это необходимо для правильной координации и контроля. Опыт показывает, что контрасты сопутствуют каждому решению в качестве ближайших ассоциаций. В норме контрасты никогда не препятствуют размышлениям; напротив, они их стимулируют; тем самым они полезны для нашей деятельности. Но если по какой-либо причине пострадала энергия индивида, то он может стать жертвой ложной игры контрастов положительного и отрицательного, ибо чувства, сопровождающего решение, уже недостаточно, чтобы одержать победу над контрастами и сдержать их. Это мы наблюдаем особенно часто, когда сильный контраст поглощает энергию индивида. Его энергия ослаблена, поэтому внимание к тому, что не относится к комплексу, становится поверхностным и ассоциациям уже недостает точно определенного направления. Благодаря этому, с одной стороны, образуется плоский тип ассоциаций, с другой же стороны, контрасты уже не могут быть подавлены. Множество примеров тому дает истерия, при которой мы имеем дело исключительно с контрастами чувств (об этом говорит Блейлер), а также раннее слабоумие, при котором дело также касается контрастов чувств и речевых контрастов (об этом сказано у Пеллетье). Экспериментальным путем речевые контрасты были выявлены Странским в его опытах с принудительной речью.
Остается добавить несколько общих замечаний, подытоживающих сказанное в главах второй и третьей о природе комплексов и ходе их развития.
Каждое аффективное событие становится комплексом. Если это событие не встречает уже существующий родственный ему комплекс и если оно имеет лишь мгновенное значение, то оно постепенно тонет, вместе с бледнеющей окраской чувств, в общей массе "латентных" воспоминаний и останется там до тех пор, пока какое-либо родственное впечатление не пробудит его вновь. Если же богатое аффектами событие встретит уже существующий комплекс, то оно его усилит и будет способствовать его временному господству. Наиболее яркие примеры этого дает истерия, где кажущиеся мелочи могут вызвать сильный взрыв аффекта. В подобных случаях впечатление прямо или символически затрагивает не вполне вытесненный комплекс и вследствие этого вызывает комплексную бурю, которая часто представляется нам совершенно неадекватной вызвавшему ее событию. Наиболее сильные комплексы связаны также с наиболее сильными чувствами и инстинктами.
Поэтому не следует удивляться тому, что большая часть комплексов относится к сексуально-эротической сфере (как и большая часть сновидений и истерических заболеваний). Особенно у женщин, у которых сексуальность является центром психической жизни, едва ли найдется комплекс, не связанный с сексуальностью. К этому же обстоятельству следует, вероятно, отнести значение, которое имеет сексуальная травма для истерии и которое Фрейд считает всеобщим. Во всяком случае, сексуальность всегда следует иметь в виду при психоанализе, хотя я этим не утверждаю, что истерия во всех случаях зависит исключительно от сексуальности. Всякий другой сильный комплекс, как мне представляется, может вызвать истерические симптомы у людей, предрасположенных к этому заболеванию. Оставляю в стороне все комплексы иного рода, ибо я уже пытался в другом месте дать общее представление о наиболее распространенных типах.
Нормальному индивиду, конечно, желательно освободиться от навязчивого комплекса, препятствующего надлежащему развитию личности (ее приспособлению к окружающим условиям). Такое освобождение является, в большинстве случаев, делом времени. Однако порой данному лицу приходится для освобождения от комплекса применять искусственные средства. Мы уже знаем, что одним из важнейшим средств является смещение (displacement); иногда люди прибегают к чему-то совершенно новому, полностью контрастирующему с комплексом ("мастурбационный мистицизм"). Истерия излечивается, если удается дать ей новый навязчивый комплекс. [Истерия применяет всевозможные средства, направленные на то, чтобы защититься от комплекса: превращение в телесные симптомы, раскалывание сознания и т.д.] (Аналогичное мнение высказывает Соколовский). После вытеснения комплекса еще долгое время остается сильная комплексная чувствительность, то есть повышенная готовность комплекса к повторному прорыву. Если вытеснение было осуществлено лишь путем формирования компромиссов, то сохраняется постоянное чувство неполноценности, истерия, при которой возможна лишь ограниченная способность приспособления к окружающим условиям. Если же комплекс остается неизменным, что, разумеется, возможно лишь при сильнейшем повреждении нашего "я" и его функций, то мы имеем дело с ранним слабоумием. [Подобную (?) мысль выражает и Штадельманн, но, к сожалению, она почти полностью заглушена обилием его изысканных понятий. /57/] Следует учитывать, что здесь я говорю только с психологической точки зрения и констатирую лишь то, что имеется в психике пациента с вышеуказанным диагнозом. Высказанное суждение отнюдь не исключает возможности того, что упорное существование комплекса вызвано внутренним отравлением, которое первоначально было вызвано тем самым аффектом. Это предположение я считаю вполне вероятным, ибо оно согласуется с тем фактом, что в большинстве случаев раннего слабоумия комплекс стоит на первом плане, тогда как при всех первичных отравлениях (алкоголь, уремические яды и т. д.) комплексы играют подчиненную роль. В пользу моего предположения, быть может, говорит и то, что многие случаи раннего слабоумия начинаются с поразительных истероидных симптомов, которые лишь постепенно, с течением болезни, "дегенерируют" характерным образом, то есть становятся стереотипными или бессмысленными. Поэтому в прежней психиатрии прямо и говорилось о дегенеративных истерических психозах.
Итак, все только что сказанное можно сформулировать следующим образом. При взгляде извне нам видны лишь объективные признаки аффекта. Эти признаки постепенно (или очень быстро) усиливаются и искажаются, так что поверхностный наблюдатель теряет способность предполагать в них нормальное психическое содержание. Тогда начинают говорить о раннем слабоумии. Быть может, будущая, более совершенная, химия или анатомия сумеют когда-нибудь проследить тут аномалии обмена веществ или действия токсинов. Наблюдая изнутри (что, конечно, возможно только с помощью сложных заключений по аналогии), мы видим, что человек уже не в состоянии отделаться психологически от своего комплекса; все его ассоциации относятся к нему; поэтому он предоставляет комплексу констеллировать все свои действия, из-за чего неизбежно происходит определенное опустошение личности. Однако нам еще не известно, как далеко простирается психологическое влияние комплекса; можно лишь предполагать, что токсические воздействия также играют важную роль при прогрессирующей дегенерации.
4. Раннее слабоумие и истерия
Исчерпывающее сравнение раннего слабоумия и истерии можно было бы произвести только в том случае, если бы нам были полностью известны расстройства ассоциативной деятельности при обоих указанных заболеваниях, а также при аффективных расстройствах у нормальных людей. В настоящее время до этого еще далеко. Здесь я лишь намерен напомнить о психологическом сходстве, базируясь на приведенных выше разъяснениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Остается добавить несколько общих замечаний, подытоживающих сказанное в главах второй и третьей о природе комплексов и ходе их развития.
Каждое аффективное событие становится комплексом. Если это событие не встречает уже существующий родственный ему комплекс и если оно имеет лишь мгновенное значение, то оно постепенно тонет, вместе с бледнеющей окраской чувств, в общей массе "латентных" воспоминаний и останется там до тех пор, пока какое-либо родственное впечатление не пробудит его вновь. Если же богатое аффектами событие встретит уже существующий комплекс, то оно его усилит и будет способствовать его временному господству. Наиболее яркие примеры этого дает истерия, где кажущиеся мелочи могут вызвать сильный взрыв аффекта. В подобных случаях впечатление прямо или символически затрагивает не вполне вытесненный комплекс и вследствие этого вызывает комплексную бурю, которая часто представляется нам совершенно неадекватной вызвавшему ее событию. Наиболее сильные комплексы связаны также с наиболее сильными чувствами и инстинктами.
Поэтому не следует удивляться тому, что большая часть комплексов относится к сексуально-эротической сфере (как и большая часть сновидений и истерических заболеваний). Особенно у женщин, у которых сексуальность является центром психической жизни, едва ли найдется комплекс, не связанный с сексуальностью. К этому же обстоятельству следует, вероятно, отнести значение, которое имеет сексуальная травма для истерии и которое Фрейд считает всеобщим. Во всяком случае, сексуальность всегда следует иметь в виду при психоанализе, хотя я этим не утверждаю, что истерия во всех случаях зависит исключительно от сексуальности. Всякий другой сильный комплекс, как мне представляется, может вызвать истерические симптомы у людей, предрасположенных к этому заболеванию. Оставляю в стороне все комплексы иного рода, ибо я уже пытался в другом месте дать общее представление о наиболее распространенных типах.
Нормальному индивиду, конечно, желательно освободиться от навязчивого комплекса, препятствующего надлежащему развитию личности (ее приспособлению к окружающим условиям). Такое освобождение является, в большинстве случаев, делом времени. Однако порой данному лицу приходится для освобождения от комплекса применять искусственные средства. Мы уже знаем, что одним из важнейшим средств является смещение (displacement); иногда люди прибегают к чему-то совершенно новому, полностью контрастирующему с комплексом ("мастурбационный мистицизм"). Истерия излечивается, если удается дать ей новый навязчивый комплекс. [Истерия применяет всевозможные средства, направленные на то, чтобы защититься от комплекса: превращение в телесные симптомы, раскалывание сознания и т.д.] (Аналогичное мнение высказывает Соколовский). После вытеснения комплекса еще долгое время остается сильная комплексная чувствительность, то есть повышенная готовность комплекса к повторному прорыву. Если вытеснение было осуществлено лишь путем формирования компромиссов, то сохраняется постоянное чувство неполноценности, истерия, при которой возможна лишь ограниченная способность приспособления к окружающим условиям. Если же комплекс остается неизменным, что, разумеется, возможно лишь при сильнейшем повреждении нашего "я" и его функций, то мы имеем дело с ранним слабоумием. [Подобную (?) мысль выражает и Штадельманн, но, к сожалению, она почти полностью заглушена обилием его изысканных понятий. /57/] Следует учитывать, что здесь я говорю только с психологической точки зрения и констатирую лишь то, что имеется в психике пациента с вышеуказанным диагнозом. Высказанное суждение отнюдь не исключает возможности того, что упорное существование комплекса вызвано внутренним отравлением, которое первоначально было вызвано тем самым аффектом. Это предположение я считаю вполне вероятным, ибо оно согласуется с тем фактом, что в большинстве случаев раннего слабоумия комплекс стоит на первом плане, тогда как при всех первичных отравлениях (алкоголь, уремические яды и т. д.) комплексы играют подчиненную роль. В пользу моего предположения, быть может, говорит и то, что многие случаи раннего слабоумия начинаются с поразительных истероидных симптомов, которые лишь постепенно, с течением болезни, "дегенерируют" характерным образом, то есть становятся стереотипными или бессмысленными. Поэтому в прежней психиатрии прямо и говорилось о дегенеративных истерических психозах.
Итак, все только что сказанное можно сформулировать следующим образом. При взгляде извне нам видны лишь объективные признаки аффекта. Эти признаки постепенно (или очень быстро) усиливаются и искажаются, так что поверхностный наблюдатель теряет способность предполагать в них нормальное психическое содержание. Тогда начинают говорить о раннем слабоумии. Быть может, будущая, более совершенная, химия или анатомия сумеют когда-нибудь проследить тут аномалии обмена веществ или действия токсинов. Наблюдая изнутри (что, конечно, возможно только с помощью сложных заключений по аналогии), мы видим, что человек уже не в состоянии отделаться психологически от своего комплекса; все его ассоциации относятся к нему; поэтому он предоставляет комплексу констеллировать все свои действия, из-за чего неизбежно происходит определенное опустошение личности. Однако нам еще не известно, как далеко простирается психологическое влияние комплекса; можно лишь предполагать, что токсические воздействия также играют важную роль при прогрессирующей дегенерации.
4. Раннее слабоумие и истерия
Исчерпывающее сравнение раннего слабоумия и истерии можно было бы произвести только в том случае, если бы нам были полностью известны расстройства ассоциативной деятельности при обоих указанных заболеваниях, а также при аффективных расстройствах у нормальных людей. В настоящее время до этого еще далеко. Здесь я лишь намерен напомнить о психологическом сходстве, базируясь на приведенных выше разъяснениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85