Это - молодость нашей планеты, ее необузданное веселье, черновые варианты ее работы, оставленные в дальнейшем без разработки за отсутствием большой надобности, своего рода архитектурные излишества природы».
Представьте себе обширную морскую бухту, наполненную, как полагается, синей морской водой и раскинувшуюся под синим солнечным небом. Теперь надо набрать несколько тысяч (кто говорит - три тысячи, кто говорит - пять) наиболее причудливых, наиболее острогранных, черных, как антрацит, камней разного размера, но все же такого, чтобы каждый камень годился стать островом и раскидать их в темную голубую воду в самом непринужденном порядке, вернее, без всякого порядка. Можно их просто высыпать с высоты. Где какой упадет, пусть там и лежит. Так и легенда рассказывает, что это рассыпался над заливом спустившийся с гор дракон, и три тысячи островов есть не что иное, как обломки туловища дракона.
Если бы островки были плоские, пологие, то будь их хоть пятьдесят тысяч, они не создали бы такой неповторимой картины, какая существует теперь. Но нет, каждый остров - огромная, с отвесными стенами скала. В каждой скале зияют пещеры и гроты, расселины и уступы, трещины и карнизы. Цепкий кустарник и небольшие деревья. Как маскировочной сеткой, плотно опутывают каждую скалу, минуя только самые вертикальные места.
Прилив и отлив, прибои во время ветров и тайфунов к за веком подтачивали основания скал, поэтому многие острова похожи на каменные грибы.
Издали сливаются все острова в сплошную гряду, синюю от расстояния.
Но вот все уменьшается и уменьшается наш катерок, и мы вместе с ним, и превращается, наконец, в игрушку, в мусоринку у подножия великана.
Первые два острова расступаются, как будто раздвигается каменный занавес, и катерок вплывает в бесконечный лабиринт, в котором нетрудно я заблудиться.
Причудливый, фантастический, сказочный лабиринт. Голубые извилистые коридоры с темными стенами и синим потолком. Впечатление все время раздвигающихся занавесей не оставляет, пока плаваешь по лабиринту, ибо плавание в том и состоит, чтобы вплывать в протоку между островами. Вот протока кажется узкой щелью, вот приближается, расширяется, острова расходятся в разные стороны, пропускают катер и сзади него сходятся вновь, только что не лязгают друг о друга.
Только впервые попав на другую планету, будут люди с такой же жадностью вглядываться в каждый камень, изглоданный морской водой, в каждую пальму, торчащую из щели, в каждую обезьянку, мелькнувшую в зелени.
Необыкновенное чувство восторга (словно во сне, словно в сказке, словно в заманчивом приключенческом романе, но в то же время ведь наяву) овладевает вами и не покидает, несмотря на то что за четыре часа во всех возможных вариантах, во всех возможных сочетаниях предстали перед вами лишь скалы, вода и небо.
Болгария с пейзажной стороны очень красивая страна. Но не на каждом шагу подберешь по дороге к себе в тетрадку пейзаж, который был бы наверняка уникальным.
Взять хотя бы Фракийскую низменность. Казалось бы, что может быть красивее. Однако смотришь, смотришь и вдруг вспомнишь Алазанскую долину в Грузии. Точно так же Фракийская долина лежит глубоко под вами, расстилаясь вдаль и вширь. Точно так же, непосредственно под вами, из зелени проглядывают красные черепичные крыши домов. В одном случае Пловдив, в другом - Телави. Точно также долина заполнена, как морской водой, легкой голубоватой дымкой. Впрочем, про эту голубизну нельзя сказать - дымка, потому что она вполне прозрачна. Он не мешает вам видеть игрушечный городок километрах в двадцати, серебряную ниточку реки или дороги. Точно так же, ближе к сумеркам, к вечеру, голубизна становится сиреневой, лиловой, фиолетовой, черно-бархатной, если нет луны. Если есть луна, долина наполняется изумрудным зеленым светом.
Конечно, архитектура, вписанная в пейзаж, неповторима. Нет в мире второго Рильского монастыря, что на склоне горы Рилы. Но архитектура пока не в счет. В Болгарии мне встретились два вполне уникальных пейзажа.
В район Белоградчиских скал я ехал, разъедаемый легким скепсисом: «Знаем мы эти туристические достопримечательности!» Да и немало пришлось повидать разнообразных скал. Какие могут быть новости? Или это интереснее семи кроваво-красных гигантских щитов в ущелье Джеты-Огус? Как будто семь быков, каждый трехсотметрового роста, встали в рядок на передние колени, чтобы напиться из зеленой струи обильного горного потока.
…Постепенно я стал внимательнее глядеть по сторонам. Потом мы въехали… Вот опять никак по-другому не скажешь, потому что въехали мы в фантастическое волшебное царство.
Главным скульптором здесь был, по-видимому, ветер. Торопиться ему было некуда, к тому же попался благодарный голубого цвета материал. Теперь освещение было такое, что скульптуры казались густо-голубыми, даже синими.
Я думаю, если бы на зеленую траву наставить обыкновенных скульптур разного размера, подыспорченных землетрясением, чтобы остались только общие контуры и силуэты, наставить их в беспорядке, побольше, а потом пустить бы между ними путешествовать лилипутиков ростом в пять сантиметров, то эти лилипутики и были бы мы с вами среди знаменитых Белоградчиковых скал.
Групповая скульптура бредущих монахов (каждый монах стометрового роста), мадонна, всадник, задевающий головой за плывущее облако, влюбленные, обнимающиеся на виду далеких окрестностей, медведь, сосна, групповая скульптура «Сплетницы».
Не обходится без легенд. В монастыре жила послушница необыкновенной красоты. Люди издалека ходили в монастырь, чтобы взглянуть на нее, ибо смотреть на красоту - великая радость, данная человеку.
Пастух не ходил в монастырь - он каждую ночь играл на свирели недалеко от стен святой обители. А свирель рассказывала о любви. Однажды ночью красавица пришла на зовущий голос свирели.
От любви родился ребенок. Строгие монахини бросили ребенка со скалы. Мать спустилась вниз, подобрала трупик, обернулась к монастырю и прокляла его материнским проклятием. В один миг все окаменело вокруг: сама красавица с ребенком, и монахини, и пастух, и всадник, ехавший мимо, и сплетницы, и влюбленные, и даже одна сосна…
Другой редчайший пейзаж повстречался в Родопах. Строго говоря, это даже и не пейзаж, а причуда природы. Мы ехали в район Триградских скал в Родопах. Колорит становился все суровее и мрачнее. На вертикальных пепельных каменных плоскостях, вздымающихся до неба, растут (вертикальные, разумеется) сосны. Как они умудрились зацепиться за скалу, где берут соки, чтобы жить? Какая неутомимая жажда жизни! Сосны кажутся приклеенными к серому картону, как цветочки в школьном гербарии.
Постепенно ущелье стало сужаться, дорога пошла вверх, нарастал смутный отдаленный гул, но не такой, как от горной реки, а как если бы вода падала в глубокую пустую бочку.
Я не разгадал причины гула, пока мы не подъехали, а потом уж не подошли, карабкаясь по камням, вплотную к его источнику.
Вполне приличная и ничем дотоле не интересная река, мчащаяся по камням, падала в округлую черную дыру на глубину (впрочем, кто знает, какая там глубина, может быть, сто, может быть, триста метров) и утекала куда-то под землю, становилась невидимой подземной рекой.
Прежде чем упасть на дно фантастического колодца, вода ударялась о его стены, о выступы, дробилась, разбрызгивалась, распылялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Представьте себе обширную морскую бухту, наполненную, как полагается, синей морской водой и раскинувшуюся под синим солнечным небом. Теперь надо набрать несколько тысяч (кто говорит - три тысячи, кто говорит - пять) наиболее причудливых, наиболее острогранных, черных, как антрацит, камней разного размера, но все же такого, чтобы каждый камень годился стать островом и раскидать их в темную голубую воду в самом непринужденном порядке, вернее, без всякого порядка. Можно их просто высыпать с высоты. Где какой упадет, пусть там и лежит. Так и легенда рассказывает, что это рассыпался над заливом спустившийся с гор дракон, и три тысячи островов есть не что иное, как обломки туловища дракона.
Если бы островки были плоские, пологие, то будь их хоть пятьдесят тысяч, они не создали бы такой неповторимой картины, какая существует теперь. Но нет, каждый остров - огромная, с отвесными стенами скала. В каждой скале зияют пещеры и гроты, расселины и уступы, трещины и карнизы. Цепкий кустарник и небольшие деревья. Как маскировочной сеткой, плотно опутывают каждую скалу, минуя только самые вертикальные места.
Прилив и отлив, прибои во время ветров и тайфунов к за веком подтачивали основания скал, поэтому многие острова похожи на каменные грибы.
Издали сливаются все острова в сплошную гряду, синюю от расстояния.
Но вот все уменьшается и уменьшается наш катерок, и мы вместе с ним, и превращается, наконец, в игрушку, в мусоринку у подножия великана.
Первые два острова расступаются, как будто раздвигается каменный занавес, и катерок вплывает в бесконечный лабиринт, в котором нетрудно я заблудиться.
Причудливый, фантастический, сказочный лабиринт. Голубые извилистые коридоры с темными стенами и синим потолком. Впечатление все время раздвигающихся занавесей не оставляет, пока плаваешь по лабиринту, ибо плавание в том и состоит, чтобы вплывать в протоку между островами. Вот протока кажется узкой щелью, вот приближается, расширяется, острова расходятся в разные стороны, пропускают катер и сзади него сходятся вновь, только что не лязгают друг о друга.
Только впервые попав на другую планету, будут люди с такой же жадностью вглядываться в каждый камень, изглоданный морской водой, в каждую пальму, торчащую из щели, в каждую обезьянку, мелькнувшую в зелени.
Необыкновенное чувство восторга (словно во сне, словно в сказке, словно в заманчивом приключенческом романе, но в то же время ведь наяву) овладевает вами и не покидает, несмотря на то что за четыре часа во всех возможных вариантах, во всех возможных сочетаниях предстали перед вами лишь скалы, вода и небо.
Болгария с пейзажной стороны очень красивая страна. Но не на каждом шагу подберешь по дороге к себе в тетрадку пейзаж, который был бы наверняка уникальным.
Взять хотя бы Фракийскую низменность. Казалось бы, что может быть красивее. Однако смотришь, смотришь и вдруг вспомнишь Алазанскую долину в Грузии. Точно так же Фракийская долина лежит глубоко под вами, расстилаясь вдаль и вширь. Точно так же, непосредственно под вами, из зелени проглядывают красные черепичные крыши домов. В одном случае Пловдив, в другом - Телави. Точно также долина заполнена, как морской водой, легкой голубоватой дымкой. Впрочем, про эту голубизну нельзя сказать - дымка, потому что она вполне прозрачна. Он не мешает вам видеть игрушечный городок километрах в двадцати, серебряную ниточку реки или дороги. Точно так же, ближе к сумеркам, к вечеру, голубизна становится сиреневой, лиловой, фиолетовой, черно-бархатной, если нет луны. Если есть луна, долина наполняется изумрудным зеленым светом.
Конечно, архитектура, вписанная в пейзаж, неповторима. Нет в мире второго Рильского монастыря, что на склоне горы Рилы. Но архитектура пока не в счет. В Болгарии мне встретились два вполне уникальных пейзажа.
В район Белоградчиских скал я ехал, разъедаемый легким скепсисом: «Знаем мы эти туристические достопримечательности!» Да и немало пришлось повидать разнообразных скал. Какие могут быть новости? Или это интереснее семи кроваво-красных гигантских щитов в ущелье Джеты-Огус? Как будто семь быков, каждый трехсотметрового роста, встали в рядок на передние колени, чтобы напиться из зеленой струи обильного горного потока.
…Постепенно я стал внимательнее глядеть по сторонам. Потом мы въехали… Вот опять никак по-другому не скажешь, потому что въехали мы в фантастическое волшебное царство.
Главным скульптором здесь был, по-видимому, ветер. Торопиться ему было некуда, к тому же попался благодарный голубого цвета материал. Теперь освещение было такое, что скульптуры казались густо-голубыми, даже синими.
Я думаю, если бы на зеленую траву наставить обыкновенных скульптур разного размера, подыспорченных землетрясением, чтобы остались только общие контуры и силуэты, наставить их в беспорядке, побольше, а потом пустить бы между ними путешествовать лилипутиков ростом в пять сантиметров, то эти лилипутики и были бы мы с вами среди знаменитых Белоградчиковых скал.
Групповая скульптура бредущих монахов (каждый монах стометрового роста), мадонна, всадник, задевающий головой за плывущее облако, влюбленные, обнимающиеся на виду далеких окрестностей, медведь, сосна, групповая скульптура «Сплетницы».
Не обходится без легенд. В монастыре жила послушница необыкновенной красоты. Люди издалека ходили в монастырь, чтобы взглянуть на нее, ибо смотреть на красоту - великая радость, данная человеку.
Пастух не ходил в монастырь - он каждую ночь играл на свирели недалеко от стен святой обители. А свирель рассказывала о любви. Однажды ночью красавица пришла на зовущий голос свирели.
От любви родился ребенок. Строгие монахини бросили ребенка со скалы. Мать спустилась вниз, подобрала трупик, обернулась к монастырю и прокляла его материнским проклятием. В один миг все окаменело вокруг: сама красавица с ребенком, и монахини, и пастух, и всадник, ехавший мимо, и сплетницы, и влюбленные, и даже одна сосна…
Другой редчайший пейзаж повстречался в Родопах. Строго говоря, это даже и не пейзаж, а причуда природы. Мы ехали в район Триградских скал в Родопах. Колорит становился все суровее и мрачнее. На вертикальных пепельных каменных плоскостях, вздымающихся до неба, растут (вертикальные, разумеется) сосны. Как они умудрились зацепиться за скалу, где берут соки, чтобы жить? Какая неутомимая жажда жизни! Сосны кажутся приклеенными к серому картону, как цветочки в школьном гербарии.
Постепенно ущелье стало сужаться, дорога пошла вверх, нарастал смутный отдаленный гул, но не такой, как от горной реки, а как если бы вода падала в глубокую пустую бочку.
Я не разгадал причины гула, пока мы не подъехали, а потом уж не подошли, карабкаясь по камням, вплотную к его источнику.
Вполне приличная и ничем дотоле не интересная река, мчащаяся по камням, падала в округлую черную дыру на глубину (впрочем, кто знает, какая там глубина, может быть, сто, может быть, триста метров) и утекала куда-то под землю, становилась невидимой подземной рекой.
Прежде чем упасть на дно фантастического колодца, вода ударялась о его стены, о выступы, дробилась, разбрызгивалась, распылялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31