Но, боюсь, мне не по карману. Лучшего я, пожалуй, в жизни не видел.
— Да-а, — Шото откинулся на стуле, — превосходные изделия. Что до цены, ее оставили на мое усмотрение. Деньги для хозяина ничего не значат. Его больше заботит, получит ли это оружие достойное применение.
На это мне сказать было нечего, так что я перевел тему:
— Полковник Маклем у вас сегодня будет?
— Конечно. Вы против?
— Безусловно, нет. Дом ваш, и он будет вашим гостем. Какие бы у нас с ним не имелись расхождения, у вас они улаживаться не будут.
— Благодарю вас. — Подождал. — Ну, а ваши планы?
Планы? Не было у меня никаких планов. Вот только пригляжу, чтобы Табита не попала в беду, и не дам Торвилю устроить революцию — какой бы сорт передела Штатов он ни имел в виду. А там можно обратно к моей стройке.
Что я и выложил. Шото хмыкнул.
— Работенки вы себе нагребли по уши. Когда-нибудь бывали в драке вроде этой, мистер Талон? Знаете, с Торвилем пойдет кое-кто из индейцев.
— Не возражаю. С индейцами я вырос.
Шото встал.
— Становится поздно, мистер Талон. Приходите завтра, Жак соберет вам патроны.
— Я не думаю, что осилю купить это оружие.
— Оно ваше.
Глава 17
У Мэри О'Брайен я переоделся в свой черный костюм. Жобдобва наблюдал, как я готовлюсь, с очевидным неодобрением.
— Не дело ты затеял. Держись от него подальше и не позволяй догадываться, чем ты занимаешься и где.
— Я должен ее предостеречь. И как-нибудь заставить отделаться от него.
— Ха! Это ты уже испробовал, парень, и не вышло ровным счетом ничего. Этот черт — колдун настоящий. К нынешнему времени уже из нее веревки вьет, а тебе выйдет от ворот поворот еще круче, чем всегда. Говорю тебе, не ходи.
И ведь толково говорит. Завязывая галстук, я пришел к выводу, что он прав, до определенной степени во всяком случае, но я настроился увидеть Табиту, и все прочее имело для меня мало значения.
К тому же во мне взыграло ретивое. Потребность скрестить мечи с моим противником. При всей моей осторожности, рядом с ним меня переполняла дикарская жажда крови. Ни разу до этого я не стремился к схватке, ни разу в жизни не шел навстречу конфликту. Но было в нем что-то, что я хотел сокрушить. А он, вероятно, это чувствовал и стремился к тому же.
— В полночь, не позже, я вернусь, — сказал я Жобдобва. — Утром пойду за оружием. Потом двинемся вверх по реке, нужно кое-что сделать.
— Не нравится мне все это.
— Не волнуйся… да, авось увидишь где англичанина по имени Маквори, сказки, чтобы держался неподалеку.
— Ага. Авось увижу его, авось увижу тебя. Осторожно там. Не скажу: «осторожно при сближении», потому что с Маклемом сближений не получится. Уничтожит тебя с дальней дистанции. Прихлопнет, как муху.
— Ты слишком много суетишься. — Я положил руку ему на плечо. — Не волнуйся, я сказал. К полуночи приду.
Когда я шагнул на улицу, было темно и безлюдно. На крыльце я на миг задержался — посмотреть по сторонам. В воздухе ощущался слабый запах дождя.
Идти было недалеко, и я решил избрать путь по берегу. Выйдя за калитку, я закрыл ее за собой и пошел. Но пройдя совсем немного, услышал — или показалось? — слабый, полный отчаяния крик.
Тут же застыл на месте, прислушиваясь. Попытаться помочь? А я в вечернем костюме.
Тихо.
Пора уже идти дальше… опять этот крик!
— Помогите! Погибаю!
Звали как будто бы с воды под кормой ближайшего кильбота. Развернувшись, я побежал назад. Слабый голос повторил призыв. Я перегнулся вниз посмотреть на воду.
В этот миг позади меня раздался шум бегущих ног. Повернуться, выпрямиться… скользящий удар дубинки падает мне на голову, шляпа летит в сторону… ошеломленный, пытаюсь поднять руки…
Их было по крайней мере шестеро, все с дубинками. Только число нападающих и спасло меня, так как они толкались, стараясь каждый ударить. Я зашатался, стукнулся спиной о фальшборт, дубинки колотят по голове. Сильно контуженный, я пробовал отбиваться, но напор их тел отжал меня назад: в отчаянии я вцепился в ближайший воротник и опрокинулся спиной вперед в воду.
Опускался ниже и ниже, тот другой бешено бился, сперва пытаясь меня ударить, потом, только чтобы освободиться. Как-то я успел глубоко вдохнуть перед тем, как погрузиться, и держался за него, увлекая с собой. Вынырнул, увидел вспышку выстрела, что-то тюкнуло меня по макушке. Я опять ушел под поверхность, человека я потерял, но его воротничок из руки не выпускал.
Отчаянно забарахтался и, когда моя голова поднялась над водой, был уже на некотором расстоянии ниже по течению, одновременно стараясь и плыть, и за что-то схватиться.
Череп разрывался от боли. Надо мной поднялось черное, громадное… и больше я ничего не сознавал.
Движение было мягким. На моих нарах лежал солнечный свет, подогревал индейское одеяло, на котором покоились мои руки. Руки — это я видел, и еще медленное скольжение света в единстве с нежным покачиванием.
Долгое, долгое время я просто лежал и следил за солнечным пятном, как оно придвигается к моим рукам, касается их, потом медленно уходит. Ритм колебаний гипнотизировал. Я наблюдал его, тупо сознавая, что мне удобно, ни о чем не думая.
Близко от меня что-то бухнулось, и мои глаза повернулись. Повернулись непроизвольно, воли у меня не оставалось. Теперь они смотрели на источник света.
Круглая дыра в стене… иллюминатор. Второе» глухое «бум», затем голос.
— Жив еще?
— Жив. — Девичий голос.
— В сознание не пришел, я думаю. Хотя пульс вроде бы стал сильнее.
— Зря мы увезли его из Сент-Луиса, па. У него могут найтись в тех местах родственники.
— Навряд ли. Правда, одет он был, как богатый. Кто-то хорошо постарался, чтобы его пришлепнуть.
Разговор доходил до меня через распахнутую крышку, но ничего не значил. Я продолжал лежать, не двигаясь, и мой взгляд возвратился к пятну света на моих руках.
Потом я почувствовал запах. Хороший запах, аппетитный. Что-то готовится.
Готовится еда.
Еда?
Мои глаза моргнули, мышцы сократились, и я приподнялся на нарах. Слышно, как что-то двигается. Постепенно приходит осознание, что и как. Лежу на чистой, устеленной одеялами койке, на каком-то судне. Не на большом: невысоко над головой начинается палуба, а прямо подо мной — днище.
Что это за судно и где я? И кто я? Я размышлял над этим с минуту и затем произнес вслух:
— Жан Даниэль Талон.
Раздалось чье-то восклицание, и занавесь на двери отодвинулась.
Там стояла девушка — очень маленькая девушка и очень тоненькая, с темными волосами и глазами, весьма серьезными в данный момент, и полураскрытым ртом. Миловидная, даже очень.
Надеты на ней были кожаная юбка с бахромой и ситцевая блуза. И мокасины на ногах.
— Вы проснулись!
— Или проснулся, или вы — прекрасный сон, — ответил я.
Она покраснела.
— Вы проснулись, — констатировала сухо. — Теперь хотите есть, нет?
— Теперь хочу есть, да. Но сначала объясните мне, где я, что это за судно и кто вы сами.
— Вы плывете по реке Миссури. Судно — кильбот моего отца, а я отеческая дочь.
— Как я сюда попал? Что вообще случилось?
— Вас несколько раз стукнули по голове. Дважды рассекли кожу, ссадин и царапин полно. И подстрелили — пробороздили скальп. Можете теперь носить пробор, если хотите.
— Как вы меня вытащили?
— Мы поднимались вверх без остановки в Сент-Луисе. Услышали крики, топот, возню какую-то, потом видим — кучка людей на корме судна, а потом глядь — вы в воде бултыхаетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Да-а, — Шото откинулся на стуле, — превосходные изделия. Что до цены, ее оставили на мое усмотрение. Деньги для хозяина ничего не значат. Его больше заботит, получит ли это оружие достойное применение.
На это мне сказать было нечего, так что я перевел тему:
— Полковник Маклем у вас сегодня будет?
— Конечно. Вы против?
— Безусловно, нет. Дом ваш, и он будет вашим гостем. Какие бы у нас с ним не имелись расхождения, у вас они улаживаться не будут.
— Благодарю вас. — Подождал. — Ну, а ваши планы?
Планы? Не было у меня никаких планов. Вот только пригляжу, чтобы Табита не попала в беду, и не дам Торвилю устроить революцию — какой бы сорт передела Штатов он ни имел в виду. А там можно обратно к моей стройке.
Что я и выложил. Шото хмыкнул.
— Работенки вы себе нагребли по уши. Когда-нибудь бывали в драке вроде этой, мистер Талон? Знаете, с Торвилем пойдет кое-кто из индейцев.
— Не возражаю. С индейцами я вырос.
Шото встал.
— Становится поздно, мистер Талон. Приходите завтра, Жак соберет вам патроны.
— Я не думаю, что осилю купить это оружие.
— Оно ваше.
Глава 17
У Мэри О'Брайен я переоделся в свой черный костюм. Жобдобва наблюдал, как я готовлюсь, с очевидным неодобрением.
— Не дело ты затеял. Держись от него подальше и не позволяй догадываться, чем ты занимаешься и где.
— Я должен ее предостеречь. И как-нибудь заставить отделаться от него.
— Ха! Это ты уже испробовал, парень, и не вышло ровным счетом ничего. Этот черт — колдун настоящий. К нынешнему времени уже из нее веревки вьет, а тебе выйдет от ворот поворот еще круче, чем всегда. Говорю тебе, не ходи.
И ведь толково говорит. Завязывая галстук, я пришел к выводу, что он прав, до определенной степени во всяком случае, но я настроился увидеть Табиту, и все прочее имело для меня мало значения.
К тому же во мне взыграло ретивое. Потребность скрестить мечи с моим противником. При всей моей осторожности, рядом с ним меня переполняла дикарская жажда крови. Ни разу до этого я не стремился к схватке, ни разу в жизни не шел навстречу конфликту. Но было в нем что-то, что я хотел сокрушить. А он, вероятно, это чувствовал и стремился к тому же.
— В полночь, не позже, я вернусь, — сказал я Жобдобва. — Утром пойду за оружием. Потом двинемся вверх по реке, нужно кое-что сделать.
— Не нравится мне все это.
— Не волнуйся… да, авось увидишь где англичанина по имени Маквори, сказки, чтобы держался неподалеку.
— Ага. Авось увижу его, авось увижу тебя. Осторожно там. Не скажу: «осторожно при сближении», потому что с Маклемом сближений не получится. Уничтожит тебя с дальней дистанции. Прихлопнет, как муху.
— Ты слишком много суетишься. — Я положил руку ему на плечо. — Не волнуйся, я сказал. К полуночи приду.
Когда я шагнул на улицу, было темно и безлюдно. На крыльце я на миг задержался — посмотреть по сторонам. В воздухе ощущался слабый запах дождя.
Идти было недалеко, и я решил избрать путь по берегу. Выйдя за калитку, я закрыл ее за собой и пошел. Но пройдя совсем немного, услышал — или показалось? — слабый, полный отчаяния крик.
Тут же застыл на месте, прислушиваясь. Попытаться помочь? А я в вечернем костюме.
Тихо.
Пора уже идти дальше… опять этот крик!
— Помогите! Погибаю!
Звали как будто бы с воды под кормой ближайшего кильбота. Развернувшись, я побежал назад. Слабый голос повторил призыв. Я перегнулся вниз посмотреть на воду.
В этот миг позади меня раздался шум бегущих ног. Повернуться, выпрямиться… скользящий удар дубинки падает мне на голову, шляпа летит в сторону… ошеломленный, пытаюсь поднять руки…
Их было по крайней мере шестеро, все с дубинками. Только число нападающих и спасло меня, так как они толкались, стараясь каждый ударить. Я зашатался, стукнулся спиной о фальшборт, дубинки колотят по голове. Сильно контуженный, я пробовал отбиваться, но напор их тел отжал меня назад: в отчаянии я вцепился в ближайший воротник и опрокинулся спиной вперед в воду.
Опускался ниже и ниже, тот другой бешено бился, сперва пытаясь меня ударить, потом, только чтобы освободиться. Как-то я успел глубоко вдохнуть перед тем, как погрузиться, и держался за него, увлекая с собой. Вынырнул, увидел вспышку выстрела, что-то тюкнуло меня по макушке. Я опять ушел под поверхность, человека я потерял, но его воротничок из руки не выпускал.
Отчаянно забарахтался и, когда моя голова поднялась над водой, был уже на некотором расстоянии ниже по течению, одновременно стараясь и плыть, и за что-то схватиться.
Череп разрывался от боли. Надо мной поднялось черное, громадное… и больше я ничего не сознавал.
Движение было мягким. На моих нарах лежал солнечный свет, подогревал индейское одеяло, на котором покоились мои руки. Руки — это я видел, и еще медленное скольжение света в единстве с нежным покачиванием.
Долгое, долгое время я просто лежал и следил за солнечным пятном, как оно придвигается к моим рукам, касается их, потом медленно уходит. Ритм колебаний гипнотизировал. Я наблюдал его, тупо сознавая, что мне удобно, ни о чем не думая.
Близко от меня что-то бухнулось, и мои глаза повернулись. Повернулись непроизвольно, воли у меня не оставалось. Теперь они смотрели на источник света.
Круглая дыра в стене… иллюминатор. Второе» глухое «бум», затем голос.
— Жив еще?
— Жив. — Девичий голос.
— В сознание не пришел, я думаю. Хотя пульс вроде бы стал сильнее.
— Зря мы увезли его из Сент-Луиса, па. У него могут найтись в тех местах родственники.
— Навряд ли. Правда, одет он был, как богатый. Кто-то хорошо постарался, чтобы его пришлепнуть.
Разговор доходил до меня через распахнутую крышку, но ничего не значил. Я продолжал лежать, не двигаясь, и мой взгляд возвратился к пятну света на моих руках.
Потом я почувствовал запах. Хороший запах, аппетитный. Что-то готовится.
Готовится еда.
Еда?
Мои глаза моргнули, мышцы сократились, и я приподнялся на нарах. Слышно, как что-то двигается. Постепенно приходит осознание, что и как. Лежу на чистой, устеленной одеялами койке, на каком-то судне. Не на большом: невысоко над головой начинается палуба, а прямо подо мной — днище.
Что это за судно и где я? И кто я? Я размышлял над этим с минуту и затем произнес вслух:
— Жан Даниэль Талон.
Раздалось чье-то восклицание, и занавесь на двери отодвинулась.
Там стояла девушка — очень маленькая девушка и очень тоненькая, с темными волосами и глазами, весьма серьезными в данный момент, и полураскрытым ртом. Миловидная, даже очень.
Надеты на ней были кожаная юбка с бахромой и ситцевая блуза. И мокасины на ногах.
— Вы проснулись!
— Или проснулся, или вы — прекрасный сон, — ответил я.
Она покраснела.
— Вы проснулись, — констатировала сухо. — Теперь хотите есть, нет?
— Теперь хочу есть, да. Но сначала объясните мне, где я, что это за судно и кто вы сами.
— Вы плывете по реке Миссури. Судно — кильбот моего отца, а я отеческая дочь.
— Как я сюда попал? Что вообще случилось?
— Вас несколько раз стукнули по голове. Дважды рассекли кожу, ссадин и царапин полно. И подстрелили — пробороздили скальп. Можете теперь носить пробор, если хотите.
— Как вы меня вытащили?
— Мы поднимались вверх без остановки в Сент-Луисе. Услышали крики, топот, возню какую-то, потом видим — кучка людей на корме судна, а потом глядь — вы в воде бултыхаетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36