Вернувшись на Землю, Швейкарт тоже вынужден был признаться, что хотя он и не считает, что человек самое слабое звено в пилотируемых полетах, тем не менее «в некоторых областях мы знаем меньше о человеке, чем об аппаратуре, которую мы создали».
А дело вот в чем. В программе предусматривалась отработка одного жизненно важного аварийного варианта. Если при возвращении с Луны лунная кабина не смогла бы почему-либо состыковаться с кораблем, два находящихся в ней астронавта должны были бы перейти из нее в командный модуль через открытый космос. Американцам очень хотелось провести этот переход еще и для того, чтобы показать, что они тоже «это умеют», поскольку буквально за несколько недель до полета «Аполлона-9» Евгений Хрунов и Алексей Елисеев впервые совершили подобный переход из корабля в корабль в открытом космосе, правда, корабли находились в состыкованном положении, так что «американский переход», случись он, по своей сложности превосходил бы советский.
Но как на грех накануне эксперимента Швейкарт, который должен был выполнить его, заболел. Его дважды вырвало в лунной кабине, болела голова, пропал аппетит. Дик Слейтон настаивал на том, чтобы журналистам не сообщали о недомогании Швейкарта. Директор хьюстонского Центра Роберт Гилрут, напротив, говорил, что скрывать что-либо в таком деле глупо и недостойно. Астронавты поддержали своего руководителя Слейтона.
– Если такое дело, ни за что не скажу Земле ни слова оттуда! – воскликнул один из кандидатов в будущие экипажи.
В спор вмешался Томас Пейн, который сначала тоже не хотел «поднимать шум» и припрятал от журналистов пленки с записями прямых переговоров с Землей, но в конце концов он согласился с Гилрутом. Слухи о состоянии здоровья Швейкарта уже поползли по Центру пилотируемых полетов, и молчание официальных представителей НАСА, которые в ответ на запросы прессы лишь опускали глаза долу, только усиливало нервозный ажиотаж и позволило потом журналистам открыто обвинять НАСА во вранье.
Швейкарт заставил вспомнить слова из «Моби Дика» Мэлвилла: «Из всех инструментов, которые используются под Луной, люди более других склонны к поломкам». Но экипажу «Аполлона-9» было не до классиков. Здраво оценив обстановку, Макдивитт предложил отменить переход Швейкарта из корабля в корабль, и Хьюстон согласился с ним. На следующий день Ржавый почувствовал себя лучше, и ему разрешили выйти в открытый космос из лунной кабины, еще пристыкованной к кораблю. Находящийся там Скотт тоже «разгерметизировался» и, высунувшись из люка, снимал Швейкарта, который висел над бездной, укрепив ноги в специальных колодках-фиксаторах, и тоже вел киносъемку. Чувствовал Рассел себя хорошо, просил разрешения продлить эксперимент, но ему отказали: надо было экономить силы на самую ответственную часть программы – автономный полет «паучка» – так прозвали астронавты лунный модуль, действительно напоминавший своими тонкими растопыренными ножками паучка. Швейкарт перед стартом отшучивался:
– Мы настолько же уверены в своем лунном модуле, насколько вы в своей автомашине.
Поломка автомашины часто вещь весьма неприятная, поломка лунного модуля могла привести к катастрофе. 16-тонный модуль, конструкция которого была рассчитана на лунную гравитацию, представлял собой сооружение весьма хрупкое.
– Швейкарт должен быть очень осторожен, – предупреждал Макдивитт. – Одно неверное движение, и он повредит лунный модуль. Стенки его настолько тонки и непрочны, что человек может пробить их ногой. На Земле стенки лунного отсека может повредить даже случайно оброненная отвертка...
Я две недели рассматривал лунную кабину, которая стояла в зале, где разместилась пресса во время полета «Союза-19» и «Аполлона» в Хьюстоне. «Паучок» сделан из металлической фольги. Не из такой, конечно, в которую заворачивают шоколадные конфеты, но все-таки, если выбирать из двух определений: металлический лист или металлическая фольга – фольга точнее. В вакууме жесткость этой конструкции увеличивалась за счет внутреннего надува, но все-таки она оставалась весьма субтильной. Если бы во время автономного полета лунная кабина не смогла бы вернуться к командному модулю, Макдивитт и Швейкарт неминуемо погибли бы, так как самостоятельно сесть на воду или на сушу кабина не в состоянии ни при каких обстоятельствах. Не случайно заместитель директора НАСА Джордж Миллер считал, что полет «Аполлона-9» в два с половиной раза опаснее экспедиции экипажа Ширры.
7 марта 1969 года Макдивитт и Швейкарт пересели в лунную шлюпку и отчалили от корабля Скотта. Наблюдая за ними в иллюминатор, Дэвид Скотт воскликнул:
– Это самый большой, самый дружелюбный и самый забавный «паук» из всех, что я видел!
Во время этих испытаний имитировался весь процесс высадки на Луну: сначала спускались, а потом, отбросив посадочную ступень, полетели «домой» – к «Аполлону». Максимальное удаление модулей друг от друга превышало 175 километров. После благополучной стыковки лунную кабину отстрелили, и она превратилась в спутник. По расчетам специалистов, она сгорела в плотных слоях атмосферы Земли в 1988 году.
Автономный полет завершил самую ответственную часть программы. 13 марта экипаж Макдивитта приводнился в районе Бермудских островов и был поднят на палубу авианосца «Гуадалканал».
– Я надеюсь, что мы кое-чего достигли, – скромно оценил свою работу командир «Аполлона-9».
Возвратившись в Хьюстон, все трое продолжали некоторое время работать в Центре пилотируемых полетов. Скотт мечтал слетать на Луну и усиленно тренировался, Макдивитт работал в Центре до завершения лунной программы. В звании бригадного генерала он ушел в отставку и уехал в штат Мичиган. Он стал президентом фирмы «Пулмен стандарт компани». Швейкарт обосновался в столичной штаб-квартире НАСА, где работал над проблемами прикладной космонавтики.
– Я глубоко убежден, – говорил он, – в огромных потенциальных возможностях использования космического пространства. Пока мы используем его весьма примитивно – запускаем метеорологические спутники и спутники связи. Но ведь это всего лишь первые шаги...
После возвращения «Аполлона-9» на Землю горячие головы в столице наседали на Пейна, требуя не тянуть более с высадкой на Луну. Скорее чутье, чем знание техники, подсказывало директору НАСА, что торопиться и ломать продуманный план лишь потому, что этот план успешно осуществляется, не следует. «Аполлон-9» еще летал, когда была отдана команда на вывоз следующего, десятого корабля. Намечалась последняя генеральная репетиция перед высадкой, после которой Пейн мог сказать с чистой совестью: мы сделали все, что могли.
Начиная с «Аполлона-10», американские астронавты придумывали космическим кораблям и лунным кабинам названия, чаще всего звучные и гордые, подчеркивающие значительность свершенного: «Орел», «Одиссей», «Колумбия», «Америка». Астронавты десятого «Аполлона» назвали свой корабль и лунную кабину именами популярных героев детских комиксов: «Чарли Браун» и «Снуппи» – они подчеркнуто дегероизировали свою миссию. Один из американских журналистов сказал об этом экипаже очень точно: «Они должны были сделать все и не войти в историю». Это так, если понимать под историей календарь обывателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
А дело вот в чем. В программе предусматривалась отработка одного жизненно важного аварийного варианта. Если при возвращении с Луны лунная кабина не смогла бы почему-либо состыковаться с кораблем, два находящихся в ней астронавта должны были бы перейти из нее в командный модуль через открытый космос. Американцам очень хотелось провести этот переход еще и для того, чтобы показать, что они тоже «это умеют», поскольку буквально за несколько недель до полета «Аполлона-9» Евгений Хрунов и Алексей Елисеев впервые совершили подобный переход из корабля в корабль в открытом космосе, правда, корабли находились в состыкованном положении, так что «американский переход», случись он, по своей сложности превосходил бы советский.
Но как на грех накануне эксперимента Швейкарт, который должен был выполнить его, заболел. Его дважды вырвало в лунной кабине, болела голова, пропал аппетит. Дик Слейтон настаивал на том, чтобы журналистам не сообщали о недомогании Швейкарта. Директор хьюстонского Центра Роберт Гилрут, напротив, говорил, что скрывать что-либо в таком деле глупо и недостойно. Астронавты поддержали своего руководителя Слейтона.
– Если такое дело, ни за что не скажу Земле ни слова оттуда! – воскликнул один из кандидатов в будущие экипажи.
В спор вмешался Томас Пейн, который сначала тоже не хотел «поднимать шум» и припрятал от журналистов пленки с записями прямых переговоров с Землей, но в конце концов он согласился с Гилрутом. Слухи о состоянии здоровья Швейкарта уже поползли по Центру пилотируемых полетов, и молчание официальных представителей НАСА, которые в ответ на запросы прессы лишь опускали глаза долу, только усиливало нервозный ажиотаж и позволило потом журналистам открыто обвинять НАСА во вранье.
Швейкарт заставил вспомнить слова из «Моби Дика» Мэлвилла: «Из всех инструментов, которые используются под Луной, люди более других склонны к поломкам». Но экипажу «Аполлона-9» было не до классиков. Здраво оценив обстановку, Макдивитт предложил отменить переход Швейкарта из корабля в корабль, и Хьюстон согласился с ним. На следующий день Ржавый почувствовал себя лучше, и ему разрешили выйти в открытый космос из лунной кабины, еще пристыкованной к кораблю. Находящийся там Скотт тоже «разгерметизировался» и, высунувшись из люка, снимал Швейкарта, который висел над бездной, укрепив ноги в специальных колодках-фиксаторах, и тоже вел киносъемку. Чувствовал Рассел себя хорошо, просил разрешения продлить эксперимент, но ему отказали: надо было экономить силы на самую ответственную часть программы – автономный полет «паучка» – так прозвали астронавты лунный модуль, действительно напоминавший своими тонкими растопыренными ножками паучка. Швейкарт перед стартом отшучивался:
– Мы настолько же уверены в своем лунном модуле, насколько вы в своей автомашине.
Поломка автомашины часто вещь весьма неприятная, поломка лунного модуля могла привести к катастрофе. 16-тонный модуль, конструкция которого была рассчитана на лунную гравитацию, представлял собой сооружение весьма хрупкое.
– Швейкарт должен быть очень осторожен, – предупреждал Макдивитт. – Одно неверное движение, и он повредит лунный модуль. Стенки его настолько тонки и непрочны, что человек может пробить их ногой. На Земле стенки лунного отсека может повредить даже случайно оброненная отвертка...
Я две недели рассматривал лунную кабину, которая стояла в зале, где разместилась пресса во время полета «Союза-19» и «Аполлона» в Хьюстоне. «Паучок» сделан из металлической фольги. Не из такой, конечно, в которую заворачивают шоколадные конфеты, но все-таки, если выбирать из двух определений: металлический лист или металлическая фольга – фольга точнее. В вакууме жесткость этой конструкции увеличивалась за счет внутреннего надува, но все-таки она оставалась весьма субтильной. Если бы во время автономного полета лунная кабина не смогла бы вернуться к командному модулю, Макдивитт и Швейкарт неминуемо погибли бы, так как самостоятельно сесть на воду или на сушу кабина не в состоянии ни при каких обстоятельствах. Не случайно заместитель директора НАСА Джордж Миллер считал, что полет «Аполлона-9» в два с половиной раза опаснее экспедиции экипажа Ширры.
7 марта 1969 года Макдивитт и Швейкарт пересели в лунную шлюпку и отчалили от корабля Скотта. Наблюдая за ними в иллюминатор, Дэвид Скотт воскликнул:
– Это самый большой, самый дружелюбный и самый забавный «паук» из всех, что я видел!
Во время этих испытаний имитировался весь процесс высадки на Луну: сначала спускались, а потом, отбросив посадочную ступень, полетели «домой» – к «Аполлону». Максимальное удаление модулей друг от друга превышало 175 километров. После благополучной стыковки лунную кабину отстрелили, и она превратилась в спутник. По расчетам специалистов, она сгорела в плотных слоях атмосферы Земли в 1988 году.
Автономный полет завершил самую ответственную часть программы. 13 марта экипаж Макдивитта приводнился в районе Бермудских островов и был поднят на палубу авианосца «Гуадалканал».
– Я надеюсь, что мы кое-чего достигли, – скромно оценил свою работу командир «Аполлона-9».
Возвратившись в Хьюстон, все трое продолжали некоторое время работать в Центре пилотируемых полетов. Скотт мечтал слетать на Луну и усиленно тренировался, Макдивитт работал в Центре до завершения лунной программы. В звании бригадного генерала он ушел в отставку и уехал в штат Мичиган. Он стал президентом фирмы «Пулмен стандарт компани». Швейкарт обосновался в столичной штаб-квартире НАСА, где работал над проблемами прикладной космонавтики.
– Я глубоко убежден, – говорил он, – в огромных потенциальных возможностях использования космического пространства. Пока мы используем его весьма примитивно – запускаем метеорологические спутники и спутники связи. Но ведь это всего лишь первые шаги...
После возвращения «Аполлона-9» на Землю горячие головы в столице наседали на Пейна, требуя не тянуть более с высадкой на Луну. Скорее чутье, чем знание техники, подсказывало директору НАСА, что торопиться и ломать продуманный план лишь потому, что этот план успешно осуществляется, не следует. «Аполлон-9» еще летал, когда была отдана команда на вывоз следующего, десятого корабля. Намечалась последняя генеральная репетиция перед высадкой, после которой Пейн мог сказать с чистой совестью: мы сделали все, что могли.
Начиная с «Аполлона-10», американские астронавты придумывали космическим кораблям и лунным кабинам названия, чаще всего звучные и гордые, подчеркивающие значительность свершенного: «Орел», «Одиссей», «Колумбия», «Америка». Астронавты десятого «Аполлона» назвали свой корабль и лунную кабину именами популярных героев детских комиксов: «Чарли Браун» и «Снуппи» – они подчеркнуто дегероизировали свою миссию. Один из американских журналистов сказал об этом экипаже очень точно: «Они должны были сделать все и не войти в историю». Это так, если понимать под историей календарь обывателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63