– Подожди, – сказал он. – Пусть Эль Борак говорит. Он не бросает слов на ветер.
Возгласы одобрения послышались из толпы арабов. Гордон затронул их непомерную гордость и самолюбие. Это не спасло бы ему жизнь, но они хотели послушать его, прежде чем убить.
– Если вы будете его слушать, он обманет вас коварной речью, – неистово крикнул разозленный Занги Хан. – Убейте его сейчас, пока он не причинил вам вреда!
– Неужели Занги Хан стал шейхом руала и отдает приказы вместо Миткаля? – с убийственной иронией спросил Гордон.
Миткаль, как Гордон и предполагал, сразу же отреагировал на его насмешку.
– Пусть Эль Борак говорит! – твердо сказал он. – Я приказываю здесь, Занги Хан! Не забывай это.
– Я не забыл, йа сиди, – заверил его курд, но глаза его полыхнули ненавистью. – Я сказал это только ради твоей безопасности.
Миткаль ответил ему неторопливым изучающим взглядом, по которому Гордон понял, что между ними нет расположения. Молодые воины уважали Занги Хана за силу и храбрость. Миткаль был скорее лисой, чем волком, и боялся влияния курда на своих людей.
Авторитет Занги – агента турецкого правительства – равнялся бы власти Миткаля в отряде руала, а возможно, и превосходил бы ее, если бы не то обстоятельство, что соплеменники Миткаля выполняли приказы только своего шейха. Это и подталкивало Занги Хана к использованию своих личных качеств для достижения власти. Власти, которую Миткаль боялся упустить.
– Говори, Эль Борак, – приказал Миткаль. – Но говори быстро. Может быть, это желание всемогущего Аллаха – дать тебе еще пожить.
– Прошлой ночью сотня турецких дезертиров вырезала жителей Эль Авада, – резко сказал Гордон.
– Баллах! Эль Авад был на стороне турок! – раздались голоса среди бедуинов.
– Ложь! – крикнул Занги Хан. – А если и правда, дезертиры-собаки убили людей, чтобы снискать милость Фейсаля.
– Чтобы прийти к Фейсалю с руками в крови убитых детей? – резко возразил Гордон. – Они нарушили законы ислама – похитили молодых женщин, а мужчин, детей и стариков убили, как собак.
Ропот гнева поднялся среди арабов. У бедуинов был незыблемый кодекс войны – они не убивали женщин и детей. Этот неписаный закон пустыни возник еще в ту пору, когда Авраам жил в Халдее. Но Занги Хан не понимал бедуинов, потому что у его народа не было такого запрета. Курды на войне убивали женщин так же, как и мужчин.
– Что вам за дело до женщин Эль Авада? – насмешливо выкрикнул он, не замечая возмущенных взглядов.
– Мне уже ясно, что ты за человек, – сказал Гордон с ледяным презрением. – Я все это говорю для руала.
– Это хитрость! – взвыл курд. – Ложь, чтобы обвести вас вокруг пальца!
– Это не ложь! – Ольга смело шагнула вперед. – Занги Хан, ты знаешь, что я агент германского правительства. Эль Борак сказал правду. Осман Паша, предводитель этих предателей, прошлой ночью сжег Эль Авад. Он убил Ахмеда ибн Шалаана, моего проводника. Осман такой же враг для нас, как и для Британии.
Она посмотрела на Миткаля, ожидая помощи, но шейх не выразил желания вмешаться в спор и стоял в стороне, как актер, наблюдающий пьесу, в которой у него не было реплик.
– Ну и что, даже если это правда? – Занги Хан несколько смешался. Он по-прежнему был опьянен ненавистью и боялся хитрости Эль Борака. – Какое нам дело до Эль Авада?
Гордон тотчас ухватился за его слова.
– Этот курд спрашивает, какое вам дело до разрушенной деревни! Ему, конечно, никакого! Ну а вам, оставляющим свои стада и семьи без охраны? Если вы позволите банде безумных псов рыскать по своей земле, как вы можете быть уверены в безопасности ваших жен и детей?
– Что ты предлагаешь, Эль Борак? – требовательно спросил седобородый бедуин.
– Заманить этих турок в ловушку и уничтожить. Я научу вас, как это сделать.
Занги Хан окончательно потерял голову.
– Не обращайте на него внимания! – пронзительно крикнул он. – Через час мы выступаем на север! Турки дадут нам десять тысяч фунтов за его голову!
Жадность лишь на мгновение загорелась в глазах бедуинов при мысли о награде, обещанной за голову Эль Борака. Однако они не двинулись с места. Миткаль по-прежнему стоял в стороне, наблюдая за происходящим, как будто все это его не касалось.
– Возьмите его голову! – крикнул Занги, почувствовав наконец враждебность бедуинов. Его охватил панический страх. Ироничный смех Гордона окончательно выбил его из колеи.
– Ты, кажется, единственный хочешь моей головы, Занги. Попробуй взять ее!
Занги бессвязно завыл, его глаза налились кровью. Он вскинул винтовку к бедру. Как только дуло поднялось, оглушающе прогремел револьвер Гордона. Он выстрелил так быстро, что никто не смог уследить за его движением. Занги Хан пошатнулся под ударом горячего свинца, повалился набок и замер.
В тот же момент сотня винтовок нацелилась в грудь Гордону. Смущенные противоречивыми чувствами, воины замерли в нерешительности на короткое мгновение, которым и воспользовался Миткаль, чтобы крикнуть:
– Стойте! Не стрелять!
Он шагнул вперед с видом человека, который наконец готов выйти на середину сцены. Однако шейх не смог скрыть удовлетворения, явственно сквозившего во взгляде его хитрых глаз.
– Здесь нет никого, кто в родстве с Занги Ханом, – небрежно сказал он, – поэтому нет причин для кровной мести. Курд был нашим гостем, но он напал на нашего пленника, которого считал безоружным.
Миткаль протянул руку к револьверу, однако Гордон не собирался его отдавать.
– Я не пленник, – сказал он. – Я мог тебя убить – твои люди даже пальцем не успели бы шевельнуть. Но я пришел сюда не сражаться с тобой, а просить помощи, чтобы отомстить моим врагам за детей и женщин. Я рискую своей жизнью ради ваших семей. А вы разве собаки, чтобы сидеть сложа руки?
Вопрос повис в воздухе без ответа, но он задел чувствительную струнку в груди кочевников, которые всегда готовы проявить отвагу, если дело касается их чести. Загоревшимися глазами они вопросительно смотрели на шейха.
Миткаль был хитрым политиком. Резня в Эль Аваде значила для него намного меньше, чем для его молодых воинов. Он достаточно долго общался с так называемыми цивилизованными людьми и изменился к худшему, утратив свою наивность. Но он всегда следовал за общественным мнением и был достаточно хитер, понимая, что необходимо возглавить движение, чтобы его контролировать. И все же он старался не ввязываться в рискованные предприятия.
– Эти турки могут оказаться сильнее нас, – возразил он.
– Я научу вас, как уничтожить их с минимальным риском, – ответил Гордон. – Но мы должны заключить соглашение, Миткаль.
– Этих турок необходимо уничтожить, – произнес Миткаль с искренностью в голосе, – но между нами слишком много крови, Эль Борак, чтобы подать друг другу руки.
Гордон засмеялся:
– Без моей помощи вы не одолеете турок, и ты это знаешь. Спроси своих молодых воинов, что они хотят!
– Позволь Эль Бораку вести нас! – закричали молодые бедуины. По всей толпе пробежал шепот одобрения. Арабы отдавали должное репутации Гордона, слывшего среди племен хорошим стратегом.
– Ладно, – Миткаль решил плыть по течению, – давай заключим перемирие... но с условием! Веди нас против турок. Если мы победим, ты вместе с женщиной будешь свободен. Если мы проиграем, ты поплатишься головой!
Гордон кивнул, и воины закричали, ликуя.
1 2 3 4 5 6 7 8