Однажды ночью какие-то люди попытались угнать наш скот. Мы помешали им. Они убили отца и ранили меня, но решили, что со мной тоже покончено.
Я дополз до хижины и кое-как перевязал рану — одну здесь, а вторую, ты ее не видишь, на ноге. Милях в трех-четырех от нас жил старый Тонкава, кое-как я вскарабкался на лошадь и поехал к нему. Оправившись от ран, взял дробовик отца и отправился на розыски.
Тонк выследил одного из тех парней. Наших коров уже перегнали через границу, и тот налетчик тратил деньги, которые ему не принадлежали. Я настиг его.
Вивер слушал, занимаясь своей рубашкой. Знакомая история. Сколько раз на границе совершалось такое беззаконие!
— Он все еще ездил на лошади с отцовским клеймом, и я назвал его вором. Конечно, вор полагал, что можно не церемониться с таким сосунком. И просчитался.
Когда Райли рассказывал свою простую безыскусную историю, Вивер ясно себе все представил, так как сам пару раз участвовал в подобных налетах.
— В ту ночь на нас напали пятеро. Двоих я еще не нашел. Но придет и их черед. Мой отец был мирным человеком, только иногда охотился, и в стрельбе не мог соперничать с бандой, что ограбила нас.
— Ты еще выслеживаешь остальных?
— На свете, кроме этого, есть немало дел. Я думаю о своем будущем. Но мне кажется, что придет день, и мы с ними встретимся. И тогда я скажу свое слово.
Вивер выполоскал рубашку и повесил сушиться на солнце, потом повернулся на каблуках и зажег сигарету.
— Райли, — начал он, — выслушай меня. У тебя в сумке спрятаны примерно шесть тысяч долларов… — Гейлорд ничего не сказал, но Вивер с удивлением отметил, как он вынул из воды правую руку. Малыш насторожился, и Виверу это понравилось. Он не любил самоуверенных юнцов и всегда предпочитал иметь дело со спокойными, осторожными и честными людьми. — Джиму около сорока. Пэрришу и мне — чуть меньше. Кио — тридцать два. Мы давно занимаемся незаконным промыслом, но это ровным счетом ничего нам не дало. И мы так и останемся нищими изгоями, когда состаримся и не сможем ездить верхом. — Райли ничего не ответил и начал выжимать рубашку. — Такая жизнь не принесет ничего хорошего. Джим Колберн умный, осторожный человек… И пока нам сопутствует удача. Но поверь, Джим тоже… боится!
— Джим? Он ничего не боится.
— Да, конечно, он не боится, но опасается неожиданностей. Нам слишком долго везет. Мы всегда хорошо готовимся, изучаем обстановку, но нельзя предусмотреть все. Ты засекаешь время, когда открывается банк и приходят служащие. Большинство людей верны привычке, действуют по устоявшейся традиции. Ну, а если человек что-нибудь забыл? Он забыл что-то сказать банкиру или ему понадобилась часть денег, которые он положил в банк. Он может вернуться.
Или, скажем, останавливаешь дилижанс. Предполагается, что на дороге больше никого нет. И вдруг из рейда возвращается военный патруль, или в дилижансе оказывается опытный стрелок. Неожиданность нельзя предусмотреть, Малыш, а она всегда может случиться. Да, до сих пор нам везло, и это само по себе уже предупреждение. Вот Джим и боится, и я тоже.
— К чему весь этот разговор?
— Речь о тебе, Райли! Оставь, пока не поздно, этот промысел. — Вивер подошел к своей седельной сумке, вытащил мешочек и бросил его Райли. — Там тысяча. Возьми ее, добавь к своим и купи несколько коров.
— Хочешь от меня избавиться?
— Угу! — Вивер тщательно втаптывал сигарету в песок, пока не загасил ее. — Ты не создан для грабежей и налетов, Малыш. Ты не любишь убивать, и это хорошо. Ты стреляешь, чтобы испугать, и прекрасно! Ограбь банк — будешь иметь дело только с законом, убьешь человека — его друзья станут преследовать тебя до конца жизни. Когда-нибудь мы попадем в переплет, и тебе придется убивать.
— Я сделаю то, что потребуется.
— Тебе пришлось убить несколько человек, но тогда ты был прав. Убивать вместе с нами — совсем другое дело. Совсем другое и с точки зрения закона. Ты сам скоро поймешь.
— А что скажет Джим?
— Он любит тебя… Любит как сына. Мы все будем рады, правда, Райли.
— Я не могу взять твои деньги.
— А я тебе их даю не просто так. Придет день, когда я не смогу взобраться на коня, тогда приползу к тебе и ты отведешь мне уголок в хижине на твоей земле и дашь кусок мяса.
Они вернулись к костру. По тому, как на них смотрели другие, Райли понял, что они ждут результатов разговора.
Колберн бросил Райли тугой мешочек.
— Там три тысячи, Малыш. Мы все участвуем. Это тебе на обзаведение.
Гейлорд подкинул на руке мешочек, потом поднял глаза.
— Это, правда, замечательно, просто здорово… Как и отец, я всегда мечтал о своей земле!
— Только вот что, Райли, — посоветовал Колберн, — там где поселишься, обязательно подай официальную заявку на воду, на всю воду, которую сумеешь найти. Поверь мне, размер и ценность ранчо зависит от запасов воды. Если бычок слишком долго добирается до ручья, где можно напиться, он теряет в весе.
— Ну ладно, — улыбнулся Гейлорд. Он оседлал лошадь, сел в седло и оглянулся на них. — Берегите себя и помните: мой дом — ваш дом, где бы я ни находился.
Молча они долго прислушивались к цокоту копыт его лошади, пока звук не замер вдали и не улеглась пыль. В ручье журчала вода, пробиваясь сквозь камни и корни растений.
Джим Колберн посмотрел вокруг с внезапно нахлынувшим отвращением.
— Дай Бог ему выбраться из этой трясины!
— Мне будет недоставать Малыша, — грустно обронил Кио.
— Вот и опять нас четверо, — подытожил Вивер.
Пэрриш не сказал ничего, только посмотрел вслед Малышу.
Глава 3
Когда Гейлорду Райли было шестнадцать, он две ночи провел у ручья в каньоне Фейбл. Стояла поздняя осень. Тихими холодными ночами звезды висели так низко, что казалось — их можно сбить палкой.
В его душу навсегда запало великолепие того огромного безлюдного края, красота и богатство его гор и каньонов. Он знал, что когда-нибудь вернется сюда. И вернулся!
Величие первозданной природы, безграничность неба и земли могли кого-то подавить и устрашить, но только не Гейлорда Райли. На возвышенности у подножия Свит-Алис-Хиллз, при самом входе в каньон Фейбл, он начал строить дом. С каждой стороны — на север, запад и юг — от его порога простиралась нетронутая земля. В пятнадцати милях текла полноводная река Колорадо. В обширной долине в несколько тысяч акров к северу он собирался пасти скот. На юг вплоть до пустыни Пейнтид тянулись островерхие хребты и каньоны, громоздились скалы.
Когда-то давным-давно на этой земле жили люди, но потом ушли. Скальные жилища превратились в руины, разрушилась древняя система орошения. Никто не мог сказать, почему первые поселенцы покинули столь благодатный край, почему никто не пришел на их место, хотя в последнее время ходили слухи, что индейцы из племени навахо стали заселять южную часть пустующей территории.
Расставшись с бандой Колберна, Гейлорд Райли только и думал об этом уединенном уголке. Можно найти пастбище и получше, выбор велик, но не для него.
Здесь были не только хорошие пастбища, но и лес для строительства. Но больше всего Райли привлекали бескрайние просторы, которые он так любил, отличная вода и никаких соседей поблизости. До ближайшего городка Римрок, возникшего менее года назад, — миль двадцать. Грубые, примитивные домики вдоль пыльной улицы, затененной тополями, да ряды магазинчиков с фальшивыми фасадами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29