Чтоб быть с тобой, мне нужен пульт
С дистанционным управленьем.

Я б на кнопки нажимала,
Я б тебя переключала -
То погромче, то потише,
То пониже, то повыше.
Ты зависел бы от кнопки -
Ты бы наглым был и робким,
Ты был ярким бы и бледным,
То богатым был, то бедным.
Если б я с тобой скучала,
Я тебя бы выключала.

Ты массу тела накачал,
И тяжесть мне твоя приятна.
С тобой летаю по ночам
И не спешу обратно.

Ты идол мой, мой бог, мой культ,
Ты мой восторг и сожаленье.
Но где же взять мне чертов пульт
С дистанционным управленьем?!

Пустые хлопоты

Помню, ветер гнул сирень в аллее,
Произнес ты горькие слова.
Я еще сказала - пожалеешь,
Вот и оказалась я права.

Помню, как проплакала я ночью,
Представляя, как ты там с другой.
Ты теперь вернуть былое хочешь,
Это невозможно, дорогой.

Пустые хлопоты, пустые, мой хороший,
Пустые хлопоты, ты тратишь время зря.
Пустые хлопоты, цена им - медный грошик,
Не расцветет сирень в начале января.

Помню, как сидели мы с подругой
И решали, как мне дальше жить.
Но судьба умеет как разрушить,
Так и из кусочков все сложить.

Помню, ветер дул такой холодный,
Я с другим согрелась в холода.
Ты сказал, что хочешь быть свободным,
Ты теперь свободен навсегда.

Это сладкое слово - свобода

Я столько лет с тобой в недружном хоре пела,
И все сносила, и все терпела.
Твое вранье, всегда понятное до боли.
Все. Надоело. Хочу на волю.
Я отпускаю поводок, живи, как хочешь,
Сама я знаю, как мне тратить ночи!

Это сладкое слово - свобода!
Без скандала. Без развода.
Брошусь в это звенящее лето,
Без печали, забот и тревог.
Это сладкое слово - свобода!
Я танцую с небосводом,
На призывный гудок парохода
Я лечу, как на свет мотылек.

Хочу успеть я то, что раньше не успела.
Душа, как вишня, к любви поспела.
И я готова к приключеньям и романам,
Пускай недолгим, может быть, обманным.
Я отпускаю поводок, живи, как хочешь.
Сама я знаю, как мне тратить ночи!

Паразит

Давно известно - мужики - все паразиты.
На них свои надежды строить ни к чему.
Но вот однажды всем известный композитор
Такое спел, что я поверила ему.

Я на экран тогда смотрела, чуть не плача,
Какой же голос! А одежда! А лицо!
Хоть жизнь моя - одна сплошная неудача,
Должно же все же повезти в конце концов!!!

Что человек - кузнец, я слышала так часто,
И сам себе он все что хочет накует.
Я начала ковать немедленное счастье,
И билось сердце громким молотом мое.

Я написала: Дорогая передача!
Потом - спасибо, и немного о себе,
Потом - простите, что я ваше время трачу,
И попросила скорой помощи в судьбе.

А на отдельном бледно-розовом листочке
Я композитору писала самому:
Вы мой кумир, моя судьба… и многоточье…
Без вас на свете жить мне просто ни к чему.

Потом добавила, что он мой светлый лучик,
Про царство темное, конечно, ни гу-гу.
Как хорошо, что нас чему-то в школе учат
И перед ним блеснуть я знаньями могу.

Я расписалась - про Онегина с Татьяной,
И про Герасима и бедную Муму,
Про то, что музыка на сердце лечит раны,
Я намекнула тоже богу моему.

Полюбовалась я на свой красивый почерк,
Решила твердо - надоело мне страдать.
Конверт заклеила - лети, мой голубочек,
Поцеловала и ответа стала ждать.

Я в парикмахерский салон пошла с получки,
Решила химию я сделать для него.
К его приезду надо ж выглядеть получше,
Хоть и без химии я тоже ничего.

Подшила юбку, чтоб коленки стало видно,
Купила клипсы голубые, под глаза.
И так за жизнь свою мне сделалось обидно,
Что накатилась, тушь размазавши, слеза.

Однажды вижу - мой любимый на экране,
И вдруг блондиночка цветы ему дает.
Куда полезла эта дура, он же занят?!
Ко мне приедет он, как только все споет.

Но потянулись дни и долгие недели,
Слетели листья все и снегу намело,
И я подумала однажды: неужели
Мое письмо так до него и не дошло?

Уже всю химию мне срезал парикмахер,
Резинкой черненькой я хвостик собрала.
Давно пора бы мне послать все это… к черту,
А я сидела и, как дурочка, ждала.

Смотрю, законный мой чего-то заподозрил,
Не знаю, что он мог заметить с пьяных глаз?
Пришел однажды и дает мне в руку розы,
Пять лет живем мы, а такое в первый раз.

Потом он спать пошел, а я включила телек,
Шипом от розы укололась и реву.
Глотаю слезы - неужели, неужели
Так без него весь бабий век я проживу?

Летели дни, а он все реже на экране,
То в День милиции, то где-то в «Огоньке».
Вдруг стало легче чуть моей сердечной ране,
И я устала жить в печали и тоске.

Прости-прощай, моя любовь, мой композитор!
Душа еще чуть-чуть поноет и пройдет.
Ведь ты ж мужик, а мужики все - паразиты,
И мой сейчас, небось, подвыпивши, придет.

Сбитый летчик

Умелым летчиком был ты,
А я боялась высоты,
Но замирала в облаках,
Про все забыв в твоих руках.

Луна катилась в вышине,
И ты шептал на ухо мне,
Что будем вместе мы всегда,
Но я не верила тогда.

Короче, точка.
В блокноте строчка -
Как ошибалась я, мой малыш.
Ты - сбитый летчик,
Ты - сбитый летчик
И больше в небо не улетишь.

Короче, точка.
Прошла та ночка.
Теперь на сердце
Покой и тишь.
Ты - сбитый летчик,
Ты - сбитый летчик
И больше в небо не улетишь!

Совет мой будет очень прост -
Ты не считай на небе звезд,
А на земле твои следы -
Лишь путь от счастья до беды.

Зачем же снится мне опять,
Что учишь ты меня летать?
И, просыпаясь, я боюсь,
Что снова с облака сорвусь.

Не летай выше облаков
(фрагмент автобиографической прозы)

Было это не так уж и давно, но и не так уж и недавно. Многие еще помнят время, когда в магазинах не было ни вещей, ни продуктов. Зато в бесплатных городских туалетах можно было прикупить все, что хочешь, - от импортного свитерка до солнечных очков. Правда, был страх - как нагрянет милиция, как заберет всех - кто продает и кто покупает.
В общем, мечтой каждого москвича были валютные «Березки». Окна этих магазинов были плотно зашторены, и тем, у кого не было бумажек, странно называвшихся сертификатами, узнать, что же продается в этом зашторенном раю, было невозможно.
У меня была подружка Люська, а у Люськи эти сертификаты откуда-то были. Иногда она брала меня с собой за покупками. Я никогда не была особенно завистливой, но импортную кофточку, конечно, ужасно хотелось. Да что там кофточку, хотелось всего на свете, потому что ничего тогда у меня не было.
В нашей с Люськой школе обучали машинописи и стенографии, я уже умела очень быстро и грамотно печатать и устроилась работать машинисткой в редакцию толстого литературного журнала.
Каждое утро я приходила в машбюро. Начальница Варвара Васильевна уже резала ломтиками антоновское яблочко, заливала его кипяточком и пила этот кисленький напиток, чтобы после вчерашней серьезной выпивки голова не болела. Себе на перепечатку Варвара обычно брала стихи - там строчки коротенькие. А мне давала романы без абзацев.
Мне работа очень нравилась, потому что в машбюро постоянно заходили настоящие писатели и поэты. Когда материал был нужен срочно, они сами диктовали, а потом еще шоколадку оставляли.
Однажды смешно получилось. Я под диктовку печатала большую повесть. И пока печатала, героев этой повести всем сердцем полюбила и за судьбы их переживала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29