За особую плату консульства он обихаживал могилы русских моряков. На цементированной, обнесенной цепями площадке их оказалось три: одна – братская под обелиском и при двух сломанных по обычаю якорях, другая – мраморное надгробье старшего артиллериста лейтенанта Ивана Ренштке, чью фамилию выбили неверно – «Рентшке», уж так ему до гробовой доски везло со своей мудреной фамилией; наконец, третья плита, под которой лежал советский матрос, умерший во время рейса. Одинокая пальма топорщила поодаль чахлые ветви. Африканское солнце слепяще дробилось на гранях белых плит, белых постаментов, белых крестов, белых гробниц, белых саркофагов, белых склепов, теснота и обилие которых делало это печальное подворье похожим на каменоломню.
У бронзовой доски с именами пересветовцев, только что доставленной из Севастополя, мы зажгли свечи, купленные в коптском храме, высыпали несколько пригоршней родной земли (я набрал ее в полиэтиленовый пакет в Москве и всю дорогу опасался, как бы таможенники не сочли эту землю пробой грунта на радиоактивность).
Морской ветерок, прилетавший оттуда, где в последний раз дымили трубы «Пересвета», задувал свечи. Мы зажигали их снова и снова… Читали вслух имена: «Унтер-офицер Нил Суворов, Игнатий Российский, Константин Пугачев, матросы Лука Романов, Максим Чудин…» Так странно звучали они здесь, среди тесаных белых камней, под бирюзовым небом, в гортанном иноязычье, лившемся из радиорупоров мечетей. В Порт-Саиде праздновали мусульманский праздник рамадан.
Только что отреставрированные надгробья «пересветовского мемориала» сияли шлифованным мрамором. Но отнюдь не благостные мысли навевал этот блеск.
В первую мировую войну русский флот потерял два самых крупных из всех погибших кораблей: линкор «Императрица Мария» и бывший броненосец «Пересвет». Волею военного случая прах пересветовцев захоронен на чужбине, и никому в голову не пришло тут посягнуть на их могилу. А вот в родном Севастополе такое же захоронение моряков «Марии» пустили под нож бульдозера: завод имени Ленина строил свои общежития на месте старинного Михайловского кладбища. Неужели тем, кто погиб вдали от Родины, повезло больше? Неужели здешняя, египетская, земля легла для одних пухом, а та, севастопольская, обернулась для других кремнем?!
И припомнил я себе в утешение, что вот ведь спасли и оживили церковь, бывшую компрессорную завода «Динамо», где погребены останки воинов-иноков Пересвета и Осляби; вот ведь и могилы минера с «Олега» и командира «Богатыря» Политовского в Таллинне и еще много надгробий других моряков привели в порядок подвижники из клуба русской морской истории «Штадт Ревель», и венки на воду спустили, и помянули в храмах Владивостока и Ленинграда имена всех взятых морем, побитых взрывами кораблей, сваренных паром, отравленных дымами морских воинов. Вот и общество истории флота без приказа сверху само собой образовалось.
Пора беспамятства проходит по мере того, как редеет дурман, подпущенный в разум народа. И уже потянулись руки собирать расколотые камни, полоть на погостах и в душах траву забвения.
Последний раз воинские почести братской могиле экипажа «Пересвета» отдавали моряки большого противолодочного корабля «Отважный», который находился в районе Суэцкого канала. В 1974 году на обратном пути в Севастополь корабль этот постигла судьба «Пересвета». На «Отважном» загорелся ракетный погреб, и после отчаянной борьбы за живучесть БПК затонул в Черном море. С тех пор военные моряки нашего флота на порт-саидское кладбище не приходили. И вот только теперь, в девяностом году, вышел из Севастополя в Порт-Саид БПК «Очаков». Вышел, чтобы выставить к белому обелиску почетный караул, положить к его подножию венки, чтобы правнуки пересветовцев могли постоять здесь, сняв бескозырки и фуражки…
«Очаков» шел в Порт-Саид.
В Пенанг, где под малазийским небом сиротела братская могила моряков «Жемчуга», шел БПК «Адмирал Трибуц».
Срасталась связь разрубленных времен.
1976–2002 гг.
Порт-Саид – Бизерта – Вена – Петербург – Москва
ПРИЛОЖЕНИЕ
Из анкет гражданина Михаила Михайловича Домерщикова, заполненных в советское время:
Родился в Санкт-Петербурге в марте 1883 года. (По другим сведениям – 1881.)
Воспитывался сначала в тульской гимназии, потом в Морском кадетском корпусе.
Отец умер в 1908 году, мать в 1912.
Выпущен из Морского корпуса мичманом в 1901 году.
1901 г. – вахтенный начальник на броненосце «Кремль»
С сентября – эбр «Ослябя»
С ноября по апрель 1902 г. – крейсер «Баян»
С апреля 1902 г. – крейсер «Минин» – миноносец №124 «Минин»
1902 г. – штурманские классы
1903 г. – артиллерийские классы
1903 г. с 5 сентября – арт. офицер на «Авроре» в заграничном плавании.
20 авг. 1904 г. списан для посылки на крейсер, покупаемый у Аргентины.
1904 г. – на крейсере «Жемчуг» младшим арт. офицером.
1905 г. авг. – арт. офицер на крейсере «Жемчуг»
1905 г. с 20 декабря – на крейсере «Аскольд»
С 10 февраля 1906 по января 1907 г. командир подводных лодок «Дельфин» и «Сом» с одновременным исполнением обязанностей ревизора крейсера «Жемчуг».
«В январе 1907 года эмигрировал за границу в связи с создавшейся тяжелой служебной обстановкой после революции 1905 года, в которой я принимал участие в качестве члена городского офицерского комитета г. Владивостока…
Около года жил в Нагасаки, работал наборщиком в типографии, выпускавшей русские революционные издания. После этого переехал в Австралию г. Сидней.
Четыре месяца работал на ферме в Новой Зеландии. 7 месяцев плавал матросом на парусном барке. Три с половиной года жил на заработки физическим трудом. Работал в нотариальной конторе, был вольнослушателем вечернего университета».
Женился в Сиднее на Колдил Яковлевне Иден, 1888 года рождения.
С началом войны в 1914 году вернулся в Россию.
«Военно-морской суд шесть (пять) лет арестанских рот заменил на разжалование в рядовые Юго-Восточного фронта. Девять месяцев на передовой. Контужен. Был ранен в августе. В сентябре 1915 года произведен в подпрапорщики общей кавалерии».
После получения полного банта «георгиевских крестов» был восстановлен в чине лейтенанта.
С августа по октябрь находился в отпуске по ранению и контузии.
«10 сентября 1915 года назначен комендантом иностранных пароходов, перевозивших войска во Францию.
15 сентября послан в Одессу на Транспортную флотилию. Участвовал в десантных операциях на турецких берегах в должности начальника десантных войск. В ноябре 1915 года зачислен офицером подводного плавания. Назначен помощником начальника отдела Батумского отряда по морской части в должности начальника базы высадки войск.
15 мая 1916 года – Георгиевское оружие за высадку десанта (в Ризе) и знак Красного Креста за спасение погибавших (госпитальное судно «Портюгаль»).
В мае 1916 года произведен в старшие лейтенанты.
В июне 1916 года переведен в Одессу начальником базы высадки войск.
Осенью 1916 года назначен старшим офицером на крейсер «Пересвет». Дела и обязанности принимал в Японии, где корабль стоял на ремонте. После гибели корабля в Средиземном море командовал вспомогательным крейсером «Млада» в Специи до августа 1917 года».
8 февраля 1917 года родился сын Питер в Гяндже (Азербайджан)
«По возвращении назначен начальником Статистической части Морского Генерального штаба, а затем и иностранного отдела – до 1919 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
У бронзовой доски с именами пересветовцев, только что доставленной из Севастополя, мы зажгли свечи, купленные в коптском храме, высыпали несколько пригоршней родной земли (я набрал ее в полиэтиленовый пакет в Москве и всю дорогу опасался, как бы таможенники не сочли эту землю пробой грунта на радиоактивность).
Морской ветерок, прилетавший оттуда, где в последний раз дымили трубы «Пересвета», задувал свечи. Мы зажигали их снова и снова… Читали вслух имена: «Унтер-офицер Нил Суворов, Игнатий Российский, Константин Пугачев, матросы Лука Романов, Максим Чудин…» Так странно звучали они здесь, среди тесаных белых камней, под бирюзовым небом, в гортанном иноязычье, лившемся из радиорупоров мечетей. В Порт-Саиде праздновали мусульманский праздник рамадан.
Только что отреставрированные надгробья «пересветовского мемориала» сияли шлифованным мрамором. Но отнюдь не благостные мысли навевал этот блеск.
В первую мировую войну русский флот потерял два самых крупных из всех погибших кораблей: линкор «Императрица Мария» и бывший броненосец «Пересвет». Волею военного случая прах пересветовцев захоронен на чужбине, и никому в голову не пришло тут посягнуть на их могилу. А вот в родном Севастополе такое же захоронение моряков «Марии» пустили под нож бульдозера: завод имени Ленина строил свои общежития на месте старинного Михайловского кладбища. Неужели тем, кто погиб вдали от Родины, повезло больше? Неужели здешняя, египетская, земля легла для одних пухом, а та, севастопольская, обернулась для других кремнем?!
И припомнил я себе в утешение, что вот ведь спасли и оживили церковь, бывшую компрессорную завода «Динамо», где погребены останки воинов-иноков Пересвета и Осляби; вот ведь и могилы минера с «Олега» и командира «Богатыря» Политовского в Таллинне и еще много надгробий других моряков привели в порядок подвижники из клуба русской морской истории «Штадт Ревель», и венки на воду спустили, и помянули в храмах Владивостока и Ленинграда имена всех взятых морем, побитых взрывами кораблей, сваренных паром, отравленных дымами морских воинов. Вот и общество истории флота без приказа сверху само собой образовалось.
Пора беспамятства проходит по мере того, как редеет дурман, подпущенный в разум народа. И уже потянулись руки собирать расколотые камни, полоть на погостах и в душах траву забвения.
Последний раз воинские почести братской могиле экипажа «Пересвета» отдавали моряки большого противолодочного корабля «Отважный», который находился в районе Суэцкого канала. В 1974 году на обратном пути в Севастополь корабль этот постигла судьба «Пересвета». На «Отважном» загорелся ракетный погреб, и после отчаянной борьбы за живучесть БПК затонул в Черном море. С тех пор военные моряки нашего флота на порт-саидское кладбище не приходили. И вот только теперь, в девяностом году, вышел из Севастополя в Порт-Саид БПК «Очаков». Вышел, чтобы выставить к белому обелиску почетный караул, положить к его подножию венки, чтобы правнуки пересветовцев могли постоять здесь, сняв бескозырки и фуражки…
«Очаков» шел в Порт-Саид.
В Пенанг, где под малазийским небом сиротела братская могила моряков «Жемчуга», шел БПК «Адмирал Трибуц».
Срасталась связь разрубленных времен.
1976–2002 гг.
Порт-Саид – Бизерта – Вена – Петербург – Москва
ПРИЛОЖЕНИЕ
Из анкет гражданина Михаила Михайловича Домерщикова, заполненных в советское время:
Родился в Санкт-Петербурге в марте 1883 года. (По другим сведениям – 1881.)
Воспитывался сначала в тульской гимназии, потом в Морском кадетском корпусе.
Отец умер в 1908 году, мать в 1912.
Выпущен из Морского корпуса мичманом в 1901 году.
1901 г. – вахтенный начальник на броненосце «Кремль»
С сентября – эбр «Ослябя»
С ноября по апрель 1902 г. – крейсер «Баян»
С апреля 1902 г. – крейсер «Минин» – миноносец №124 «Минин»
1902 г. – штурманские классы
1903 г. – артиллерийские классы
1903 г. с 5 сентября – арт. офицер на «Авроре» в заграничном плавании.
20 авг. 1904 г. списан для посылки на крейсер, покупаемый у Аргентины.
1904 г. – на крейсере «Жемчуг» младшим арт. офицером.
1905 г. авг. – арт. офицер на крейсере «Жемчуг»
1905 г. с 20 декабря – на крейсере «Аскольд»
С 10 февраля 1906 по января 1907 г. командир подводных лодок «Дельфин» и «Сом» с одновременным исполнением обязанностей ревизора крейсера «Жемчуг».
«В январе 1907 года эмигрировал за границу в связи с создавшейся тяжелой служебной обстановкой после революции 1905 года, в которой я принимал участие в качестве члена городского офицерского комитета г. Владивостока…
Около года жил в Нагасаки, работал наборщиком в типографии, выпускавшей русские революционные издания. После этого переехал в Австралию г. Сидней.
Четыре месяца работал на ферме в Новой Зеландии. 7 месяцев плавал матросом на парусном барке. Три с половиной года жил на заработки физическим трудом. Работал в нотариальной конторе, был вольнослушателем вечернего университета».
Женился в Сиднее на Колдил Яковлевне Иден, 1888 года рождения.
С началом войны в 1914 году вернулся в Россию.
«Военно-морской суд шесть (пять) лет арестанских рот заменил на разжалование в рядовые Юго-Восточного фронта. Девять месяцев на передовой. Контужен. Был ранен в августе. В сентябре 1915 года произведен в подпрапорщики общей кавалерии».
После получения полного банта «георгиевских крестов» был восстановлен в чине лейтенанта.
С августа по октябрь находился в отпуске по ранению и контузии.
«10 сентября 1915 года назначен комендантом иностранных пароходов, перевозивших войска во Францию.
15 сентября послан в Одессу на Транспортную флотилию. Участвовал в десантных операциях на турецких берегах в должности начальника десантных войск. В ноябре 1915 года зачислен офицером подводного плавания. Назначен помощником начальника отдела Батумского отряда по морской части в должности начальника базы высадки войск.
15 мая 1916 года – Георгиевское оружие за высадку десанта (в Ризе) и знак Красного Креста за спасение погибавших (госпитальное судно «Портюгаль»).
В мае 1916 года произведен в старшие лейтенанты.
В июне 1916 года переведен в Одессу начальником базы высадки войск.
Осенью 1916 года назначен старшим офицером на крейсер «Пересвет». Дела и обязанности принимал в Японии, где корабль стоял на ремонте. После гибели корабля в Средиземном море командовал вспомогательным крейсером «Млада» в Специи до августа 1917 года».
8 февраля 1917 года родился сын Питер в Гяндже (Азербайджан)
«По возвращении назначен начальником Статистической части Морского Генерального штаба, а затем и иностранного отдела – до 1919 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100