Еще и сейчас облака и сны не знают, кем станут,
и часто меняются; а
тогда так делали почти все. Так что можете себе представить,
как трудно было
охотиться или собрать травы! ведь убегающий от вас заяц
мог превратиться в
тополиный пух, а собранные ягоды разлететься божьими коровками!
Но все же Ива охотилась, а Ручей собирал травы и готовил
из них целебные настои.
Они знали друг о друге понаслышке. Ветви плели лесные сплетни,
из рассерженного
ствола вынимал иногда колдун серебряную стрелу, а ночью
кто же не видел хоть раз
летящий в вышине черный зонт? Время шло, а время - самый
могущественный
волшебник на земле. Оно изменяет все. И колдун и охотница
тоже менялись со
временем. Он собирал все меньше растений, а когда лечил
больных, уже не давал им
настойки целебных трав и ягод, а говорил: "Пойди в дубраву,
да найди желтые
цветы, подыши ими на рассвете, а днем не забывай смотреть
на мак, васильки и
березы". Или что-нибудь почище этого: слона, чтобы вылечить
от водянки, он
заставил помочь муравьям построить муравейник; и вы бы видели,
как весело тот
таскал хвоинки и палочки, а про водянку и думать забыл!
И охотница все реже вынимала стрелы из колчана, а иногда
и вовсе вместо стрел
набивала его бутербродами и орехами. Зайцы, которые и раньше
ее не боялись,
теперь просто от нее не отходили. Она играла с ними в прятки
и учила понимать
язык волков. Она все больше пела, вначале подыгрывая себе
на тетиве лука, а
потом вдруг натянула на лук еще несколько струн и сделала
из него лютню. Она все
еще очень любила бегать и стала устраивать в лесу соревнования
- наперегонки с
оленями, зайцами, ласточками.
И вот однажды...
В глубине леса, на древней Поляне Сходок, где старейшины
леса придумывали законы
и жгли костер для всех, кто заблудился, в глубине леса,
где снег не тает до
июня, где живут звери, о которых никто не говорит, - так
вот, в глубину леса
забрел однажды знахарь и встретился лицом к лицу с прекрасной
охотницей.
Когда это было?
Сколько времени они простояли там, на поляне, лицом к лицу,
и сколько взглядов
родилось и растаяло в вечерних сумерках? Этого мы не знаем;
ясно только, что это
было до Великой Бури.
Говорят (болтали сороки и шептали волны прилива), что Великая
Буря началась от
их третьего взгляда. Но может быть, она началась не от того
и не тогда. Говорят
еще (я слышал от майских жуков и медвежат), что тогда старушка
Время
остановилась, чтобы поглядеть на них, а когда опомнилась,
рванула свою телегу
превращений так резко, что небо не удержалось, и оттого,
будто бы, и началась та
Буря. Но что толку верить тем, кто до Бури были совсем другими?
Потому что Буря
изменила всех. "В Великую Бурю, сынок, - качала малыша медведица,
- с неба
лилось столько огня, сколько шерстинок у папы, и у меня,
и у тебя, и у всех
медведей, и даже, наверное, больше. Небо грохотало так,
что оно бы всех
оглушило, если бы уши не были залиты водой. Ох, и ливень
был! а деревья все
равно горели, молний было больше, чем дождинок. Деревья
переставали держать
землю, и она трескалась!"
Вы спросите: а что же все они тогда, и деревья, и животные,
не превратились в
камни, чтобы было не больно и не страшно? В том-то и беда,
что многие
превратились. Ведь до Бури камней было совсем немного; кому
захочется быть
камнем среди веселого леса? Только после Бури стало так
много камней, как
сейчас. Некоторые птицы так испугались Бури, что вначале
улетели далеко-далеко
от Земли, а потом уже превратились в камни; и до сих пор
некоторые из них
возвращаются обратно. Эти камни падают на землю с неба,
обычно ночью, потому что
им стыдно. Люди зовут их метеоритами.
Многие стали камнями; многие даже песчинками и галькой.
И когда окончилась Буря
- а никто не знает точно, сколько она длилась - три дня
или семь лет, - мало кто
даже заметил это. Ни деревьев, ни трав не было на растресканной
земле.
Испуганные звери рассеялись и попрятались, и многие из них
сами забыли где.
Повисло солнце, высохли лужи. Подул ветер и нанес песка.
И на месте прежнего
леса, там, где прыгали белки и бродили зубры, легла бескрайняя
пустыня, голая
пустыня, пустая пустыня, где царили пески да камни.
Из дальнего далече шел по пустыне домой заяц. Шерстка его
вытерлась, глаза
застилала слезная дымка. Третий день он брел без воды, не
встречая не только
зайцев, но даже стрекоз и ящериц. Иногда он видел миражи:
реки и озера, кусты и
сочную траву, и он бросался к ним, а потом видел: это песок,
песок, да пленка
облаков за горизонтом. Мираж.
Заяц заснул, поев каких-то колючих сухих листьев, и то ли
снилось ему, то ли
нет, что два высоких человека проходили по пустыне. То ли
снилось ему, то ли
нет, что на месте, где они остановились, выросла ива и зажурчал
ручей. То ли
снилось ему, ведь он спал, спал так сладко усталой головой
на лапах, когда за
ухо его тронула зайчиха и сказала: "Маленький, вставай".
И он вскочил, не веря
своим глазам, а на полянке у ручья, где стояла ива, уже
росла трава и
распускались цветы, и пели птицы, и зайцы, и белки прыгали
там, а из-за холмов
бежали все новые и новые, и приходили деревья, копали себе
ямки и пускали корни,
и журчал ручей, и ива шептала ему что-то своими длинными
ветками, а у ее ствола
стоял никем не замеченный сложенный черный зонт.
Комментарии и теория
ДЕД, ВНУЧКА И БОЮСКИ
Однажды дед на внучке женился. Свадьбу сыграли, в родителей
вишневыми косточками
кидали. Стали в большом доме жить. Хороша невеста, да всего
боится. "Боюсь я,
дед, на огород ходить: там червяки в земле ковыряются!"
Лазает дед по огороду,
от землицы борода чернеет. "Боюсь я, милый, коров: у них
хвост да рога
мотаются". Дед и коров доит, молоком в вечеру белеет. "Ох,
и огня, дед, и огня!
Печка - она искрами плюется!" Вот и ужин дед кашеварит,
бороду задумчиво
кочергой очесывает. От такого от хозяйства добра не жди;
не успевал дед всего
сделать. Корову продал, лошадь продал, и от огорчения сам
слег. Заболел. Ну,
внучка попробовала поплакать и тихо, и в голос, да все не
в помощь. Решила она
тогда в город на базар сходить, купить лекарств и еды. Денег
у нее, правда, не
было, но она решила: "Продам чего-нибудь". И вот, хоть и
было ей страшно, на
базар далекий она с утречка и отправилась. Деда ведь своего
все же любила!
На базаре - толчея, гомон; она стала в сторонке, чистый
плат расстелила. А что
же дальше? Подходит народ: на сем месте что продается? Мнется
бедная внучка, не
знает, что и сказать. Тянет кого-то за рукав: "Дядь, а что
продавать здесь
можно, чтоб подороже?" Он спрашивает: "А что у тебя есть?"
- "Да ничего нет". "А
что умеешь делать?" Тут она заплакала: "Да ничего не умею,
я всего боюсь!" "Хм,
- говорит дядька, - так ты боюски и продавай". "А возьмут?"
- не верит дивчина.
"А ты попробуй". И вдруг как закричал дядька: "Эй, народ!
Товар исключительного
назначения! Подходи за боюсками!"
Народ стал осторожненько подходить, интересоваться: что
за товар такой? Дядька
говорит: боюски на любой вкус. Для жен, детей, крупного
и малого рогатого скота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
и часто меняются; а
тогда так делали почти все. Так что можете себе представить,
как трудно было
охотиться или собрать травы! ведь убегающий от вас заяц
мог превратиться в
тополиный пух, а собранные ягоды разлететься божьими коровками!
Но все же Ива охотилась, а Ручей собирал травы и готовил
из них целебные настои.
Они знали друг о друге понаслышке. Ветви плели лесные сплетни,
из рассерженного
ствола вынимал иногда колдун серебряную стрелу, а ночью
кто же не видел хоть раз
летящий в вышине черный зонт? Время шло, а время - самый
могущественный
волшебник на земле. Оно изменяет все. И колдун и охотница
тоже менялись со
временем. Он собирал все меньше растений, а когда лечил
больных, уже не давал им
настойки целебных трав и ягод, а говорил: "Пойди в дубраву,
да найди желтые
цветы, подыши ими на рассвете, а днем не забывай смотреть
на мак, васильки и
березы". Или что-нибудь почище этого: слона, чтобы вылечить
от водянки, он
заставил помочь муравьям построить муравейник; и вы бы видели,
как весело тот
таскал хвоинки и палочки, а про водянку и думать забыл!
И охотница все реже вынимала стрелы из колчана, а иногда
и вовсе вместо стрел
набивала его бутербродами и орехами. Зайцы, которые и раньше
ее не боялись,
теперь просто от нее не отходили. Она играла с ними в прятки
и учила понимать
язык волков. Она все больше пела, вначале подыгрывая себе
на тетиве лука, а
потом вдруг натянула на лук еще несколько струн и сделала
из него лютню. Она все
еще очень любила бегать и стала устраивать в лесу соревнования
- наперегонки с
оленями, зайцами, ласточками.
И вот однажды...
В глубине леса, на древней Поляне Сходок, где старейшины
леса придумывали законы
и жгли костер для всех, кто заблудился, в глубине леса,
где снег не тает до
июня, где живут звери, о которых никто не говорит, - так
вот, в глубину леса
забрел однажды знахарь и встретился лицом к лицу с прекрасной
охотницей.
Когда это было?
Сколько времени они простояли там, на поляне, лицом к лицу,
и сколько взглядов
родилось и растаяло в вечерних сумерках? Этого мы не знаем;
ясно только, что это
было до Великой Бури.
Говорят (болтали сороки и шептали волны прилива), что Великая
Буря началась от
их третьего взгляда. Но может быть, она началась не от того
и не тогда. Говорят
еще (я слышал от майских жуков и медвежат), что тогда старушка
Время
остановилась, чтобы поглядеть на них, а когда опомнилась,
рванула свою телегу
превращений так резко, что небо не удержалось, и оттого,
будто бы, и началась та
Буря. Но что толку верить тем, кто до Бури были совсем другими?
Потому что Буря
изменила всех. "В Великую Бурю, сынок, - качала малыша медведица,
- с неба
лилось столько огня, сколько шерстинок у папы, и у меня,
и у тебя, и у всех
медведей, и даже, наверное, больше. Небо грохотало так,
что оно бы всех
оглушило, если бы уши не были залиты водой. Ох, и ливень
был! а деревья все
равно горели, молний было больше, чем дождинок. Деревья
переставали держать
землю, и она трескалась!"
Вы спросите: а что же все они тогда, и деревья, и животные,
не превратились в
камни, чтобы было не больно и не страшно? В том-то и беда,
что многие
превратились. Ведь до Бури камней было совсем немного; кому
захочется быть
камнем среди веселого леса? Только после Бури стало так
много камней, как
сейчас. Некоторые птицы так испугались Бури, что вначале
улетели далеко-далеко
от Земли, а потом уже превратились в камни; и до сих пор
некоторые из них
возвращаются обратно. Эти камни падают на землю с неба,
обычно ночью, потому что
им стыдно. Люди зовут их метеоритами.
Многие стали камнями; многие даже песчинками и галькой.
И когда окончилась Буря
- а никто не знает точно, сколько она длилась - три дня
или семь лет, - мало кто
даже заметил это. Ни деревьев, ни трав не было на растресканной
земле.
Испуганные звери рассеялись и попрятались, и многие из них
сами забыли где.
Повисло солнце, высохли лужи. Подул ветер и нанес песка.
И на месте прежнего
леса, там, где прыгали белки и бродили зубры, легла бескрайняя
пустыня, голая
пустыня, пустая пустыня, где царили пески да камни.
Из дальнего далече шел по пустыне домой заяц. Шерстка его
вытерлась, глаза
застилала слезная дымка. Третий день он брел без воды, не
встречая не только
зайцев, но даже стрекоз и ящериц. Иногда он видел миражи:
реки и озера, кусты и
сочную траву, и он бросался к ним, а потом видел: это песок,
песок, да пленка
облаков за горизонтом. Мираж.
Заяц заснул, поев каких-то колючих сухих листьев, и то ли
снилось ему, то ли
нет, что два высоких человека проходили по пустыне. То ли
снилось ему, то ли
нет, что на месте, где они остановились, выросла ива и зажурчал
ручей. То ли
снилось ему, ведь он спал, спал так сладко усталой головой
на лапах, когда за
ухо его тронула зайчиха и сказала: "Маленький, вставай".
И он вскочил, не веря
своим глазам, а на полянке у ручья, где стояла ива, уже
росла трава и
распускались цветы, и пели птицы, и зайцы, и белки прыгали
там, а из-за холмов
бежали все новые и новые, и приходили деревья, копали себе
ямки и пускали корни,
и журчал ручей, и ива шептала ему что-то своими длинными
ветками, а у ее ствола
стоял никем не замеченный сложенный черный зонт.
Комментарии и теория
ДЕД, ВНУЧКА И БОЮСКИ
Однажды дед на внучке женился. Свадьбу сыграли, в родителей
вишневыми косточками
кидали. Стали в большом доме жить. Хороша невеста, да всего
боится. "Боюсь я,
дед, на огород ходить: там червяки в земле ковыряются!"
Лазает дед по огороду,
от землицы борода чернеет. "Боюсь я, милый, коров: у них
хвост да рога
мотаются". Дед и коров доит, молоком в вечеру белеет. "Ох,
и огня, дед, и огня!
Печка - она искрами плюется!" Вот и ужин дед кашеварит,
бороду задумчиво
кочергой очесывает. От такого от хозяйства добра не жди;
не успевал дед всего
сделать. Корову продал, лошадь продал, и от огорчения сам
слег. Заболел. Ну,
внучка попробовала поплакать и тихо, и в голос, да все не
в помощь. Решила она
тогда в город на базар сходить, купить лекарств и еды. Денег
у нее, правда, не
было, но она решила: "Продам чего-нибудь". И вот, хоть и
было ей страшно, на
базар далекий она с утречка и отправилась. Деда ведь своего
все же любила!
На базаре - толчея, гомон; она стала в сторонке, чистый
плат расстелила. А что
же дальше? Подходит народ: на сем месте что продается? Мнется
бедная внучка, не
знает, что и сказать. Тянет кого-то за рукав: "Дядь, а что
продавать здесь
можно, чтоб подороже?" Он спрашивает: "А что у тебя есть?"
- "Да ничего нет". "А
что умеешь делать?" Тут она заплакала: "Да ничего не умею,
я всего боюсь!" "Хм,
- говорит дядька, - так ты боюски и продавай". "А возьмут?"
- не верит дивчина.
"А ты попробуй". И вдруг как закричал дядька: "Эй, народ!
Товар исключительного
назначения! Подходи за боюсками!"
Народ стал осторожненько подходить, интересоваться: что
за товар такой? Дядька
говорит: боюски на любой вкус. Для жен, детей, крупного
и малого рогатого скота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11