Думал, никто с ним не управится». — «С ним нетрудно было управиться, сынок. Да и стрелком он был никудышным».
Мы сидели в дверях вагона, высунувшись наружу и болтая ногами. Ласково пригревало солнце. Запах дыма из паровозной трубы смешивался с таким же сухим и жарким ароматом пшеничных полей. Близилось время жатвы. Вообще-то работа в поле оплачивается лучше, чем возня со скотиной, но полевые работы не по мне. Никогда меня не привлекало то, чего нельзя сделать, не слезая с коня.
— Подъезжаем к городу, — сообщил Эдди.
— Угу.
— А может, ты и так мог бы проехать. Я хочу сказать с удобствами… Мне говорили, что тому, кто перевозит скот или перегоняет стадо, компания оплачивает обратный проезд.
— Тебе правильно сказали. Только я ни за что не пойду к новому чикагскому управляющему. С тем, что сидел там раньше, все было в порядке. А этот глядит на тебя сверху вниз… Никто не смеет так обращаться с Барни Пайком.
Внезапно по крыше вагона загремели шаги. Несколько секунд спустя сверху свесилась белобрысая голова, и мы увидели ухмыляющуюся физиономию Ван Боккелена. Потом он свесил вниз ноги и, раскачавшись, спрыгнул на пол рядом с нами.
— Ты бы мог так и под колеса угодить, — заметил я.
Он хохотнул в ответ:
— Мой номер еще не выпал.
В глазах его вспыхнули бесовские огоньки, и это мне совсем не понравилось. Может, оттого, что в его усмешке таилось еще и презрение. А по-моему, никто не имеет права презирать другого человека… особенно тех, кто придерживается иных взглядов на жизнь. Время от времени мне доводилось видеть, как умирают люди, и я что-то не замечал, чтобы провидение о ком-то из нас заботилось особо.
Сдается мне, наш жребий определяется по большей части случайностью, капризом судьбы и стечением обстоятельств. Люди, смерть которых я видел, почти всегда умирали оттого, что оказывались не в том месте, не в то время, а уж какими они были, не играло ровным счетом никакой роли. Отличные ребята погибали так же легко, как и негодяи, храбрецы так же внезапно, как и трусы.
Что до меня, то я всегда делал так, как считал нужным, и не рисковал понапрасну. Ведь на моей памяти столько парней погибло — и все из-за того, что люди хотели показать, какие они храбрецы; а некоторые гибли совсем уж по-дурацки, просто поддавшись на подначки и ввязавшись в совершенно бессмысленное предприятие.
— Те четверо, они приходили по мою душу? — поинтересовался Ван Боккелен.
— Угу.
— И что они сказали?
— Да ничего особенного. Только, похоже, им очень уж хотелось заполучить тебя. Так что тебе лучше избегать людных мест, — добавил я. — А мы как раз подъезжаем к городу.
— Ты называешь это городом? — Он загоготал. — Не город, а с десяток придорожных лачуг. Да и не стану я бояться площадных шутов.
«Площадные шуты… « Так иногда называли блюстителей порядка в маленьких городках. Но сам я не считал их шутами. Как правило, констебль или судебный исполнитель в таком городишке — человек отнюдь не робкого десятка, и, дай ему возможность, он покажет, на что способен. Потому я и решил: чем дальше мы будем держаться от Ван Боккелена, тем лучше. Парень явно напрашивался на неприятности. На кладбище Бут-Хилл полно таких ребят.
— Плевать мне на них. — Ван Боккелен похлопал себя по карманам. — У меня найдется, чем их угостить!
Ну почему все эти «крутые» ребята так похожи друг на друга, и разговорчики их — ну просто один к одному? Сколько раз в своей жизни я слышал такой же вот треп? И каждый из этих парней воображает, что имеет патент на удачу и лучшие в мире мозги. Все они сидят в своих норах, точно дикие звери, и лишь время от времени выходят на охоту. А потом снова скрываются от закона да бахвалятся планами на будущее. И кончают так же, как шайка Юнца Джеймса, — нарываются на кучку фермеров или дельцов в каком-нибудь захолустном городишке и превращаются в ворох тряпья, изодранный пулями.
— Твоя пушка, — сообщил я ему, — она поможет тебе устроиться в Бут-Хилл со всеми удобствами. На тамошнем кладбище места хватает.
Эдди Холт поднялся.
— Пронто, давай слезем да раздобудем чего-нибудь съестного.
Ван Боккелен фыркнул:
— Вы что, ребятки, совсем без гроша? Не дурите. Держитесь меня, будете купаться в долларах.
— А ты, что же, миллионер? — Я усмехнулся.
В глазах его вспыхнули все те же бесовские огоньки.
— Миллионер или нет — это не важно. Но дела мои идут неплохо. — С этими словами он вытащил из кармана пачку банкнот. — Этого, думаю, нам хватит.
— Эдди, гляди, вон у дома куча дров и топоры, — показал я. — Может, заработаем себе завтрак?
Эдди соскочил на шпалы, немного пробежался и, повернувшись, пошел мне навстречу. Ну, а я тоже уже спрыгнул с поезда, не забыв, конечно, перед этим швырнуть седло в траву.
Из уходящего вагона донеслось:
— Работяги-простофили! Придурки деревенские!
— Не нравится мне этот тип, — сказал Эдди. — От таких одни неприятности.
Я подошел к дому и постучал в дверь. Эдди ждал меня у кучи дров. Открыла мне крепкого сложения ирландка. Взглянув на меня, она перевела взгляд на мой тюк.
— Что там такое? — спросила она.
— Мое седло, мэм. Вообще-то я наездник, но сейчас меня самого пришпоривает двухдневный голод. Мы с приятелем увидели у вас там два топора и подумали — не заработать ли себе завтрак?
— Что ж, вы крепкие парни. Помашите малость топорами, а я покуда соберусь с мыслями.
Мы проработали всего несколько минут, когда хозяйка подошла к двери.
— Ладно, ребята, кончай работу! — крикнула она. — Скоро придет Пат. Он убьет меня, если увидит, что я заставила вас работать за кормежку.
Она вынесла две глубокие тарелки, с верхом нагруженные ломтями ветчины, картофельным пюре и кукурузными початками, и поставила их на крыльцо.
— Будет мало, постучите. Пат и сам отменный едок, ему ничего не стоит справиться и с двумя такими порциями, я-то знаю.
Мы принялись за еду. Хозяйка поставила рядом с нами кувшин молока и снова скрылась в доме.
— Здесь куда не пойдешь, везде славные люди, — заметил Эдди. — Она точно не заметила, что я черный.
— Может, действительно, — не заметила? — предположил я.
Ну что ж, коли ее Пат и впрямь отменный едок, решили мы, то нам нельзя ударить в грязь лицом. В общем мы воспользовались ее приглашением и постучали в дверь. Хозяйка вновь наполнила наши тарелки, а затем вынесла на крыльцо здоровенный бумажный пакет, доверху набитый всякой снедью.
— Вот, возьмите немножко на дорогу, — сказала она. — И еще чуток кофе, если у вас найдется, в чем его сварить.
— Спасибо, мэм, — сказал я. — Большое вам спасибо.
— Премного обязан, — блеснул учтивостью Эдди.
— Говорят, бродяги ставят пометки на дверях домов, где их покормили. Это правда?
— Понятия не имею, мэм. Но я всегда буду вспоминать этот дом как обитель прекраснейшего цветка старой Ирландии. Вы просто прелесть, мэм.
— Ох, да Бог с тобой! Ладно, вы получили свой завтрак. А теперь ступайте своей дорогой.
Ночь мы снова провели в товарном вагоне, слыша сквозь сон потрескивание стенок на повороте и тяжкое громыханье колес по рельсам. Ван Боккелена мы больше не видели. Я был уверен, что он покинул город раньше нас, и, признаться, весьма радовался этому.
— Где следующая остановка? — полюбопытствовал Эдди. — Я еще ни разу не ездил в этом направлении.
— Полагаю, в Джимтауне. Если мы сумеем запастись там провизией, то сможем потом доехать до самого Майлс-Сити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Мы сидели в дверях вагона, высунувшись наружу и болтая ногами. Ласково пригревало солнце. Запах дыма из паровозной трубы смешивался с таким же сухим и жарким ароматом пшеничных полей. Близилось время жатвы. Вообще-то работа в поле оплачивается лучше, чем возня со скотиной, но полевые работы не по мне. Никогда меня не привлекало то, чего нельзя сделать, не слезая с коня.
— Подъезжаем к городу, — сообщил Эдди.
— Угу.
— А может, ты и так мог бы проехать. Я хочу сказать с удобствами… Мне говорили, что тому, кто перевозит скот или перегоняет стадо, компания оплачивает обратный проезд.
— Тебе правильно сказали. Только я ни за что не пойду к новому чикагскому управляющему. С тем, что сидел там раньше, все было в порядке. А этот глядит на тебя сверху вниз… Никто не смеет так обращаться с Барни Пайком.
Внезапно по крыше вагона загремели шаги. Несколько секунд спустя сверху свесилась белобрысая голова, и мы увидели ухмыляющуюся физиономию Ван Боккелена. Потом он свесил вниз ноги и, раскачавшись, спрыгнул на пол рядом с нами.
— Ты бы мог так и под колеса угодить, — заметил я.
Он хохотнул в ответ:
— Мой номер еще не выпал.
В глазах его вспыхнули бесовские огоньки, и это мне совсем не понравилось. Может, оттого, что в его усмешке таилось еще и презрение. А по-моему, никто не имеет права презирать другого человека… особенно тех, кто придерживается иных взглядов на жизнь. Время от времени мне доводилось видеть, как умирают люди, и я что-то не замечал, чтобы провидение о ком-то из нас заботилось особо.
Сдается мне, наш жребий определяется по большей части случайностью, капризом судьбы и стечением обстоятельств. Люди, смерть которых я видел, почти всегда умирали оттого, что оказывались не в том месте, не в то время, а уж какими они были, не играло ровным счетом никакой роли. Отличные ребята погибали так же легко, как и негодяи, храбрецы так же внезапно, как и трусы.
Что до меня, то я всегда делал так, как считал нужным, и не рисковал понапрасну. Ведь на моей памяти столько парней погибло — и все из-за того, что люди хотели показать, какие они храбрецы; а некоторые гибли совсем уж по-дурацки, просто поддавшись на подначки и ввязавшись в совершенно бессмысленное предприятие.
— Те четверо, они приходили по мою душу? — поинтересовался Ван Боккелен.
— Угу.
— И что они сказали?
— Да ничего особенного. Только, похоже, им очень уж хотелось заполучить тебя. Так что тебе лучше избегать людных мест, — добавил я. — А мы как раз подъезжаем к городу.
— Ты называешь это городом? — Он загоготал. — Не город, а с десяток придорожных лачуг. Да и не стану я бояться площадных шутов.
«Площадные шуты… « Так иногда называли блюстителей порядка в маленьких городках. Но сам я не считал их шутами. Как правило, констебль или судебный исполнитель в таком городишке — человек отнюдь не робкого десятка, и, дай ему возможность, он покажет, на что способен. Потому я и решил: чем дальше мы будем держаться от Ван Боккелена, тем лучше. Парень явно напрашивался на неприятности. На кладбище Бут-Хилл полно таких ребят.
— Плевать мне на них. — Ван Боккелен похлопал себя по карманам. — У меня найдется, чем их угостить!
Ну почему все эти «крутые» ребята так похожи друг на друга, и разговорчики их — ну просто один к одному? Сколько раз в своей жизни я слышал такой же вот треп? И каждый из этих парней воображает, что имеет патент на удачу и лучшие в мире мозги. Все они сидят в своих норах, точно дикие звери, и лишь время от времени выходят на охоту. А потом снова скрываются от закона да бахвалятся планами на будущее. И кончают так же, как шайка Юнца Джеймса, — нарываются на кучку фермеров или дельцов в каком-нибудь захолустном городишке и превращаются в ворох тряпья, изодранный пулями.
— Твоя пушка, — сообщил я ему, — она поможет тебе устроиться в Бут-Хилл со всеми удобствами. На тамошнем кладбище места хватает.
Эдди Холт поднялся.
— Пронто, давай слезем да раздобудем чего-нибудь съестного.
Ван Боккелен фыркнул:
— Вы что, ребятки, совсем без гроша? Не дурите. Держитесь меня, будете купаться в долларах.
— А ты, что же, миллионер? — Я усмехнулся.
В глазах его вспыхнули все те же бесовские огоньки.
— Миллионер или нет — это не важно. Но дела мои идут неплохо. — С этими словами он вытащил из кармана пачку банкнот. — Этого, думаю, нам хватит.
— Эдди, гляди, вон у дома куча дров и топоры, — показал я. — Может, заработаем себе завтрак?
Эдди соскочил на шпалы, немного пробежался и, повернувшись, пошел мне навстречу. Ну, а я тоже уже спрыгнул с поезда, не забыв, конечно, перед этим швырнуть седло в траву.
Из уходящего вагона донеслось:
— Работяги-простофили! Придурки деревенские!
— Не нравится мне этот тип, — сказал Эдди. — От таких одни неприятности.
Я подошел к дому и постучал в дверь. Эдди ждал меня у кучи дров. Открыла мне крепкого сложения ирландка. Взглянув на меня, она перевела взгляд на мой тюк.
— Что там такое? — спросила она.
— Мое седло, мэм. Вообще-то я наездник, но сейчас меня самого пришпоривает двухдневный голод. Мы с приятелем увидели у вас там два топора и подумали — не заработать ли себе завтрак?
— Что ж, вы крепкие парни. Помашите малость топорами, а я покуда соберусь с мыслями.
Мы проработали всего несколько минут, когда хозяйка подошла к двери.
— Ладно, ребята, кончай работу! — крикнула она. — Скоро придет Пат. Он убьет меня, если увидит, что я заставила вас работать за кормежку.
Она вынесла две глубокие тарелки, с верхом нагруженные ломтями ветчины, картофельным пюре и кукурузными початками, и поставила их на крыльцо.
— Будет мало, постучите. Пат и сам отменный едок, ему ничего не стоит справиться и с двумя такими порциями, я-то знаю.
Мы принялись за еду. Хозяйка поставила рядом с нами кувшин молока и снова скрылась в доме.
— Здесь куда не пойдешь, везде славные люди, — заметил Эдди. — Она точно не заметила, что я черный.
— Может, действительно, — не заметила? — предположил я.
Ну что ж, коли ее Пат и впрямь отменный едок, решили мы, то нам нельзя ударить в грязь лицом. В общем мы воспользовались ее приглашением и постучали в дверь. Хозяйка вновь наполнила наши тарелки, а затем вынесла на крыльцо здоровенный бумажный пакет, доверху набитый всякой снедью.
— Вот, возьмите немножко на дорогу, — сказала она. — И еще чуток кофе, если у вас найдется, в чем его сварить.
— Спасибо, мэм, — сказал я. — Большое вам спасибо.
— Премного обязан, — блеснул учтивостью Эдди.
— Говорят, бродяги ставят пометки на дверях домов, где их покормили. Это правда?
— Понятия не имею, мэм. Но я всегда буду вспоминать этот дом как обитель прекраснейшего цветка старой Ирландии. Вы просто прелесть, мэм.
— Ох, да Бог с тобой! Ладно, вы получили свой завтрак. А теперь ступайте своей дорогой.
Ночь мы снова провели в товарном вагоне, слыша сквозь сон потрескивание стенок на повороте и тяжкое громыханье колес по рельсам. Ван Боккелена мы больше не видели. Я был уверен, что он покинул город раньше нас, и, признаться, весьма радовался этому.
— Где следующая остановка? — полюбопытствовал Эдди. — Я еще ни разу не ездил в этом направлении.
— Полагаю, в Джимтауне. Если мы сумеем запастись там провизией, то сможем потом доехать до самого Майлс-Сити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37