Эти люди прячутся за первым или единственным неблагоприятным опытом от дальнейших неудач. "Несчастная любовь" является, следовательно, не только выражением жалости, но и средством к цели. Почти мазохистски все мысли несчастного влюбленного кружатся вокруг его несчастья. Он баррикадируется за первой - или последней - неудачей, так чтобы никогда больше не обжечься. Он укрывается за несчастливо окончившимся любовным романом; в несчастье прошлого он скрывается от возможности счастья в будущем. Вместо того чтобы продолжать искать дорогу к любви, он прекращает поиск. Вместо того чтобы оставаться открытым богатству шансов любовной жизни, он замыкается в себе. В тяжелом оцепенении взирает он на свое переживание, не видя больше жизни вокруг себя. Для него важна надежность - вместо готовности. Он не может уйти от одного несчастного переживания, так как не хочет пережить второе. Как стрелку часов, его нужно постоянно "подводить" в состояние готовности и открытости к полноте будущих возможностей. Ведь даже по среднестатистическим расчетам в жизни человека на девять так называемых несчастных любовных связей приходится одна счастливая. Именно ее-то и должен искать человек, а не закрывать путь к ней, парадоксальным образом спасаясь от счастья бегством в несчастье. Психотерапия так называемой несчастной любви может, следовательно, заключаться лишь в раскрытии этой тенденции к бегству и в указании на характер жизни как задачи, который имеет не только жизнь вообще, но и любовная жизнь в частности.
Даже счастливая любовь не всегда свободна от "несчастья", а именно тогда, когда счастье любви нарушается муками ревности. И в ревности присутствует тот эротический материализм, о котором речь шла выше, так как в основе ревности лежит отношение к объекту любви как к собственности. Ревнующий относится к человеку, которого, как ему кажется, он любит, так, словно это его собственность, до которой он, следовательно, его низводит. Он хочет, чтобы любимый человек принадлежал "только ему", и подтверждает этим, что его поведение определяется категорией "иметь". Но в отношениях подлинно любящих нет места для ревности. Для нее нет оснований, так как подлинная любовь предполагает, что любящий человек воспринимает любимого в его уникальности и неповторимости, т. е. в его основополагающей несравнимости с другими людьми. Соперничество, которого так опасаются ревнивые, предполагает, с другой стороны, возможность сравнивания с конкурентом. В подлинной же любви не может быть соперничества или конкуренции, так как каждый любимый человек для всякого истинно его любящего является несравненным.
Известно, что существует еще и такая ревность, которая распространяется на прошлое партнера, а именно ревность к "предшественнику"; люди, мучимые такой ревностью, всегда хотят быть первыми. На первый взгляд, скромнее тот тип людей, которые довольствуются ролью "последних". В известном смысле, однако, это не более скромный, а наиболее притязательный тип, так как для него важен вопрос не приоритета, а превосходства по отношению ко всем предшественникам и последователям. Все эти люди, вместе взятые, так или иначе игнорируют факт основополагающей уникальности каждого человека. Тот, кто сравнивает себя с другим, несправедлив либо по отношению к этому другому, либо к себе самому. Это же относится и ко всему, что лежит за рамками любовной жизни. Ведь у каждого человека - свой собственный старт; у кого был более трудный старт, так как он имел более трудную судьбу, у того и его личное достижение (при прочих равных обстоятельствах) будет соответственно большим. Однако так как судьбу невозможно обозреть во всех ее тонкостях и деталях, то для сравнения достижений не удается подобрать какую-либо приемлемую базу.
Необходимо подчеркнуть, что ревность таит в себе опасную динамику в тактическом отношении. Ревность рождает то, чего она опасается: отказ ревнивцу в любви. Так же как вера не только питается внутренней силой, но и ведет к еще большей силе, так и неуверенность в себе не только возникает из-за неудач, но и приносит сомневающемуся в успехе все больше новых неудач. Ревнивый сомневается в том, что он может "удержать" партнера; и он может его действительно потерять, именно из-за того, что он толкает человека, в верности которого он сомневается, на неверность: он прямо-таки гонит его в руки третьего. Так он делает реальностью то, во что он верит. Несомненно, верность является задачей любви. Но как задача она возможна всегда для себя самого, а не как требование к партнеру. Как требование она может стать для партнера - на долгую перспективу - вызовом. Оно вынудит его к протесту, из-за которого он, возможно, рано или поздно действительно станет неверным. Вера в другого, как и в себя самого, делает человека уверенным, так что эта вера в конце концов оправдывается. И наоборот неверие делает человека неуверенным, так что и неверие, в конечном итоге, тоже подтверждает себя. Это же относится к вере в верность партнера. Этой вере в другого соответствует, со стороны партнера, искренность. Но так же как вера имеет свою диалектику, следуя которой человек делает реальностью то, во что он верит, так и искренность имеет свою парадоксальность: говоря правду, человек может лгать, а ложь может быть правдой, т. е. ложь может "сделаться реальностью". Один пример, который знает каждый врач, может это проиллюстрировать: если мы измеряем больному давление и, обнаружив, что оно слегка повышенно, по желанию больного сообщаем ему действительный результат, то больной пугается и его давление становится выше, чем то, о котором мы ему сказали. Но если мы не скажем больному правду, а назовем ему более низкий результат, чем тот, который был установлен, то мы его успокоим и его давление от этого станет ниже, так что мы с нашей кажущейся ложью в конце концов оказываемся правы.
Последствия, которые вытекают из неверности партнера, могут быть различными. Но возможность различных установок по отношению к измене партнера дает человеку шанс реализовать ценности отношения. В зависимости от конкретного случая один пытается преодолеть это переживание, отказываясь от партнера, другой не отказывается от него, а прощает и примиряется с ним, а третий пытается заново завоевать любовь партнера и вернуть его.
Эротический материализм не только делает эротического партнера своей собственностью, но и саму эротику превращает в товар. Наиболее явственно это проявляется в проституции. Как психологическая проблема проституция в меньшей степени является таковой для проститутки, чем для потребителя проституции. Психология проститутки свободна от проблем, поскольку она принадлежит к области психопатологии более или менее психопатических типов личности. Социологический анализ отдельных случаев не помогает решить эту проблему, так как одна лишь экономическая нужда не навязывает никому определенного поведения, т. е. не принуждает нормальную женщину к проституции. Напротив, многие женщины, несмотря на большие экономические проблемы, противостоят соблазну найти их решение в проституции. Такой выход из экономической нужды для них просто немыслим, и это для них столь же естественно, сколь естественен для типичной проститутки выбор ее занятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Даже счастливая любовь не всегда свободна от "несчастья", а именно тогда, когда счастье любви нарушается муками ревности. И в ревности присутствует тот эротический материализм, о котором речь шла выше, так как в основе ревности лежит отношение к объекту любви как к собственности. Ревнующий относится к человеку, которого, как ему кажется, он любит, так, словно это его собственность, до которой он, следовательно, его низводит. Он хочет, чтобы любимый человек принадлежал "только ему", и подтверждает этим, что его поведение определяется категорией "иметь". Но в отношениях подлинно любящих нет места для ревности. Для нее нет оснований, так как подлинная любовь предполагает, что любящий человек воспринимает любимого в его уникальности и неповторимости, т. е. в его основополагающей несравнимости с другими людьми. Соперничество, которого так опасаются ревнивые, предполагает, с другой стороны, возможность сравнивания с конкурентом. В подлинной же любви не может быть соперничества или конкуренции, так как каждый любимый человек для всякого истинно его любящего является несравненным.
Известно, что существует еще и такая ревность, которая распространяется на прошлое партнера, а именно ревность к "предшественнику"; люди, мучимые такой ревностью, всегда хотят быть первыми. На первый взгляд, скромнее тот тип людей, которые довольствуются ролью "последних". В известном смысле, однако, это не более скромный, а наиболее притязательный тип, так как для него важен вопрос не приоритета, а превосходства по отношению ко всем предшественникам и последователям. Все эти люди, вместе взятые, так или иначе игнорируют факт основополагающей уникальности каждого человека. Тот, кто сравнивает себя с другим, несправедлив либо по отношению к этому другому, либо к себе самому. Это же относится и ко всему, что лежит за рамками любовной жизни. Ведь у каждого человека - свой собственный старт; у кого был более трудный старт, так как он имел более трудную судьбу, у того и его личное достижение (при прочих равных обстоятельствах) будет соответственно большим. Однако так как судьбу невозможно обозреть во всех ее тонкостях и деталях, то для сравнения достижений не удается подобрать какую-либо приемлемую базу.
Необходимо подчеркнуть, что ревность таит в себе опасную динамику в тактическом отношении. Ревность рождает то, чего она опасается: отказ ревнивцу в любви. Так же как вера не только питается внутренней силой, но и ведет к еще большей силе, так и неуверенность в себе не только возникает из-за неудач, но и приносит сомневающемуся в успехе все больше новых неудач. Ревнивый сомневается в том, что он может "удержать" партнера; и он может его действительно потерять, именно из-за того, что он толкает человека, в верности которого он сомневается, на неверность: он прямо-таки гонит его в руки третьего. Так он делает реальностью то, во что он верит. Несомненно, верность является задачей любви. Но как задача она возможна всегда для себя самого, а не как требование к партнеру. Как требование она может стать для партнера - на долгую перспективу - вызовом. Оно вынудит его к протесту, из-за которого он, возможно, рано или поздно действительно станет неверным. Вера в другого, как и в себя самого, делает человека уверенным, так что эта вера в конце концов оправдывается. И наоборот неверие делает человека неуверенным, так что и неверие, в конечном итоге, тоже подтверждает себя. Это же относится к вере в верность партнера. Этой вере в другого соответствует, со стороны партнера, искренность. Но так же как вера имеет свою диалектику, следуя которой человек делает реальностью то, во что он верит, так и искренность имеет свою парадоксальность: говоря правду, человек может лгать, а ложь может быть правдой, т. е. ложь может "сделаться реальностью". Один пример, который знает каждый врач, может это проиллюстрировать: если мы измеряем больному давление и, обнаружив, что оно слегка повышенно, по желанию больного сообщаем ему действительный результат, то больной пугается и его давление становится выше, чем то, о котором мы ему сказали. Но если мы не скажем больному правду, а назовем ему более низкий результат, чем тот, который был установлен, то мы его успокоим и его давление от этого станет ниже, так что мы с нашей кажущейся ложью в конце концов оказываемся правы.
Последствия, которые вытекают из неверности партнера, могут быть различными. Но возможность различных установок по отношению к измене партнера дает человеку шанс реализовать ценности отношения. В зависимости от конкретного случая один пытается преодолеть это переживание, отказываясь от партнера, другой не отказывается от него, а прощает и примиряется с ним, а третий пытается заново завоевать любовь партнера и вернуть его.
Эротический материализм не только делает эротического партнера своей собственностью, но и саму эротику превращает в товар. Наиболее явственно это проявляется в проституции. Как психологическая проблема проституция в меньшей степени является таковой для проститутки, чем для потребителя проституции. Психология проститутки свободна от проблем, поскольку она принадлежит к области психопатологии более или менее психопатических типов личности. Социологический анализ отдельных случаев не помогает решить эту проблему, так как одна лишь экономическая нужда не навязывает никому определенного поведения, т. е. не принуждает нормальную женщину к проституции. Напротив, многие женщины, несмотря на большие экономические проблемы, противостоят соблазну найти их решение в проституции. Такой выход из экономической нужды для них просто немыслим, и это для них столь же естественно, сколь естественен для типичной проститутки выбор ее занятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58