От тебя я жду ответа,
Сердце, ибо мы друзья:
Почему тобою я
Был покинут до рассвета?
Если ж повстречалось где-то
Ты с любимою моей,
Для того ль предстать пред ней
Ты, безумное, решилось,
Чтоб ночь мне в пытку превратилась?
Сердце, хоть у милой очи
Блещут гибельным огнем,
То, что видно им лишь днем,
Видишь ты во мраке ночи.
Злую долю мне пророча,
Ты опасней их втройне,
Ибо стоит вспомнить мне.
Для чего и где ты скрылось,
Чтоб ночь мне в пытку превратилась.
Ты уходишь ежечасно,
Сердце, не спросясь меня.
Хоть тебе вослед, стеня,
Пленник твой, я рвусь напрасно,
Если смеешь самовластно
Расставаться ты со мной,
То признайся мне, какой
Ты надеждой обольстилось,
Чтоб ночь мне в пытку превратилась?
Как только на струнах лютней отзвучало эхо мелодии, – хотя, сколько мне помнится, инструмент был всего только один, – Лаура спросила Фабио, кто сложил эти строки. Фабио ответил ей, что их сложил кабальеро по имени Лисардо, юноша двадцати четырех лет, которому он и Антандро служат.
– Право же, – сказала Лаура, – он изрядный выдумщик.
– Да еще какой! – сказал Антандро. – К тому же, красив и отлично сложен, а самое главное – мужествен и скромен.
– А родители его живы? – спросил отец Лауры.
– Нет, сеньор, – ответил Фабио, – Альберто де Сильва умер; ваша милость, должно быть, изволили знать его в этом городе.
– Конечно, я его знал, – сказал старик, – он был весьма дружен со мною, да и со всеми знатными людьми города. Я помню и его сына, когда он был еще ребенком и только начинал учиться писать; рад слышать. что он вырос похожим на своего отца. Не собирается ли он жениться?
– Собирается, – ответил Антандро, – и всей душой стремится к браку с одной прекрасной девушкой, столь же щедро одаренной природой, как он, и такой же богатой.
После этого Менандре – так звали отца Лауры – велел их отблагодарить, и они ушли, чтобы обо всем, что между ними там говорилось, рассказать в глубине сада Лисардо, который ждал их, не надеясь для себя на что-нибудь хорошее.
Между тем Лаура, охваченная «тревожным беспокойством», как определяет любовь Овидий, была взволнована: она вообразила, что та девушка, на которой хочет жениться Лисардо, – не она и что все знаки его внимания по отношению к ней были притворством; она не поняла, что Антандро сказал все это, желая намекнуть ей на стремления Лисардо, – ведь любовь всегда полна опасений и видит горе даже там, где ее ждет только счастье. Она больше не могла веселиться и, уверив родителей, что ей нездоровится, вернулась вместе с ними в Севилью. Всю ночь она почти не спала, а на следующий день эта мысль настолько ее опечалила, что она решилась написать Лисардо письмо.
Пусть ваша милость судит сама, разумно ли поступила эта сеньора, я же никогда не берусь порицать тех, кто любит. Разорвав двадцать листков бумаги, Лаура вручила последний и самый неудачный из них Фенисе, и та с удивлением, близким к ужасу, отнесла его Лисардо, который в эту минуту садился на коня, чтобы отправиться на прогулку. Не помня себя от радости, он выслушал то, что Фенисе было поручено передать ему на словах, и увел ее за руку в небольшой сад, который находился перед входом в дом и радовал взор листвою нескольких апельсиновых деревьев; там, расцеловав ее в обе щеки, он взял письмо столь осторожно, как если бы оно содержало яд, сломал печать, бережно спрятал в карман конверт и прочел следующее:
«Годы, в течение которых вы позволяли мне считать себя вашей знакомой, обязывают меня к вежливости. Я поздравляю вас с решением, принятым вами, жениться на красивой и богатой даме, о котором рассказали моим родителям ваши слуги. Но умоляю вас, пусть она не узнает о моем дерзком поступке, иначе она сочтет меня ревнивой. Ваша милость не должна похваляться моим письмом, желая заслужить еще большую любовь этой дамы, так как эта сеньора не может быть настолько скромной, чтобы не понимать, что тот, кого она заслужила, достоин любви всех женщин».
С мягкой улыбкой более в глазах, чем на губах, Лисардо сложил письмо. Вспомнив рассказ Антандро, он догадался об ошибке Лауры и понял хитрость, примененную ею чтобы вызвать его на этот поединок пера и чернил, которые в любовных дуэлях выполняют роль плаща и шпаги. Он проводил Фенису в комнату для ученых занятий, украшенную письменными принадлежностями, книгами и картинами, где попросил ее заняться чем-нибудь, пока он напишет ответ, и Фениса стала рассматривать портрет Лауры, написанный превосходным художником по мимолетному впечатлению, ибо он видел ее только в церкви. А тем временем Лисардо писал, заботясь одновременно о быстроте и об изяществе слога. Окончив письмо, он открыл ларец и, вручив Фенисе сто эскудо, поведал ей о своих истинных чувствах.
Служанка ушла, и Лисардо еще два раза перечитал письмо Лауры, а затем, положив его в конверт, спрятал в ящичке письменного стола, где он хранил свои драгоценности, как бы желая придать ему достойную оправу.
Фениса вернулась к Лауре, ожидавшей ответа с заметным нетерпением. Она отдала своей госпоже письмо, рассказала о той радости, с какою Лисардо ее встретил, о том, как убраны его комнаты, о великолепии всего дома; она умолчала только о ста эскудо – и напрасно, потому что подобные вещи тоже говорят в пользу того, кто любит и хочет быть любимым. Но было бы еще хуже, если бы она сказала, что получила половину этой суммы, как делают многие слуги, жестоко оскорбляя щедрость влюбленных.
Лаура вскрыла письмо с меньшими церемониями, хотя, вероятно, с большим нетерпением, и прочитала следующее:
«Сеньора, которой я служу по своей доброй воле и на которой мечтаю жениться, это ваша милость. Именно это сказал Антандро, и именно так должны были вы понять его слова. А потому, хотя бы это вам и доставило удовлетворение, вам все же пришлось бы завидовать самой себе, если бы я заслуживал того, о чем вы говорили из учтивости, ибо другой сеньоры у меня нет и не будет, пока я жив».
Когда я задумываюсь над тем, где начинается пролог истории двух влюбленных, любовь кажется мне самым замечательным творением природы, и в этом я не ошибаюсь, ибо всей философии известно,[10] что она заключает в себе зарождение и существование всех вещей, которые живут в союзе с нею столь же, как и с небесной гармонией, а из мудрого наблюдения, гласящего, что все возникает в борьбе, видно, что одни и те же предметы отталкиваются и соединяются, из чего в свою очередь следует, что самые противоположные элементы присущи некоторым предметам и сообщают им свои свойства. Огонь и воздух сочетаются в теплоте, которую огонь делает чрезмерной, а воздух – умеренной, огонь и земля – в сухости, воздух и вода – во влажности, а вода и земля – в холоде, из чего вытекает, что любовь есть необходимость и, как и в этом случае, является основой всего, что зарождается и отмирает в природе. Однако ваша милость может возразить на это: «Какое отношение имеют элементы и основы зарождения любви к свойствам различных стихий?» Но пусть будет известно вашей милости, что наш человеческий организм происходит от них и что его гармония и согласованность зарождаются и поддерживаются на их основе, которая, как говорит философ, является корнем всех естественных страстей.
Какое здание возводит любовь на первом камне – письме, которое эта девушка безрассудно написала мужчине настолько юному, что с момента рождения он еще не изведал никакой другой любви!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11