Бойцы, пораженные этим, чуть не проиграли битву. Смуля противник вообще мало интересовал. Великан шел к копью. Рут закружился по площадке и наподдал ему сзади но Смуль даже не обернулся. Тогда Рут бросился гиганту под ноги. Смуль повалился на живот. Брагода хотел засмеяться, но по лицам стоящих рядом воинов понял, что никому не смешно. С необычайной для своего веса легкостью великан вскочил на ноги. Рут саданул его ногой под колено, но в ответ получил такую плюху, что, зашатавшись, убрался в сторону. Смуль, набычившись, шел уже не на копье, а на Рута. Придя в себя, Рут метнулся на противника. Мгновение – и Рут оказался за его спиной. В затылок Смуля, должно быть, уже пошел крепкий кулак молодого руянца, но… но Смуль за спиной поймал своей ручищей Рута. Тело Рута собралось пополам и глухо ударило о землю. Великан, конечно же, пощадил своего противника, но Руту хватило и этого. Воин приподнялся, но тут же бесчувственно распластался по земле.
Смуль не спешил вытягивать копье. Он наслаждался своей победой. Одноглазый был вполне уверен, что ему уже не придется ни с кем соперничать за почетный трофей. Смуль обошел толпу, предупредительно прицеливаясь в каждого своим единственным глазом. Брагода посмотрел на отца. Возможно, мальчик хотел этим взглядом предостеречь Оркса от соблазна ответить на вывов. Но Оркс понял его по-другому. Раздвинув впереди стоящих, Оркс вышел на ристало. Толпа загудела, Смуль уже уцепился своей лапищей за копье. Оркс не напал на него сзади. Оркс окликнул противника. Смуль процедил сквозь зубы какое-то ругательство. Было видно, что этого бойца одноглазый ценит выше других. Оркс впился взглядом в гиганта. Смуль, насаженный на этот взгляд, уже извивался всем своим существом, как червяк. Кто бы мог сказать, что взгляд Оркса выражал спокойную уверенность. Ту уверенность, с какой родитель осекает своего шкодливого мальчишку на месте преступления. И вдруг Оркс взорвался. Как взрывается глиняный горшок с огненной смесью-горушей, налетая на голову врага. Оркс кричал и трясся всем телом. Никто ничего не успел заметить, потому, что Оркса просто потеряли из виду. Смуль же, получив не менее пяти ударов в голову и грудь, ощутил первый натиск берсерка. Оркс, конечно, был уже за спиной противника, и Смуль уверенно обернулся. Многим из собравшихся вокруг ристалища этого удара хватило бы на десять лет вперед. Многим, но только не Смулю. Гигант саданул кулаком в ответ, но его кулак уже никого не достал. Зато Оркс крепко подсадил Смуля снова, и снова откуда-то со стороны. Последний удар одноглазый принял грудью. Оркс издали, подскочив, вбил всю стопу в противника Смуль упал так, что вздрогнула земля.
– Воды! Дайте ему воды! – закричали в толпе. Эти люди хорошо знали, чего стоят берсерку его победы. Оркса трясло. Казалось ему сейчас легче было убить пару-другую сородичей, чем прийги в себя. Брагода еще никогда не видел отца таким.
– Отец, отец! – закричал мальчик, подбежав к берсерку.
– Пойдем, – тихо сказал Оркс. – Теперь пришло твое время.
Огромный идол Руевита безмолвно взирал на ристания. На каждом из семи его ликов происходящее отражалось по-своему. Брагода с замиранием сердца приближался к идолу. Босые ножонки мальчика шли по сложенным на земле мечам.
– Великий Руевит, демонов сокрушитель! – тихо шептал Брагода,
– Дажди силу моей руке, а сулице – власть над демоном.
Воины провожали мальчика взглядом.
– И пусть не устоит он под моим ударом… Идол поднялся над Брагодой в полный свой рост.
– И сойдет сила его. – Брагода преклонил колено. Дротик уже ждал его Мальчик поднял невесомое тело сулицы. Холодное сияние отточенного пера привораживало глаз. Брагода захотел оглянуться, утвердить в себе всеобщую поддержку воинов, но поборол это желание. Он не слышал, как содрогались тяжелые била, как стонала за спиной сопель. Уши Брагоды забил молот его сердца. Дротик разорвал сухую грудь чучела, прошив ее наскозь. Воины ликовали так, будто перед ними был не маленький Брагода, прошедший первую свою инициацию, а Одоакр на руинах только что взятого им Рима.
Брагода стал воином. Он теперь был равным с этими великими людьми. По традиции русов ему выстригли затылок, а спереди волосы убрали в косицу. Брагода теперь не только носил под рубашкой штаны, как все мужчины, но у его пояса уже висел нож. Беспорточные мальчишки его возраста никогда больше не увидят Брагоду в своей компании.
Вернувшись с сыном в Аркону, Оркс твердо решил покинуть Храм. Теперь, когда мальчик стал воином, рукам Овара дотянуться до него стало бы труднее. Однако именно это обстоятельство и не сулило ничего хорошего. Не случайно же сердце Овара сковала тайна, замешанная на хлипком существе Брагоды. Конечно же, сердце Оркса не растопили отцовские чувства к найденышу, и все-таки что-то уводило берсерка от Арконского Святограда.
Дома у Оркса хозяйничала стряпуха – молодая баба Капличка. Брагоде сразу не понравилось, что простолюдинка позволяет себе шаловливые вольности с его отцом. Достоинство воина заговорило в Брагоде раньше, чем в нем успел проснуться мужчина.
– Послушай, баба, я давно хотел тебя спросить, – начал Брагода, поглядывая на крутые бока кухарки, – почему ни одна женщина в Арконе не участвует в состязаниях, а ты участвуешь?
Капличка с удивлением посмотрела на мальчика.
– Да? И с кем же по-твоему я состязаюсь?
– С арконскими свиньями. Ты уже победила их всех по тучности.
Капличка взвизгнула от негодования.
– Не знаю, прославишь ли ты свой меч, но языком молоть ты будешь первый мастер! – Стряпуха, ища поддержки, посмотрела на Оркса. Но он был равнодушен.
Когда Капличка ушла, Оркс взял Брагоду за плечо.
– Слово, которое ты отпускаешь – это твоя человеческая мера. То есть оно значит ровно столько, сколько значишь ты сам. За все в жизни нужно платить. Знаешь почему? Потому, что все имеет цену. Даже слова, на которые твоя щедрость не знает меры. Все. Я не прошу милости, и не раздаю ее сам, потому что мне не нужно просить. Я и так возьму то, что принадлежит мне. Нищенствующий слаб, потому он и просит. Потому он и прощает, что в нем нет силы спросить по платежу ни с себя, ни с других. Но я не хочу, чтобы мой сын не оплачивал свои заемы. Раз ты назвал ее свиньей и прогнал прочь, значит, ты можешь сам справиться со стряпней. Давай! Но если ты не справишься – держись!
Этот день, как и предыдущий, Брагода запомнил на всю жизнь.
– Мера – одно из правил берсерка, – говорил Оркс, – мера значит точность. Передержишь злость – удар задохнется, ошибешься на полпальца – нужно все начинать сначала. А противник-то уже знает, чего ты хочешь. Другое правило – позиция. Позиция – это мгновение. Но позиция – это еще и твое постоянство. Я могу встать очень просто – напротив противника, лицом к лицу. Но это не будет позицией. Это – попытка вломиться в закрытую дверь. Тебя уже ждут и перед твоим носом закрыли дверь. Ты считаешь, что лицом к лицу – достойно, потому что это честно. Да? Но что ты хочешь с самого начала доказать, что можешь красиво и трудно умереть, или что можешь легко выиграть? Мы не станем ломать лбом двери. Ты облегчаешь долю противника, потому что ты перед ним, и он сообразит, что ему делать. Потому мы скоро уйдем из Святограда, что Овар что-то знает о тебе и пытается действовать соразмерно тому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Смуль не спешил вытягивать копье. Он наслаждался своей победой. Одноглазый был вполне уверен, что ему уже не придется ни с кем соперничать за почетный трофей. Смуль обошел толпу, предупредительно прицеливаясь в каждого своим единственным глазом. Брагода посмотрел на отца. Возможно, мальчик хотел этим взглядом предостеречь Оркса от соблазна ответить на вывов. Но Оркс понял его по-другому. Раздвинув впереди стоящих, Оркс вышел на ристало. Толпа загудела, Смуль уже уцепился своей лапищей за копье. Оркс не напал на него сзади. Оркс окликнул противника. Смуль процедил сквозь зубы какое-то ругательство. Было видно, что этого бойца одноглазый ценит выше других. Оркс впился взглядом в гиганта. Смуль, насаженный на этот взгляд, уже извивался всем своим существом, как червяк. Кто бы мог сказать, что взгляд Оркса выражал спокойную уверенность. Ту уверенность, с какой родитель осекает своего шкодливого мальчишку на месте преступления. И вдруг Оркс взорвался. Как взрывается глиняный горшок с огненной смесью-горушей, налетая на голову врага. Оркс кричал и трясся всем телом. Никто ничего не успел заметить, потому, что Оркса просто потеряли из виду. Смуль же, получив не менее пяти ударов в голову и грудь, ощутил первый натиск берсерка. Оркс, конечно, был уже за спиной противника, и Смуль уверенно обернулся. Многим из собравшихся вокруг ристалища этого удара хватило бы на десять лет вперед. Многим, но только не Смулю. Гигант саданул кулаком в ответ, но его кулак уже никого не достал. Зато Оркс крепко подсадил Смуля снова, и снова откуда-то со стороны. Последний удар одноглазый принял грудью. Оркс издали, подскочив, вбил всю стопу в противника Смуль упал так, что вздрогнула земля.
– Воды! Дайте ему воды! – закричали в толпе. Эти люди хорошо знали, чего стоят берсерку его победы. Оркса трясло. Казалось ему сейчас легче было убить пару-другую сородичей, чем прийги в себя. Брагода еще никогда не видел отца таким.
– Отец, отец! – закричал мальчик, подбежав к берсерку.
– Пойдем, – тихо сказал Оркс. – Теперь пришло твое время.
Огромный идол Руевита безмолвно взирал на ристания. На каждом из семи его ликов происходящее отражалось по-своему. Брагода с замиранием сердца приближался к идолу. Босые ножонки мальчика шли по сложенным на земле мечам.
– Великий Руевит, демонов сокрушитель! – тихо шептал Брагода,
– Дажди силу моей руке, а сулице – власть над демоном.
Воины провожали мальчика взглядом.
– И пусть не устоит он под моим ударом… Идол поднялся над Брагодой в полный свой рост.
– И сойдет сила его. – Брагода преклонил колено. Дротик уже ждал его Мальчик поднял невесомое тело сулицы. Холодное сияние отточенного пера привораживало глаз. Брагода захотел оглянуться, утвердить в себе всеобщую поддержку воинов, но поборол это желание. Он не слышал, как содрогались тяжелые била, как стонала за спиной сопель. Уши Брагоды забил молот его сердца. Дротик разорвал сухую грудь чучела, прошив ее наскозь. Воины ликовали так, будто перед ними был не маленький Брагода, прошедший первую свою инициацию, а Одоакр на руинах только что взятого им Рима.
Брагода стал воином. Он теперь был равным с этими великими людьми. По традиции русов ему выстригли затылок, а спереди волосы убрали в косицу. Брагода теперь не только носил под рубашкой штаны, как все мужчины, но у его пояса уже висел нож. Беспорточные мальчишки его возраста никогда больше не увидят Брагоду в своей компании.
Вернувшись с сыном в Аркону, Оркс твердо решил покинуть Храм. Теперь, когда мальчик стал воином, рукам Овара дотянуться до него стало бы труднее. Однако именно это обстоятельство и не сулило ничего хорошего. Не случайно же сердце Овара сковала тайна, замешанная на хлипком существе Брагоды. Конечно же, сердце Оркса не растопили отцовские чувства к найденышу, и все-таки что-то уводило берсерка от Арконского Святограда.
Дома у Оркса хозяйничала стряпуха – молодая баба Капличка. Брагоде сразу не понравилось, что простолюдинка позволяет себе шаловливые вольности с его отцом. Достоинство воина заговорило в Брагоде раньше, чем в нем успел проснуться мужчина.
– Послушай, баба, я давно хотел тебя спросить, – начал Брагода, поглядывая на крутые бока кухарки, – почему ни одна женщина в Арконе не участвует в состязаниях, а ты участвуешь?
Капличка с удивлением посмотрела на мальчика.
– Да? И с кем же по-твоему я состязаюсь?
– С арконскими свиньями. Ты уже победила их всех по тучности.
Капличка взвизгнула от негодования.
– Не знаю, прославишь ли ты свой меч, но языком молоть ты будешь первый мастер! – Стряпуха, ища поддержки, посмотрела на Оркса. Но он был равнодушен.
Когда Капличка ушла, Оркс взял Брагоду за плечо.
– Слово, которое ты отпускаешь – это твоя человеческая мера. То есть оно значит ровно столько, сколько значишь ты сам. За все в жизни нужно платить. Знаешь почему? Потому, что все имеет цену. Даже слова, на которые твоя щедрость не знает меры. Все. Я не прошу милости, и не раздаю ее сам, потому что мне не нужно просить. Я и так возьму то, что принадлежит мне. Нищенствующий слаб, потому он и просит. Потому он и прощает, что в нем нет силы спросить по платежу ни с себя, ни с других. Но я не хочу, чтобы мой сын не оплачивал свои заемы. Раз ты назвал ее свиньей и прогнал прочь, значит, ты можешь сам справиться со стряпней. Давай! Но если ты не справишься – держись!
Этот день, как и предыдущий, Брагода запомнил на всю жизнь.
– Мера – одно из правил берсерка, – говорил Оркс, – мера значит точность. Передержишь злость – удар задохнется, ошибешься на полпальца – нужно все начинать сначала. А противник-то уже знает, чего ты хочешь. Другое правило – позиция. Позиция – это мгновение. Но позиция – это еще и твое постоянство. Я могу встать очень просто – напротив противника, лицом к лицу. Но это не будет позицией. Это – попытка вломиться в закрытую дверь. Тебя уже ждут и перед твоим носом закрыли дверь. Ты считаешь, что лицом к лицу – достойно, потому что это честно. Да? Но что ты хочешь с самого начала доказать, что можешь красиво и трудно умереть, или что можешь легко выиграть? Мы не станем ломать лбом двери. Ты облегчаешь долю противника, потому что ты перед ним, и он сообразит, что ему делать. Потому мы скоро уйдем из Святограда, что Овар что-то знает о тебе и пытается действовать соразмерно тому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13