать, чтобы убежать от себя самой? Как избавиться от себя самой? О чем думать? Во что верить? Ты не знаешь. Ты потеряла собственное «я». Все глубже твоя депрессия, чувство безнадежности, отчаяние, состояние бездуховности, оторванности от мира, от Бога, от своего внутреннего «я», от любви; мир вокруг тебя темнеет, утрачивает краски, съеживается. Ты становишься похожа на героиню трагедии, и сама твоя жизнь превращается в какую-то древнегреческую трагедию, потому что в себе ты несешь трагический изъян: тебя как бы не существует, ты не способна стать ни для кого прибежищем, ты подобна пустой и мертвой раковине. Ты попала в ловушку, ты проваливаешься в черную дыру, отчаявшаяся маленькая принцесса королевства размером со ссохшуюся горошину; ты все ждешь, и надежды твои бледнеют, но ты все ждешь, что вот однажды придет твой принц и спасет тебя, пока ты еще не умерла от одиночества – ведь у тебя нет даже тебя самой, ты пуста изнутри, и ничто и никогда не наполнит тебя, и нет для тебя Бога; бездуховность, духовное банкротство – вот твой удел.
Ты мчишься на фу-фу по скоростной дороге жизни, кое-как дотягивая до очередной заправочной, надеясь, вопреки всякой надежде, что вот уж тут тебя встретит некая необъятная сверхдуша, и ты сможешь наполнить себя ею. Но сама ты вся оцепенела, внутри у тебя все мертво. Ты сама не знаешь, кто ты такая, не отдаешь себе отчета в своих чувствах, не понимаешь, где твое начало и где конец. В том, что ты представляешь из себя, что-то не так, что-то неправильно. Как наркоман не может без своей травки, так и ты – без внимания, ты отчаянно ищешь любви и ждешь одобрения, ждешь, что тебя похвалят, – но не за то, что присуще тебе как личности, а за то, что ты выдумала о себе. Ты все время пытаешься стать кем-нибудь другим – чтобы всем понравиться, чтобы понравиться всему миру.
ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ
Прежде я не знала, что такое счастье, поэтому я никогда не воспринимала его, как нечто само собой разумеющееся. Видишь ли, детство мое было непохожим на детство обычного американского ребенка, потому что обычный американский ребенок воспитывается так, что в будущем он ждет только счастья.
Мэрилин Монро
Мэрилин позвонила домой сыну и дочери доктора Грин-сона. По голосу было понятно, что она сильно под кайфом; она сообщила, что очень несчастлива, и они поспешили к ней.
«Она лежала в постели голая, накрытая одной лишь простыней, – вспоминает Денни Гринсон. – Эта женщина была в отчаянии. Она никак не могла уснуть – а было уже далеко за полдень, и тут она принялась рассказывать, как ей плохо; она говорила, что при мысли о себе самой и о своей никому не нужной жизни она приходит в отчаяние. Она говорила о том, что все ее бросили, выбросили, как никому не нужного котенка, о том, что она некрасива, о том, что с ней хорошо обращаются только те, кому от нее что-нибудь надо. Она говорила, что у нее никого нет, что никто ее не любит. И о том, что у нее нет детей. Словом, это был настоящий плач о своей погибшей жизни. Она так и сказала, что ей не стоит больше жить».
Где бы ты ни жила – в Беверли-Хиллз, Хьюстоне или Нью-Йорке, тебе везде плохо. Всю свою жизнь ты не ощущала настоящей радости, всегда была подавлена и, вероятно, сама не осознавала это; твоими верными спутниками были только отрицательные эмоции: отчаяние, Душевная боль, ощущение отсутствия счастья, чувство безнадежности, вечный пессимизм. Вероятней всего, ты не отдавала себе отчет в этих переживаниях, в том, что они постоянно с тобой, потому что ты всегда поступала с ними, как с мусором, который заметают под ковер, ты всегда находила себе какую-нибудь отдушину, чтобы не замечать их. Но постоянное, как бы фоновое ощущение того, что счастья нет, всепроникающая нота уныния, непрерывно звучащая где-то в затылке, всегда с тобой, а все потому, что фундамент твоей жизни построен на болоте и что-то не так с теми вещами, в которые ты веришь; и в тебе, такой, какая ты есть, нет ничего хорошего.
Ну, вот твоя история болезни. Ты все продолжаешь говорить себе, что, мол, это обычное дело, не ты одна такая. Что ж, это верно. Ты попала в порочный круг и не можешь из него вырваться, а в нем ты только теряешь ничего не приобретая, тебя всегда отталкивают, и ты никогда не найдешь то, что ищешь всю жизнь: любовь. Ты никак не можешь понять, почему же ты всегда несчастлива; так натурально ты обвиняешь во всем самое себя. У тебя такое чувство, будто над тобой висит приговор; подобно Сизифу, каждый день ты тащишь свой камень в гору, и каждую ночь он снова катится вниз. Жизнь кажется тебе беспросветной. Ты провалилась в болото и не знаешь, как из него выбраться. Ты едва находишь в себе силы, чтобы выйти из дома. Все тебя пугает, все грозит тебе неисчислимыми бедствиями, ты просто не знаешь, как вести себя, что нужно делать; ты живешь с чувством полной растерянности. Все незнакомое, все новое вгоняет тебя буквально в штопор, и ты понятия не имеешь, как выйти из него. Ты бы хотела провести всю жизнь в забытьи, во сне, а у тебя из-за всего этого множества тревог, гора которых, кажется, упирается в небо, только бессонница. У тебя почти или совсем уже не осталось сил. У тебя вечно глаза на мокром месте. Быть несчастливой так естественно, и ты принимаешь это как нечто само собой разумеющееся. Жизнь – это всегда боль. Боль – вот что такое жизнь. У нее нет другого цвета, только черный.
ОДНА – ЗНАЧИТ ОДИНОКАЯ
«Как это так, ты – и вдруг одинока?» «А ты когда-нибудь жила в доме, где сорок комнат? Так вот, помножь просто одиночество на сорок – получишь мое».
Мэрилин Монро
Ты готова на все, лишь бы не остаться наедине с тем, кто тебе больше всего не мил – с самой собою. Хуже компании для тебя не представить. Хоть на минутку побыть одной – значит заглянуть в черную дыру, где обитают твои демоны. Тебе прекрасно известно: хуже тебя нет никого на свете; водить с такими компанию – только даром время терять. И ты обращаешь все свои мысли, всю свою энергию на других. Тебе плохо, когда ты одна. Некому услужить, не о ком позаботиться, некого побаловать. Ты готова на любую авантюру, лишь бы не быть одной; ты злоупотребляешь гостеприимством друзей и знакомых, подолгу засиживаешься на работе. Ты последней покидаешь вечеринку, ты сидишь в баре или ресторане, пока не закроют; где бы ты ни была, тебе смерть как не хочется уходить домой. Ты буквально заставляешь себя заполнять свои дни делами, визитами, встречами; ни единой свободной секунды ты не оставляешь себе. Тебе все равно чем заниматься, было бы чем; тебе все равно с кем встречаться, было бы с кем.
Если ты все-таки остаешься дома одна, у тебя просто опускаются руки. В доме дел по горло, и ты не прочь бы ими заняться, но тебя будто кондрашка хватила. Ты только что купила книгу, но не то что читать – смот-Реть на нее не можешь; как, впрочем, и на новую видеокассету; ты давно хотела послушать новую запись, но и на это у тебя сил нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92