СТУПАК. Да?.. Даже так?
Фаина молчит.
А ну идем! (Пошел к двери, остановился.) Или ты намерена здесь оставаться?
ФАИНА. Да, намерена.
СТУПАК. Да?.. Ну как хочешь. (Выходит.)
БАЗИЛЬСКИЙ (Хомутову). Прошу вас, не думайте, что мы уж такие отпетые… Это было что-то ужасное, наваждение какое-то, уверяю вас… Мы должны были вам верить - конечно! Мы были просто обязаны…
Появляется Васюта с вином, и Угаров немедленно начинает наполнять стаканы.
АНЧУГИН (Хомутову). Пойми, браток. Деньги, когда их нет, - страшное дело.
ВАСЮТА. Бог с ними, с проклятыми. Где деньги, там и зло - всегда уж так.
УГАРОВ (Хомутову). Что поделаешь… (Со стаканом в руке.) За вашу маму… Так сказать, за помин души… Извините. (Выпивает.)
АНЧУГИН (Хомутову). Так это… не горюй. Выпей, брат, вина.
Анчугин, Васюта и Хомчутов медленно выпивают.
ФАИНА. И мне дайте. (Выпивает.)
Молчание. Базильский, стоя у дверей, не знает, что делать - уйти или остаться.
УГАРОВ. А вы, товарищ скрипач, присаживайтесь. (Помолчал, потом обращаясь ко всем.) Ну что же теперь поделаешь?
ХОМУТОВ (встрепенулся). Да нет, товарищи, ничего, ничего. Жизнь, как говорится, продолжается…
Пауза.
АНЧУГИН (запел). «Глухой, неведомой тайго-о-ою…»
УГАРОВ (Базильскому). Подыграйте, товарищ скрипач.
АНЧУГИН (продолжает). «Сибирской дальней стороной Бежал бродяга с Сахали-и-ина Звериной узкою тропой…»
АНЧУГИН и Угаров повторяют две последние строки вместе.
Базильский вдруг подыгрывает им на скрипке. Так они поют: бас, тенор и скрипка.
Занавес

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12