Сэм Тома представил ее автора хроническим алкоголиком, часто напивавшимся до беспамятства в своем кабинете, а также вдрызг проигравшимся игроком. Незадолго до своей измены он, по утверждению Тома, должен был быть отозван в Москву, чтобы ответить за свои финансовые злоупотребления и даже за факты саботажа. Короче, Кравченко мог бы быть «идеальным простаком» для разного рода темных дел. Им якобы заинтересовались американские спецслужбы, предложившие организовать его побег и оплатить все его долги в обмен на… книгу. Но бывший чиновник оказался неважным писателем. За несколько недель он смог написать лишь «около 60 неудобочитаемых и практически непригодных для опубликования страниц». В конце концов его попросили лишь подписать какую-то рукопись, примерно в тысячу страниц, якобы подготовленную «меньшевистскими друзьями», из которой получилась книга «Я выбрал свободу», «Кравченко не мог показаться на людях, – писал в заключение Тома, – потому что он не бьш автором своей книжонки. И всем идиотам пора бы это уже понять».
Кравченко, который, опасаясь репрессий со стороны советской разведки, скрывался в Соединенных Штатах под вымышленным именем Питера Мартина, немедленно перешел в контратаку. Он обвинил «Леттр франсэз» в клевете. И этот спор должен бьш разрешить уголовный суд департамента Сена, начавший свою работу 24 января 1949 года, то есть через четырнадцать месяцев после появления вышеупомянутой статьи.
За эти четырнадцать месяцев коммунистическая пресса не скупилась на клевету. В серии статей, опубликованных в ноябре 1947 года в ежедневной газете ФКП «Се суар», руководимой самим Арагоном, Жорж Сориа так описывал «защитников свободы», нашедших себе пристанище в Соединенных Штатах: «К ним относятся: усташ Мачек, сотрудничавший с немцами и боровшийся против Тито, болгарские ренегаты, которые борются против народной демократии Димитрова, венгерские перебежчики а-ля Ференц Надь и предатели типа Кравченко, чья книга была написана американскими специалистами из ФБР и ЦРУ и вышла во Франции роскошным изданием тиражом в 80 тысяч экземпляров». За несколько дней до начала процесса «Се суар» снова вышла с заголовком во всю первую полосу: «Одна книга за подписью Кравченко уже появилась при Гитлере в 1941 году». В качестве доказательства газета воспроизвела форзац произведения некоего Р.Кравченко, изданного в Дрездене под названием «Я был заключенным у Сталина». По мнению авторов коммунистического издания, речь шла об одном и том же авторе. Доминик Дезанти в другом печатном органе ФКП, журнале «Аксьон» (за 5-20 января 1949 года), попытался обосновать эту версию: "Я навел справки и узнал, что фамилия Кравченко в СССР встречается так же редко, как Бразийак во Франции (ссылка на этого писателя, расстрелянного после освобождения Франции, по всей видимости, была не случайной).
Шансы омонимии, по мнению специалистов, определяются как один к миллиону". Неважно, что в 1941 году Виктор Кравченко находился в СССР; неважно, что его фамилия на Украине, откуда он родом, распространена так же, как Дюпон у нас, – клевету не смущают никакие детали.
Вот в каких условиях открывался процесс, затеянный Кравченко против «Леттр франсэз». И он не мог оставить равнодушными ни прессу, ни общественное мнение.
Из-за значительной продолжительности этого процесса мы не будем здесь подробно останавливаться на нем. Полный отчет о процессе, опубликованный в свое время издательством «Альбен Мишель», смог уместиться «лишь» на 1326 страницах. Кроме того, многие авторы скрупулезно изучили это крупное событие, например Гийом Малорр в своей превосходной книге «Дело Кравченко» (Guillaume Malaurre. L'Affaire Kravchenko. Robert Laffont, 1982), появившейся в 1982 году.
Нас же здесь больше интересуют механизмы советской дезинформации. Данный процесс позволяет их оценить в самой полной мере.
Влияние ФКП в обществе, воздействие коммунистической идеологии на сознание интеллигенции, ослепление лучезарным будущим советской системы, усиленное «мифом Сталинграда» – символом победы над нацизмом, – не могли объяснить всех особенностей той ситуации. За фасадом этого процесса, с момента его начала и вплоть до его завершения, был использован целый ряд методов дезинформации, которые нашли здесь самую благодатную почву для своего применения и развития.
Начнем с главного свидетеля обвинения – Сэма Тома, «бывшего американского секретного агента». За все десять недель процесса представители «Леттр франсэз» так ни разу и не смогли предоставить ни малейшего доказательства его существования. Но ни один из свидетелей защиты среди тех бесчисленных интеллектуалов, вызвавшихся помочь коммунистическому еженедельнику, похоже, совершенно не был удивлен данным обстоятельством. Все они приходили в суд только для того, чтобы заклеймить «изменника» и «ренегата» Кравченко, а не для того, чтобы узнать истину.
А истина заключалась в том, что Сэм Тома никогда не существовал. «Это псевдоним одного американского журналиста», – утверждали представители «Леттр франсэз». Ложь. Многие годы спустя Клод Морган, бывший главный редактор еженедельника, признал это в автобиографии: «Андре Ульманн принес мне статью о Кравченко, которую я затем опубликовал без подписи. […] В ней Ульманн выступал под именем Сэма Тома и обвинял Кравченко во лжи и пьянстве» (Claude Morgan. Don Quichotte et les autres. Roblot, 1979).
Итак, Сэм Тома и Андре Ульманн были одним и тем же человеком. Откуда же он достал такую информацию? «Из американских источников, которым Ульманн вполне доверял», – ответил Пьер Дэкс, другой бывший главный редактор «Леттр франсэз» (с 1948 года), в обращении «К читателю», написанном к переизданной в издательстве «Оливье Орбан» книге «Я выбрал свободу». «Я должен особо отметить, – заявил он, – что в том случае не было никакой подтасовки. Обычное использование журналистом-профессионалом сенсационного материала, полученного, по мнению Ульманна, из достаточно надежного источника».
Вполне приемлемое объяснение. Но почему же тогда адвокат «Леттр франсэз» ни словом не обмолвился об этом в ходе процесса? Почему не пригласили в суд для дачи свидетельских показаний самого Андре Ульманна? Почему даже не было произнесено его имя? Для чего его надо было скрывать? Ни Клод Морган, ни Пьер Дэкс не дают никакого ответа на эти вопросы.
В действительности же «дело Ульманна-Сэма Тома» является гораздо более запутанным, чем его представляют упомянутые выше свидетели. Вполне вероятно, что во всей этой истории журнал «Леттр франсэз» выступал лишь непосредственным исполнителем в кампании дезинформации, направленной на дискредитацию Кравченко. Но кто же тогда «дергал за веревочки»? Какова истинная роль Ульманна? Вот те настоящие вопросы, которые следовало тогда поставить, даже если бы было трудно найти на них исчерпывающие ответы.
Пьер Дэкс допускал, что Андре Ульманн вполне мог быть кемто «подставлен»: не исключено, что его информатор являлся агентом Москвы, замаскированным под американца. Это вероятно, но совершенно неудовлетворительно. В таком случае Ульманн должен был играть роль «полезного идиота», а это совершенно не соответствовало его характеру. Именно здесь находится ключ к пониманию всей аферы, всей правды, о которой мы уже, несомненно, не узнаем никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118