Из последних сил он нам рассказал про кончину вашего мужа и умер. Буквально у меня на руках.
— А где же его величество? — Спросила Анна.
— Его величество отправился назад за подмогой. — Хуан Суридэс переступил с ноги на ногу. — Ну так как же? Вы согласны? Вы теперь одна, об вас нужно кому-нибудь заботиться.
— А вы меня действительно любите? — Спросила баронесса, помолчав.
— Ещё как! — Обрадовался Хуан Суридэс. — Сами же видите!
Анна Ширалас вздохнула:
— Я согласна.
Хуан Суридэс победоносно воткнул палку в песок и решительно направился к баронессе.
— О, прекрасная Анна, мои глаза ослепляет твоя несравнимая ни с чем нагота. Я весь горю жгучим пламенем, который ты разожгла в моих чреслах, когда я увидел тебя без ничего. Остуди же, о Анна, этот невыносимый жар своим освежающим прохладным родником, иначе я погиб. — Снимая трусы,
Хуан Суридэс прыгал на одной ноге, стараясь сохранить равновесие,давай же покувыркаемся с тобой на этом горячем песочке.
Баронесса Ширалас смотрела на Хуана Суридэса со все возрастающим интересом.
— Какой вы широкоплечий и мускулистый.
— Вам, правда, нравится? — Граф поиграл мускулами.
— Бедный Отто был не такой стройный, как вы.
— Вот видите. А вы отказывались. Только время зря потеряли.
— Да…Да…поцелуйте меня…Ух…Ух…Я сейчас задохнусь…Какой вы пылкий…
Они повалились на песок и начали это самое.
— Ах, как хорошо…Какой…
— А вы как думали? Вы со мной про все забудете…
— Ой! Какой вы колючий. У вас репейник в бороде.
— Сейчас вытащу.
— Погодите, не вытаскивайте.
— Тогда не буду.
— Ах…Ах…Вот-вот-вот…
— Давайте теперь вот так.
— Я так не привыкла…как животные…и песок в рот лезет…
— Это с непривычки…А потом сами просить будете…Давайте на «ты»перейдём?
— Давай…Я все. А ты?
— И я. Все в порядке.
Анна Ширалас и Хуан Суридэс отдыхали на песке. Анна положила голову на плечо графу и пощекотала ему травинкой живот.
— Мой хороший.
Хуан Суридэс покосился на Анну и промолчал.
— Верно — это судьба, что все так случилось. Видно не зря ты вместо Отто уехал. Будем теперь вместе, да? — Она чмокнула графа в щеку. — Ты будешь обо мне заботиться?
— Эхе-хе. — Вздохнул Хуан Суридэс. — А как же… Что-то жарко. Пойду окунусь.
«До чего ж все бабы нудные, — думал он. — Обязательно им надо все испортить. Теперь не отвяжешься…— Он зашёл в воду и окунулся. — Вода какая грязная.»Некоторое время посидел в воде, потом вылез.
Баронесса спала на животе, тихо посапывая.
«Вот и прекрасно! — Пронеслось у Хуана Суридэса. — Сейчас потихонечку убежим, пока красавица спит.»Он надел трусы и, осторожно ступая, скрылся в кустах.
Не пройдя и нескольких шагов, граф почувствовал резкую боль в ноге. Хуан Суридэс сел на землю вытаскивать впившуюся в пятку колючку. Справившись с колючкой, уже хотел подняться, как вдруг что-то сильно ударило его по затылку. «Проклятая молния!»— Хуан Суридэс повалился на бок и потерял сознание…
Когда он открыл глаза, то увидел над собой маркиза Ибрагима Линкольна с палкой в руке.
— Очухался, гнида?! — Ибрагим ткнул Хуана Суридэса палкой в грудь. — Я ждал этой встречи. Я слышал твои ослиные крики и видел, как ты махал флагом на палке. Теперь молись. Через пять минут — ты покойник.
— За что, Ибрагим? — Прохрипел Суридэс. — Что я тебе плохого сделал?
— Молчи, собака! За брата ответишь!
— Погоди, Ибрагим. Мы же помирились. Гуго сказал…
— Здесь нет Гуго! Здесь — ты и я. И я тебя убью! Молись быстрее.
— Да погоди ты. Выслушай сначала…а потом поступай, как тебе совесть подскажет.
— Ладно, говори. Только коротко.
— Вот, правильно. Сейчас я тебе все расскажу и ты сразу поймёшь, что я не виноват.
— Не тяни, пёс! — Ибрагим надавил на палку.
Хуан Суридэс закашлялся:
— Не дави так сильно, мне же говорить трудно…кхе…кхе… Я, конечно же, прихвастнул маленько, а на самом деле мы с Розой ничего не успели. Я только разделся, а тут Марио идёт, и я, не переспав, в сундук залез и все. Ничего, как ты теперь видишь, не было. Абсолютно ничего. Клянусь честью…
— Все равно, — перебил Ибрагим, — брата обидел! Меня обидел! Убью, шакал!
— Погоди, погоди. Я же не договорил. Я, конечно же, все равно не прав и раскаиваюсь. И чтобы искупить свою вину я тебе, Ибрагим, хочу сделать предложение… Как ты знаешь, все женщины утонули. Вот ты, например, пока шёл встретил хоть одну женщину? А?
— Я? Я нет.
— И я встретил только одну. Ты знаешь, какая это прекрасная женщина? Это не женщина, а богиня!
Она умеет выделывать такие штуки! Я такой женщины никогда раньше не встречал. Но все равно, чтобы загладить недоразумение, возьми её себе. Можешь воспользоваться и мы, как говорится, ничего друг другу не должны. Линкольн призадумался.
— Покажи женщину. — Наконец сказал он. — Вот это другое дело! Пошли, покажу.
Они вернулись назад. Хуан Суридэс раздвинул кусты.
— Смотри — вон она лежит голая. Ах, какая женщина!
— Так это же баронесса Анна фон Ширалас.
— Ну и что. Других-то нет. Не Шираласу же её оставлять. Иди к ней. Покажи, какой ты мужчина.
— Ладно, — согласился Линкольн. — Но тебя я все равно потом убью. Сначала с женщиной пойду, а потом тебя прикончу.
Он привязал Хуана Суридэса к дереву верёвкой.
— Молись пока. Я — скоро.
Оставшись один, Хуан Суридэс начал изо всех сил дёргаться, пытаясь освободиться. У него ничего не получалось. Суридэс уронил голову и заплакал.
— Почему мне так не везёт! — Плакал он. — Сейчас вернётся этот шмуй и меня убьёт. Как же так?! Я такой молодой, вокруг столько всего, а меня не станет. Что же это?! Для того ли я спасся от полоумного Марио, для того ли я чуть не потонул в сундуке, чтобы теперь умереть? — Хуан Суридэс бешено задёргался. — Ы…Ы…Ы…Ы…Ы… — Он впился в верёвку зубами, стал её грызть. Он погрыз погрыз, потом посмотрел — что получилось. — Грызётся помаленьку… Только бы успеть… Ну, перегрызайся же, перегрызайся… Если жив останусь, буду относиться к себе серьёзней. Только вот в такие минуты и понимаешь, как прекрасна жизнь. Нужно ценить каждое мгновение. Если выживу
— стану жить по-другому. Ни одной мимо не пропущу. Ни одна сучка от меня не уйдёт. Ни одна…
Верёвка лопнула и упала на землю. Хуан Суридэс выплюнул огрызки, оттолкнулся от дерева и, сломя голову, пустился бежать.
Он бежал и бежал не останавливаясь, продираясь сквозь кусты и заросли репейника. Ветки хлестали его по лицу, животу и ногам, но граф не обращал на это никакого внимания. Наконец, Хуан
Суридэс добежал до того места, где он спрятал свою одежду. Граф поискал оставленную им на песке надпись. Вскоре он её обнаружил. К словам «ЗДЕСЬ БЫЛ ХУАН СУРИДЭС» было приписано «ДУРАК».
— Идиот! — Хуан Суридэс затёр последнее слово пяткой.
Он отвалил в сторону камень и уже было хотел взять одежду, как вдруг заметил на ней свернувшуюся калачиком гадюку. Гадюка злобно зашипела. Хуан Суридэс отскочил в сторону.
— Ах, ты, тварь! Пошла отсюда! — Он поднял булыжник и кинул в змею. Змея, зашипев ещё громче, угрожающе подняла голову. Граф кинул ещё один булыжник. Змея не уползала.
Вдруг неподалёку послышался хруст веток.
«Ибрагим!»— Мелькнуло у Суридэса.
Уже на ходу он кинул в змею третий булыжник и скрылся в кустах.
Хуан Суридэс стоял навытяжку, докладывая Гуго Пятому Спокойному.
— …И всего 27 человек выплывших мною было обнаружено и послано к вам сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43