Он обвинил Горбачева и Ельцина, Силаева, Гайдара, Черномырдина и многих других в том, что они породили теневую экономику. Прав он только в том, что раньше такого термина в официальных бумагах ОБХСС не было. Но подпольная экономика существовала с первых лет Советской власти, породившей в стране дефицит товаров. Тогда эти люди именовались артельщиками.
Была такая структура — Промкооперация. Ее артели, густо разбросанные по Москве и области, выпускали все, что необходимо человеку: бритвы, ручки, рубашки, шапки, белье и так далее, до бесконечности.
Артельщики были люди ушлые. За счет экономии сырья и левых поставок они выпускали неучтенный дефицитный товар, который с ходу расходился в небольших магазинчиках.
Понятно, что поставка непланового сырья и реализация продукции не могли обходиться без поддержки чиновников разного ранга.
В доле были руководители Промкооперации, Министерства местной промышленности, крупные чиновники из исполкомов и райкомов и, конечно, шаловливые опера из БХСС.
Сейчас мы это все именуем коррупцией, тогда в протоколах это называлось: «…вступив в преступный сговор…»
Всегда это было в нашей стране. Как говорили урки: «Где капуста — там жди козла».
Но тем не менее граждане страны поголовного дефицита носили дешевые рубашки из парашютного шелка, летние брюки из бумажного габардина, меховые шапки из белки и кролика, пальто из драп-велюра.
Много хорошего выпускали артели.
Московские артельщики были детьми упраздненного Сталиным нэпа.
Это был новый класс — предпринимателей. Естественно, что они тоже любили пройтись по московскому Бродвею.
Куда девались синие вытертые галифе, хромовые сапоги и френчи-сталинки?!
По улице шли солидные люди в дорогих костюмах из «жатки», был в ту пору у нас такой модный материал, пошитых у Зингера или Замирки, а может быть, у самого Лосева.
Они не просто гуляли, они показывали себя и своих дам вечерней столичной публике.
Потом направлялись в «Аврору» — самый модный по тем временам ресторан — отдохнуть и послушать джаз знаменитого Лаце Олаха.
Они всегда занимали левую сторону. Это была богатая, «купеческая» сторона.
Артельщики той поры, естественно, не ездили на «мерседесах» и «ягуарах». Они даже 401-й «Москвич» боялись себе купить.
Они жили странной двойной жизнью. После широкой гульбы в ресторанах уезжали на снятую «конспиративную квартиру» и там переодевались в старые галифе и френчи. Они смертельно боялись соседей и уполномоченных по подъезду.
Они жарили на кухне дешевые котлеты, а, запершись в комнате, на электроплитке разогревали полуфабрикаты из «Националя».
Никто не должен был знать об их деньгах, дорогих костюмах, часах и бриллиантах.
Но тем не менее именно они, в отличие от нынешних дельцов, поставляли в магазины качественные и, что очень важно, дешевые товары.
Ах, московский Бродвей!… Элегантный, денежный, праздничный. Он звал к себе людей. И они шли. Многие, вырвавшись из коммуналок, выходили на эту улицу-реку.
Словно стремительные корабли проносились по ней автомобили ЗИС-110 с правительственными кукушками на радиаторе.
Но были минуты, когда эта река-улица словно замирала. И все расступались, освобождая дорогу одному человеку.
Этот человек…
Он часто ходил пешком по «Броду». Высокий, интересный, чуть сутуловатый.
Я хорошо помню его в серой пижонистой кепке из букле, какие умели шить только в Столешниковом, и американском плаще цвета маренго.
Он шел не спеша, разглядывая толпу, улыбаясь, приветливо кивал завсегдатаям «Брода».
И от кивка и улыбки этого человека пробирал холодок.
Сам Абакумов, сам Виктор Семенович, генерал-полковник, могущественный министр самого главного ведомства страны сталинской империи, совершал свой вечерний моцион.
Он шел спокойно, без охраны. Шел мужественно, ничего не боясь: ни «кровавой клики Тито-Ранковича», ни многочисленных террористов, ни крутых заговорщиков.
Шеф МГБ не боялся, поскольку точно знал, что всех их выдумали его сценаристы — специальная группа, которая, словно увлекательные романы, создавала сюжеты заговоров. Многие из них с интересом читал великий вождь, и не просто читал, но, когда считал нужным, пускал в ход, а некоторые, как заговор маршала Жукова и присвоение никем не виденной короны из Норвегии (кстати, до сего времени хранящейся в королевском дворце в Осло), до поры до времени ложились на полку, чтобы возникнуть в свой час.
Поэтому Абакумов и не страшился ходить вечером по улице с одним адъютантом, семенящим сзади.
Нет, забыл я. На улице Горького, так же как и на Арбате, через каждые пятьдесят метров «в зоне визуального контакта» стояли одинаково одетые люди. Они осуществляли охрану правительственной трассы.
Прогулки Абакумова закончились в июле 1951 год.
Он был арестован.
Один из старых контрразведчиков рассказал мне, что кличка у Абакумова в конторе была «Витька Фокстротист».
Что делать, была у министра слабость к танцам. Любил он посетить модный тогда дансинг ресторана «Спорт» на Ленинградском шоссе, дом № 8.
Ходил туда, конечно, в штатском и инкогнито. Мужик он был интересный, хорошо одетый, поэтому местные барышни охотно с ним танцевали.
Незыблемым авторитетом в этом дансинге слыл приблатненный тридцатилетний господин по имени Алик.
Вот с ним-то и произошел у Виктора Семеновича конфликт.
Дело кончилось тем, что Алика с его компанией обработали приехавшие через час ребята из МГБ.
Поучили в туалете как следует, но не забрали. Оставили на свободе работать на лекарства.
А «Спорт» после этого быстро закрыли, и министр начал ездить танцевать в «Шестигранник».
Любил поплясать генерал Абакумов, потому что, в сущности, был совсем молодым человеком.
Родился он в 1908 году, в рабочей семье, окончил начальную школу и, получив столь фундаментальное образование, пошел работать грузчиком на склад Центросоюза.
Парень он был здоровый, работал хорошо, поэтому в 1930 году вступил в ряды ВКП(б).
В 1932 году по рекомендации партийной организации был направлен на работу в НКВД, где начал свою службу спецкурьером, потом стал младшим оперуполномоченным.
В 1939 году с должности оперуполномоченного СПО (секретный политический отдел) был назначен начальником Ростовского УНКВД.
Кто же помог ему навинтить на петлицы ромбы старшего начсостава?
Правая рука Берия, комиссар госбезопасности третьего ранга Богдан Захарович Кобулов, начальник СПО.
Через год он же помог Абакумову стать замнаркома НКГБ.
В том же году он уже начальник Управления особых отделов РККА, которое потом переименуют в ГУКР «Смерш». По распоряжению Сталина Абакумов одновременно занимает должность замнаркома обороны.
На новом посту Абакумов почувствовал себя вполне независимым и отдалился от Лаврентия Павловича.
Сразу после войны Абакумов стал наркомом государственной безопасности, а его предшественник Меркулов возглавил Госконтроль.
Вот тогда и произошел у него конфликт с Берия.
Абакумов отказался подписать приемо-сдаточный акт, и Лаврентий Павлович материл его прямо в кремлевских коридорах.
Об этом мне рассказывал бывший начальник ФПУ КГБ.
Я не буду пересказывать успехи в оперативно-чекистской деятельности генерал-полковника. Об этом написано много и повторяться неинтересно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65