Ну, идите, идите, не бойтесь, рас­сказывайте. (Уходит в свою комнату.)
Явление восемнадцатое
Серафима Ильинична, останавливается перед дверью.
Серафима Ильинична. Боже мой, что я буду ему рас­сказывать? Ну, была не была. (Уходит в свою комнату.)
Явление девятнадцатое
Входит Семен Семенович. Беспокойно осматривается. Вы­нимает из кармана револьвер. Вставляет в барабан патроны. Садится за стол. Открывает чернильницу. Отрывает листок бу­маги.
Семен Семенович (пишет) . В смерти моей…
Явление двадцатое
Серафима Ильинична выходит из своей комнаты.
Серафима Ильинична. Нету. (Заметила Семена Семеновича.) Батюшки! С добрым утром, Семен Семенович. Ох, я случай ка­кой вам сейчас расскажу. Обхохочетесь. Вы про немцев не слышали?
Семен Семенович. Нет. А что?
Серафима Ильинична. Немцы мопса живого скушали.
Семен Семенович. Какие немцы?
Серафима Ильинична. Вот какие – не помню, а только ску­шали. Это муж мой покойный у нас рассказывал. Еще в мир­ное время, Семен Семенович. Уж мы все хохотали тогда до ужаса. (Пауза.) Мопс – ведь это собака, Семен Семенович.
Семен Семенович. Ну?
Серафима Ильинична. Мопсов люди не кушают.
Семен Семенович. Ну?
Серафима Ильинична. Ну а немцы вот скушали.
Семен Семенович. Ну?
Серафима Ильинична. Все.
Семен Семенович. Что все?
Серафима Ильинична. Боже мой, что я буду ему рассказы­вать? А то тоже вот случай смешной, вроде этого.
Семен Семенович. Вы бы лучше ушли, Серафима Ильинична.
Серафима Ильинична. Вы со смеху помрете, Семен Семенович.
Семен Семенович. Не мешайте, я занят. Вы, кажется, видите.
Серафима Ильинична. Нет, вы только послушайте. Можете себе представить. Был в военное время у нас в деревне плен­ный турок, в плену. Ну, конечно, контуженый. Нашим вой­ском контуженный. Все, бывало, вот так головою трясет. Уморительно. Что тут делать? Придумали. Вот как вечер, сей­час же народ собирается, кто там хлеба, кто студня берет – и к нему. Ну, приходят, на студень, на хлеб показывают, говорят: «Хочешь есть?» Турку до смерти русского студня хочется, а не может по-русскому говорить. Только вскочит, от голоду весь заволнуется и сейчас же вот так головой за­трясет. Будто «нет» затрясет. А народ только этого и дожи­дается. Моментально обратно всю пищу завертывает. Ну, не хочешь – как хочешь, и по домам. Ох, и смеху что было над этим турком. Что вы скажете?
Семен Семенович. Убирайтесь сейчас же ко всем чертям. По­нимаете?
Серафима Ильинична. Что вы, что вы, Семен Семенович? А вот тоже был случай, при коронации.
Семен Семенович вскакивает, хватает ручку, бумагу и чернильницу.
Стойте, стойте. Куда вы, Семен Семенович? (Бежит за ним.) Александр Благословенный во дворцовом парадном жида прищемил.
Семен Семенович убегает в соседнюю комнату.
Явление двадцать первое
Серафима Ильинична одна, перед дверью.
Серафима Ильинична. Не рассеялся. Где же взять мне еще для него юмористики. Боже мой! (Убегает за ним.)
Явление двадцать второе
Из комнаты Александра Петровича выходят: Александр Петрович Калабушкин, Мария Лукьяновна
и Мар­гарита Ивановна.
Александр Петрович. Едем, едем скорей, Маргарита Ива­новна.
Мария Лукьяновна. А не страшно нам Сеню одного оставлять?
Александр Петрович. Он же с тещей. Не бойтесь, Мария Лукьяновна, я ее научил.
Убегают.
Явление двадцать третье
Из соседней комнаты выскакивает Семен Семенович с чер­нильницей, ручкой и бумагой в руках.
Семен Семенович (кричит в дверь). Если вы еще раз мне про мопса расскажете, я с вас шкуру сдеру. Не ходите за мной. Идиотка вы старая. (Захлопывает дверь. Подходит к столу, расправляет листок бумаги. Дописывает.) Не винить. Подсекальников.

Действие второе
То же комната, что и в первом действии. Все приведено в по­рядок.
Явление первое
Семен Семенович восседает на табурете с огромной тру­бой, надетой через плечо. Перед ним раскрытый самоучитель. В стороне на стульях Мария Лукьяновна и Серафима Ильинычна.
Семен Семенович (читает). «Глава первая». Под названием «Как играть». «Для играния на бейном басе применяется ком­бинация из трех пальцев. Первый палец на первый клапан, второй палец на второй клапан, третий палец на третий кла­пан». Так. «При вдутии получается нота си». (Дует, снова дует.) Это что ж за сюрприз за такой получается? Воздух вышел, а звука нет.
Серафима Ильинична. Ну, Мария, теперь держись. Если он в этом басе разочаруется…
Семен Семенович. Стой, стой, стой! Так и есть. Вот глава спе­циального выпуска воздуха под названием «Как дуть». «Для того чтобы правильно выпустить воздух, я, всемирно извест­ный художник звука Теодор Гуго Шульц, предлагаю простой и дешевый способ. Оторвите кусочек вчерашней газеты и по­ложите ее на язык».
Серафима Ильинична. На язык?
Семен Семенович. На язык, Серафима Ильинична. Ну-ка, дай­те сюда «Известия».
Серафима Ильинична подбегаетс газетой.
Отрывайте.
Мария Лукьяновна. Поменьше, поменьше, мамочка.
Семен Семенович. Кладите теперь, Серафима Ильинична.
Серафима Ильинична. Что же, вам помогает, Семен Семенович?
Семен Семенович. И е-а е-е о-го-га-е, и-ай-е а-е. А-е, а-е и-ай-е, я-а го-го-ю.
Мария Лукьяновна. Что?
Семен Семенович. У-а.
Мария Лукьяновна. Что?
Семен Семенович. У-а, я го-го-ю.
Мария Лукьяновна. Что ты, Сенечка, говоришь, я, ей-богу, не понимаю.
Семен Семенович (выплевывает бумажку). Дура, я говорю. Понимаешь теперь? Я по-русски сказал вам – читайте даль­ше. «Оторвите кусочек вчерашней газеты и положите ее на язык». Дальше что?
Мария Лукьяновна. Дальше, Сенечка, сказано (читает): «Сплюньте эту газету на пол. Постарайтесь запомнить во вре­мя плевания положение вашего рта. Зафиксировав данное положение, дуйте так же, как вы плюете». Все.
Семен Семенович. Прошу тишины и внимания. (Отрывает ку­сочек газеты.) Отойдите в сторонку, Серафима Ильинична. (Кладет на язык. Сплевывает. Начинает дуть.) Что за черт! Ни черта.
Серафима Ильинична. Кончен бал. Начинает разочаровы­ваться.
Семен Семенович снова сплевывает. Собирается дуть.
Мария Лукьяновна. Господи, если ты существуешь на самом деле, ниспошли ему звук.
В этот самый момент комнату оглашает совершенно невероятный рев трубы.
Серафима Ильинична. Я тебе говорила, что существует. Вот пожалуйста, факт налицо.
Семен Семенович. Ну, Мария, бери расчет. Больше ты на ра­боту ходить не будешь.
Мария Лукьяновна. Как же так?
Серафима Ильинична. А на что же мы жить будем?
Семен Семенович. Я заранее все подсчитал и высчитал. При­близительно двадцать концертов в месяц по пяти с половиною рублей за штуку. Это в год составляет… Одну минуточку. (Шарит в карманах.) Где-то здесь у меня подведен итог. (Вынимает записку.) Вот он. Слушайте. (Раскрывает запи­ску. Читает.) «В смерти мо…» (Пауза.) Нет, не то. (Прячет. Вынимает другую.) Вот он. Вот. Вот написано. «В год мой за­работок выражается в тысяча триста двадцать рублей». Да-с. А вы говорите – на что нам жить.
Серафима Ильинична. Но ведь вы еще даже не научились, Семен Семенович.
Семен Семенович. Для меня научиться теперь, Серафима Иль­инична, – раз плюнуть. (Берет бумажку. Сплевывает. Дует. Труба ревет.) Слышали? Через эту трубу, Серафима Ильинич­на, к нам опять возвращается незабвенная жизнь. Нет, ты только подумай, подумай, Машенька, до чего хорошо. Приехать с концерта с хорошим жалованьем, сесть на кушетку в кругу семьи:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20