в эти дни они не получали зарплату. Во время пребывания в космосе Борман и его товарищи получали лишь обычную зарплату в зависимости от воинского звания и выслуги лет. Борман получал больше, Андерс – меньше. Никаких дополнительных денег за полет астронавтам не начислялось. Однако до полета ведущие журналы и газеты США заключили с астронавтами (как и со всеми их коллегами и до, и после «Аполлона-8») контракты на предоставление снимков и репортажей. Именно эта статья дохода делала американских астронавтов людьми состоятельными. Большие суммы они могли получить и за участие в различных рекламных шоу. Но не за полет!
Несколько раз на обратном пути состоялись телесеансы с Землей, пока, уже совсем на подлете, Борман не сказал:
– Внимание! Телестудия «Аполлон-8» кончает передачи... Следующие смотрите с Земли!
Вход в атмосферу прошел без неприятных сюрпризов. Ловелл успокаивал Хьюстон:
– Мы действительно в хорошем состоянии, хотя летели, как шаровая молния...
Был довольно сильный шторм, и, приводнившись, космический корабль перевернулся на волне. Через вентиляционное устройство пошла вода, хотя оно было закрыто. Очень сильно качало, и Борман, по его словам, убедился, что в моряки он не годится: командир «Аполлона» жестоко страдал от морской болезни.
– Я покидал прыгающий на волнах корабль не только с гордостью, но и с радостью, – признался Фрэнк.
Через несколько минут вертолет доставил их на борт авианосца «Йорктаун». Обросшие Андерс и Ловелл и чисто выбритый Борман шагали по красной ковровой дорожке под аплодисменты всей команды, которая преподнесла им новогодний пирог весом 250 килограммов.
Так закончился этот полет, открывший новый важный этап в истории космонавтики: полет человека к другому небесному телу. «Это была выдающаяся победа американской ракетно-космической техники» – так оценил полет экипажа «Аполлона-8» советский академик Б.Н.Петров в статье, опубликованной в «Правде». «Нью-Йорк таймс» писала: «Это был плод работы буквально сотен американских ученых, инженеров, техников, квалифицированных рабочих и всех тех, кто создавал аппаратуру, вычислял траекторию полета и выполнял тысячи других важнейших работ, и все, вместе взятое, сделало возможным этот грандиозный подвиг.
Однако в более фундаментальном смысле это достижение было достижением всего человечества. Советский Союз, например, содействовал этому, проложив путь в космос полетом своего первого спутника».
В той же статье – она была опубликована на следующий день после приводнения «Аполлона-8» – газета попыталась связать дела космические с земными проблемами США: «Но даже и в нынешний момент заслуженных празднеств и ликования одна тревожная мысль, очевидно, возникает у всех, кто задумается над более глубоким значением этого полета к Луне. То, что было достигнуто с помощью корабля «Аполлон-8», стало возможным благодаря широкой мобилизации талантов и энергии, финансировавшейся, как временами казалось, без ограничений американской казной.
Почему же нельзя в такой же мере мобилизовать ресурсы страны для разрешения ее реальных проблем здесь, на Земле? Если можно посылать людей к Луне, то неужели нельзя обеспечить весь наш народ приличным жильем, надлежащими школами, хорошей медицинской помощью, очистить воздух и воды страны от загрязнения и спасти природные богатства – леса, реки и каньоны, которым сейчас угрожают ненасытные аппетиты все растущего населения?»
Ну а потом начались торжества, прием в Капитолии, поездка по странам мира. В 1968 году Фрэнк Борман побывал в Советском Союзе, был гостем Звездного городка. И сегодня стоит у меня перед глазами яркий день зеленого июня. Дом культуры в Звездном. Две черные «Чайки» причалили к лестнице парадного входа, на которой стоят наши космонавты и их наставники. Из первой машины быстро и ловко выскочил улыбающийся голубоглазый блондин в светло-зеленом пиджаке, клетчатых зеленых брюках и ярком галстуке, коротко стриженный, так что только вблизи можно было заметить его седину. Вместе с ним жена и двое здоровенных парней – сыновей, уже обгоняющих по росту отца. Борман держится довольно свободно, хотя, пожалуй, был несколько смущен всеобщим вниманием и радушием хозяев Звездного городка. Главком ВВС, маршал П.С.Кутахов, шагнув вперед, начинает говорить тем высокопарным, чисто армейским тоном, каким обычно отдают рапорты:
– Уважаемый господин Борман...
– Позвольте мне представить вам свою жену, – перебивает его Фрэнк.
Все проходят в зал. После вступительного слова главнокомандующего Борман начинает свой рассказ со слов благодарности за эту встречу.
– Я преподавал в академии в Вест-Пойнте, когда вы запустили первый искусственный спутник Земли, – продолжает Ф.Борман. – Ваш спутник заставил меня задуматься о полете в космос. Я подал заявление, не зная о многих других заявлениях, думая тогда, что я самый лучший летчик в мире. Ведь я был летчиком-истребителем, а, как известно, так думают все летчики-истребители. Это было всего за 11 лет до полета «Аполлона-8», из иллюминатора которого я увидел Землю такой маленькой, что ее можно закрыть ногтем большого пальца. Я говорю это для того, чтобы вы представили, как велик прогресс в освоении космоса и как мала наша Земля, если взглянуть на нее издалека. Я хотел бы, чтобы дни моего полета приблизили наше сотрудничество в космических исследованиях. Пусть будут у вас одни успехи, только успехи!
В США господствует идея полного использования человеческих возможностей во время космических полетов, основанная на мнении (я тоже уверен в этом), что человек в невесомости может работать так же продуктивно, как и в мире тяжести. Разумеется, мы широко используем и средства автоматики и радиотехники. Очевидно, на корабле «Аполлон» создано в этом смысле соотношение, близкое к оптимальному. Но, поверьте, этот оптимум стоил нам много крови...
Во время той первой встречи в Звездном я спросил Бормана, каков, по его мнению, предел пребывания человека в космосе.
– По-моему, предела нет, – ответил Фрэнк, – я летал на «Джемини-7» две недели. Какие проблемы меня волновали? Ужасная пища, теснота и скука. Никаких развлечений. Я считаю, – с улыбкой добавил он, – что в будущем следует посылать в космос супружеские пары. Правда, в этом случае сам я – вне программы, потому что моя жена не только не летает сама, но и не любит, когда я летаю.
Ну и, конечно, нельзя было удержаться, чтобы не расспросить «живого Бормана» о том, как выглядит Луна.
– Кинопленка неверно передает цвет поверхности Луны, – рассказывал он. – Луна серая. Все оттенки серого, от белого до черного. Это суровая безжизненная пустыня. Наш бывший президент Джонсон был родом из Техаса, а нынешний президент Никсон – из Калифорнии. В прошлом мы говорили, что ландшафт Луны похож на Техас. Теперь, наверное, она будет напоминать Калифорнию...
Самое яркое впечатление от пребывания в СССР?
– Дружелюбие ваших людей. Я постоянно чувствовал это. Мне очень понравился Ленинград... Самое яркое воспоминание о космосе?
– Земля с орбиты Луны. Я видел голубой шарик, на котором осталось все, что дорого моему сердцу. И тогда же я подумал, как же, в сущности, мала наша старушка Земля, как надо нам беречь ее...
Вскоре после возвращения на родину Фрэнк Борман был утвержден директором программы долговременных орбитальных станций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Несколько раз на обратном пути состоялись телесеансы с Землей, пока, уже совсем на подлете, Борман не сказал:
– Внимание! Телестудия «Аполлон-8» кончает передачи... Следующие смотрите с Земли!
Вход в атмосферу прошел без неприятных сюрпризов. Ловелл успокаивал Хьюстон:
– Мы действительно в хорошем состоянии, хотя летели, как шаровая молния...
Был довольно сильный шторм, и, приводнившись, космический корабль перевернулся на волне. Через вентиляционное устройство пошла вода, хотя оно было закрыто. Очень сильно качало, и Борман, по его словам, убедился, что в моряки он не годится: командир «Аполлона» жестоко страдал от морской болезни.
– Я покидал прыгающий на волнах корабль не только с гордостью, но и с радостью, – признался Фрэнк.
Через несколько минут вертолет доставил их на борт авианосца «Йорктаун». Обросшие Андерс и Ловелл и чисто выбритый Борман шагали по красной ковровой дорожке под аплодисменты всей команды, которая преподнесла им новогодний пирог весом 250 килограммов.
Так закончился этот полет, открывший новый важный этап в истории космонавтики: полет человека к другому небесному телу. «Это была выдающаяся победа американской ракетно-космической техники» – так оценил полет экипажа «Аполлона-8» советский академик Б.Н.Петров в статье, опубликованной в «Правде». «Нью-Йорк таймс» писала: «Это был плод работы буквально сотен американских ученых, инженеров, техников, квалифицированных рабочих и всех тех, кто создавал аппаратуру, вычислял траекторию полета и выполнял тысячи других важнейших работ, и все, вместе взятое, сделало возможным этот грандиозный подвиг.
Однако в более фундаментальном смысле это достижение было достижением всего человечества. Советский Союз, например, содействовал этому, проложив путь в космос полетом своего первого спутника».
В той же статье – она была опубликована на следующий день после приводнения «Аполлона-8» – газета попыталась связать дела космические с земными проблемами США: «Но даже и в нынешний момент заслуженных празднеств и ликования одна тревожная мысль, очевидно, возникает у всех, кто задумается над более глубоким значением этого полета к Луне. То, что было достигнуто с помощью корабля «Аполлон-8», стало возможным благодаря широкой мобилизации талантов и энергии, финансировавшейся, как временами казалось, без ограничений американской казной.
Почему же нельзя в такой же мере мобилизовать ресурсы страны для разрешения ее реальных проблем здесь, на Земле? Если можно посылать людей к Луне, то неужели нельзя обеспечить весь наш народ приличным жильем, надлежащими школами, хорошей медицинской помощью, очистить воздух и воды страны от загрязнения и спасти природные богатства – леса, реки и каньоны, которым сейчас угрожают ненасытные аппетиты все растущего населения?»
Ну а потом начались торжества, прием в Капитолии, поездка по странам мира. В 1968 году Фрэнк Борман побывал в Советском Союзе, был гостем Звездного городка. И сегодня стоит у меня перед глазами яркий день зеленого июня. Дом культуры в Звездном. Две черные «Чайки» причалили к лестнице парадного входа, на которой стоят наши космонавты и их наставники. Из первой машины быстро и ловко выскочил улыбающийся голубоглазый блондин в светло-зеленом пиджаке, клетчатых зеленых брюках и ярком галстуке, коротко стриженный, так что только вблизи можно было заметить его седину. Вместе с ним жена и двое здоровенных парней – сыновей, уже обгоняющих по росту отца. Борман держится довольно свободно, хотя, пожалуй, был несколько смущен всеобщим вниманием и радушием хозяев Звездного городка. Главком ВВС, маршал П.С.Кутахов, шагнув вперед, начинает говорить тем высокопарным, чисто армейским тоном, каким обычно отдают рапорты:
– Уважаемый господин Борман...
– Позвольте мне представить вам свою жену, – перебивает его Фрэнк.
Все проходят в зал. После вступительного слова главнокомандующего Борман начинает свой рассказ со слов благодарности за эту встречу.
– Я преподавал в академии в Вест-Пойнте, когда вы запустили первый искусственный спутник Земли, – продолжает Ф.Борман. – Ваш спутник заставил меня задуматься о полете в космос. Я подал заявление, не зная о многих других заявлениях, думая тогда, что я самый лучший летчик в мире. Ведь я был летчиком-истребителем, а, как известно, так думают все летчики-истребители. Это было всего за 11 лет до полета «Аполлона-8», из иллюминатора которого я увидел Землю такой маленькой, что ее можно закрыть ногтем большого пальца. Я говорю это для того, чтобы вы представили, как велик прогресс в освоении космоса и как мала наша Земля, если взглянуть на нее издалека. Я хотел бы, чтобы дни моего полета приблизили наше сотрудничество в космических исследованиях. Пусть будут у вас одни успехи, только успехи!
В США господствует идея полного использования человеческих возможностей во время космических полетов, основанная на мнении (я тоже уверен в этом), что человек в невесомости может работать так же продуктивно, как и в мире тяжести. Разумеется, мы широко используем и средства автоматики и радиотехники. Очевидно, на корабле «Аполлон» создано в этом смысле соотношение, близкое к оптимальному. Но, поверьте, этот оптимум стоил нам много крови...
Во время той первой встречи в Звездном я спросил Бормана, каков, по его мнению, предел пребывания человека в космосе.
– По-моему, предела нет, – ответил Фрэнк, – я летал на «Джемини-7» две недели. Какие проблемы меня волновали? Ужасная пища, теснота и скука. Никаких развлечений. Я считаю, – с улыбкой добавил он, – что в будущем следует посылать в космос супружеские пары. Правда, в этом случае сам я – вне программы, потому что моя жена не только не летает сама, но и не любит, когда я летаю.
Ну и, конечно, нельзя было удержаться, чтобы не расспросить «живого Бормана» о том, как выглядит Луна.
– Кинопленка неверно передает цвет поверхности Луны, – рассказывал он. – Луна серая. Все оттенки серого, от белого до черного. Это суровая безжизненная пустыня. Наш бывший президент Джонсон был родом из Техаса, а нынешний президент Никсон – из Калифорнии. В прошлом мы говорили, что ландшафт Луны похож на Техас. Теперь, наверное, она будет напоминать Калифорнию...
Самое яркое впечатление от пребывания в СССР?
– Дружелюбие ваших людей. Я постоянно чувствовал это. Мне очень понравился Ленинград... Самое яркое воспоминание о космосе?
– Земля с орбиты Луны. Я видел голубой шарик, на котором осталось все, что дорого моему сердцу. И тогда же я подумал, как же, в сущности, мала наша старушка Земля, как надо нам беречь ее...
Вскоре после возвращения на родину Фрэнк Борман был утвержден директором программы долговременных орбитальных станций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63