Зазвонил телефон.
— Зотов слушает… Иду.
— Из Москвы? — встрепенулся Саблин.
— Нет, надо почту принять. Подожди здесь, я скоро.
Майор вышел из кабинета. Он не соврал — пришла телеграмма от Орлова. В ней говорилось, что Дмитрий может действовать по своему усмотрению.
Через час пришел ответ от Быкова с точно таким же текстом. Оба генерала, не сговариваясь, давали полную свободу действий своим подчиненным.
В двенадцать часов у начальника Зоны состоялось совещание, на котором присутствовали профессор Седой, полковник Саблин, майор Зотов и оба заместителя, отозванные из отпусков.
После часовых дебатов собрание решило: установить за профессорами Черковым и Мизиным постоянное наблюдение. С этой целью во втором блоке уже поставили скрытые камеры. Пункт наблюдения разместили в подсобном помещении соседнего третьего блока. Дома у профессоров включили подслушивающие устройства. Было дано указание всем постам и информаторам сообщать обо всех перемещениях Черкова и Мизина.
Дежурство на пункте наблюдения со сменами в четыре часа распределили между Зотовым, Саблиным и двумя старшими офицерами охраны.
На первую смену вызвался сам Саблин.
13
Черков появился в лаборатории к двум часам дня, так как до обеда он отдыхал после ночных опытов, часть которых пришлось отложить из-за исчезновения Кудановой. Майор решил посетить профессора и поговорить по душам. Спустившись во второй блок, он вступил во владения Черкова, а самого профессора нашел в пятом отсеке — точной копии того, где погиб Макарин.
Каждый раз, когда Дмитрий заходил к ученому, он ощущал смешанное чувство омерзения и жалости к его подопечным. Лишь служебная необходимость заставляла осматривать камеры. В пятом отсеке размещались заключенные, подвергнутые разным степеням лучевой, химической, бактериологической и другой обработки. В конце коридора находилась лаборатория. Открыв дверь, Зотов сразу увидел Черкова. Тот стоял рядом с прозрачным колпаком, под которым лежал погруженный в жидкость обнаженный человек, и делал пометки в журнале.
Сорокалетний профессор был невысок, а из-за внешнего сходства с Лениным его называли Ильичом. Услышав шум открывающейся двери, он обернулся:
— А-а, Дмитрий Николаевич, здравствуйте, еще раз. — Черков расплылся в улыбке. — Опять надо отчет в Москву писать?
— И это тоже, — хмуро сказал Зотов.
— Между прочим, раз уж вы здесь, не хотите ли взглянуть на мой новый «экземпляр» для ВМФ? Правда, чтобы перевести его на океаническую воду, понадобятся время и наша база на Дальнем Востоке, но в принципе на бумаге все расчеты готовы, дело лишь за практическим внедрением. Есть, конечно, проблема с давлением на больших глубинах и еще кое-какие вопросы, но я с ними справлюсь. А знаете, что натолкнуло меня на научный поиск и решение столь трудной задачи?
Зотов пожал плечами, так и не решив, как смотреть на профессора — как на ученого или как на сумасшедшего.
— Вы когда-нибудь слышали об африканской двоякодышащей рыбе-протоптере из озера Чад? — продолжал Черков. — И не удивительно — это не ваш профиль. Конечно же, рыба — не прообраз моего детища, она послужила лишь основным звеном, которое соединило мои доселе безуспешные попытки. Ученые давно работают с протоптером, вырабатывая из его мозга некий экстракт, который применяют в качестве снотворного, лишенного каких-либо побочных действий. Я тоже занимался в свое время этой проблемой, естественно, для своих целей, пока вдруг не обнаружил весьма интересные вещи…
Профессор светился радостью, был горд и явно наслаждался собственным величием. Он говорил взахлеб, почти без перерывов и остановок, яростно жестикулируя, словно стремился подавить майора научными терминами и формулами, в которых Зотов понимал столько же, сколько профессор в ловле шпионов.
«Да он точно сумасшедший, — подумал Дмитрий, терпеливо ожидая, когда заткнется уважаемый ученый. — Все-таки правильно я говорил: в таких лабораториях должны работать либо фанатики, либо отъявленные негодяи. Интересно, а сам-то я кто?»
— Конечно, все это пока в сыром виде, — наконец-то начал закругляться Черков, — требует тщательной доработки, и неизвестно еще, какие трудности ожидают меня впереди, но сама проблема, я считаю, решена. О перспективах мне и говорить страшно…
Профессор перевел дыхание и замолчал, чтобы майор переварил услышанное. Чего он ожидал: восторга, изумления? Неизвестно. Но, увидев, что на лице Зотова не отразилось вообще никаких эмоций, Черков разочарованно вздохнул и подумал, что солдафон и есть солдафон и распинаться перед ним — все равно что метать бисер перед свиньями.
— Так с чем вы ко мне пожаловали? А то я совсем заговорил вас, — прервал он наконец затянувшееся молчание.
— Расскажите-ка мне еще раз, что вы делали в ту ночь, когда убили Макарина?
— Вы меня в чем-то подозреваете? — Профессор был искренне удивлен и, как все трусливые люди, чрезвычайно напуган. — Ничего нового я вам сказать не могу. После ужина я пошел домой и собирался ложиться спать, когда меня осенила одна идея. В ней было несколько скользких нюансов, и, чтобы с ними разобраться, я пригласил доктора Куданову, так как она в этом больше понимает. Я это делал неоднократно, и Вера Александровна всегда соглашалась поработать у меня дома. Так было и в этот раз. Она пришла около половины одиннадцатого, а ушла в половине четвертого утра. А кстати, как ее здоровье?
— Уже лучше, — не моргнув глазом, ответил Зотов.
Никто в Зоне, кроме убийцы и ответственных лиц, не знали о гибели Кудановой. Всем объявили, что Вера Александровна плохо себя чувствует и находится в санчасти.
— Все это время она была с вами и никуда не выходила? — спросил майор.
— Нет, никуда.
— Вы работали почти пять часов. Много успели сделать?
Черков пожал плечами:
— В этот раз немного. У Веры Александровны что-то не получалось с расчетами, и она долго сидела над распечаткой.
— Значит, она подключалась к компьютерной сети?
— Конечно.
— И вы постоянно были рядом?
— Да.
— Вы чем-то занимались в это время?
— Я думал! — Профессор обиженно выпятил губу, а потом вдруг усмехнулся: — А вы знаете, я даже вздремнул немного.
— Что?! — Тень пробежала по лицу Зотова. — Так что ж вы мне в прошлый раз об этом не сказали?
— А я и сейчас случайно вспомнил. Разве это так важно?
Майор скрипнул зубами:
— И долго вы спали?
— Минут тридцать.
— Почему вы так решили?
— Я помню, что мои часы «Электроника» пропищали ровно в полночь, а когда я проснулся, было тридцать пять минут первого.
— Скажите, профессор, в ту ночь шторы у вас были задернуты или открыты?
— Закрыты. Но когда я вышел на кухню, то очень удивился, что на улице светло. Я еще Вере Александровне сказал об этом.
«Конечно, если учесть, что было не три часа, а уже пять». — Зотов вздохнул, почесывая подбородок.
— А как на это отреагировала Куданова?
— Да никак. Сказала, что сегодня будет хорошая погода.
— Перед тем как задремать, вы что-нибудь пили? Чай, кофе или какие-нибудь таблетки?
— Кофе.
— Кто его готовил?
— Вера Александровна, как всегда.
— Вы постоянно пьете кофе во время ночных работ или только в этот раз?
— Всегда.
— И вас не удивило, что после кофе вы заснули?
Профессор улыбнулся:
— Он на меня практически не действует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99