ТАНКРЕД, РЫЦАРЬ КРЕСТА

"Звонко лопалась сталь под напором меча,
Тетива от натуги дымилась,
Смерть на копьях сидела, утробно рыча,
В грязь валились враги, о пощаде крича,
Победившим сдаваясь на милость..."
(В.Высоцкий)

"Кто здесь горестны и бедны, там будут радостны и богаты!"
(Речь Папы Урбана II на Клермонском Соборе,
26 ноября 1095 года от Рождества Христова)

Двое отпустили поводья закованных в броню и покрытых расшитыми попонами
скакунов там, где Via Egnatia - древнеримский тракт - выходил из эвкалиптовых
чащ в котловину, в блюде которой лежала тихая Водена. Стоило лишь остановиться,
как их нагнала белая туча доломитового праха и затмила, потушила солнце. Рыцари
застыли, и пыль Греции оседала на обветренные, черненые августовским солнцем
лица. Она покрыла их плащи из воловьих кож и скрыла под собой белые атласные
кресты. Под пылью погас блеск золоченых шлемов и геральдических картин на полях
треугольных нормандских щитов.

Старший из этих мужей мог бы и не подновлять воинственный рисунок своего щита,
как это, похоже, было сделано перед началом похода. О его характере
красноречиво говорило свирепое лицо, поросшее рыжей шерстью, борода из которой
огненным флагом тянулась за порывами ветра, лицо, покрытое жестокими шрамами
и изборожденное множеством глубоких морщин. Это был Боэмунд Тарентский,
властитель княжества, включавшего в себя весь "каблук" итальянского "сапожка".

С Боэмундом был его племянник - главный герой нашего рассказа.

Его звали Танкред. Он был молод - недавно вступил в свой третий десяток. По
черному полю его щита полз моллюск с витым панцирем. Это означало, что
благородный хозяин щита своей судьбой избрал земные странствия. Но над
раковиной на гербе был изображен меч, острием обращенный в правую сторону,
а на нем лежал крест. Меч, служащий правому делу Креста? Да, так оно и было, и
смысл герба подтверждался вязью девиза - "Мечом и Крестом пишу славу свою".

Танкред был одет в легкий франкский полудоспех, из-под которого выглядывал
подол промокшей от пота кожаной рубахи. Искривленный, как у многих забияк,
нос, голубые глаза, белые кудри и ржавая борода - нормандская кровь!

Но оставим обоих - пыль осела, и за ней показалась бесконечная кавалерийская
колонна. Рыцари, составлявшие ее главу, почтительно остановились на отдалении
от своего предводителя, издалека доносилась мерная поступь отставшей пехоты.
Простолюдины всегда отстают.

- Здесь, - промолвил Боэмунд и указал перчаткой на город, - здесь когда-то
легли наши предки. В этой земле - мой отец и твой дед, славный Роберт Гвискар.
С ним мой брат и твой отец - отважный Ричард. Город ждет мести.

- Он уже дождался ее, - воскликнул Танкред.

Он склонил обнаженную голову и в то же мгновение ударил коня золотыми
рыцарским шпорами...

* * *

Пока Водена горит, а крестоносцы Боэмунда Тарентского пополняют припасы для
продолжения пути, вернемся на два десятилетия назад.

Когда парусно-весельные вики Боэмунда с остатками войска, безжалостно разбитого
византийским императором, вернулись из разгеванного Ионического моря к темному
приземистому замку на берегу Тарентского залива, их на причальной башне
встретил пятилетний наследник великого Гвискара. Выслушав известие о гибели
отца, Танкред не заплакал, а лишь сжал рукоять игрушечного меча так, что
побелели ногти.

Согласно закону майората наследником земель Гвискара, как старший сын, мог
стать только Боэмунд. Но азартный Ричард был не тем, кто мог бы уступить даже
брату. И со временем Танкред понял угрюмую фразу дяди:

- Мизерикордия спасла твоего отца и от позора воденского поражения, и от позора
грядущего спора со мной...

Тот "клинок чести" - мизерикордия, которую Ричард, сорвав стальной нашейник,
вонзил в свое горло, чтобы не попасть в плен к грекам, - тот клинок стал первым
взрослым оружием юного Танкреда. Он повесил его на пояс пажеского камзола,
Боэмунд взял его на службу.

Пажество - ступенька к рыцарству. Стоя на ней, надо обучиться вассальскому
смирению, освоить множество работ, подготовить себя к тому часу, когда из рук
сеньора получишь меч оруженосца. Умный и старательный мальчик не задержался
слишком долго на этой ступени.

Оруженосец Боэмунда Танкред был самым молодым оруженосцем в землях норманнов.
Его ждали классы высшей школы рыцарства.

Верховая езда и вольтижировка, стрельба из лука и из арбалета, фехтование в
пешем строю и кавалерийская рубка в легких и в тяжелых турнирных доспехах,
плаванье и форсирование водных преград (например, на охапке соломы, покрытой
плащом, уцепившись за хвост своей лошади), кулачный бой, поединки на копьях,
на алебардах, полюбившееся Танкреду искусство францисски - боевого
двустороннего крюк-топора на короткой рукоятке (можно рубиться, можно метать,
а можно за оленью жилу, привязанную к рукояти, срывать с коня противника,
пойманного лезвиями или крюком), а кроме этого - ритмика, стихосложение,
грамматика и иные мужские науки. Рвение юноши было таковым, что в нарушение
всех канонов и правил, но испросив благословение апулийского епископа, Боэмунд
решился посвятить его в рыцари уже на шестнадцатом году, под Рождество кануна
1091 года. О, что это был за праздник!..

Гости съехались со всей Италии, и прибыл даже герцог Сицилийский Айсфьорд.
Столы Тарентского замка ломились - знатно потрудились перед торжеством егеря,
загонщики, а повар-шефмастер за свои старания даже заслужил золотые пряжки
с башмачков супруги Боэмунда Инессы Тарентской.

Мясо, мясо, мясо! С кровью, парящее - прямо из котлов и с вертелов, на шампурах,
на которых запеклись чесночные, грибные и перцовые соусы. Рубленые скворцы,
овощные салаты с синицами, охлажденные на льду жареные кролики и сорокопуты,
печеные иволги. Боэмунд не был скрягой и на столах вполне хватало марокканской
соли. Кабаньи окорока с гарнирами из купены и спаржи. А для того, чтобы гостей
возбуждала постоянная жажда и чтоб вино лилось рекой, все блюда сдобрены
безумно дорогими заморским прянностями - о, этот аромат мускатного ореха,
гвоздики, имбиря! А каши с маслом из рылец шафрана, а подливы из корицы, лавра,
горчицы! Ковриги из проса, сладкие палочки из загустевшего настоя корней лопуха
и застывшего отвара шиповника, барбарисовое -о! - варенье. А что в кувшинах, в
баклагах, в полубочках и сулеях! Италия подарила Боэмунду свои сладчайшие
гроздья! В бокалы лилась влага, от которой у мужчин загорался дамский
румянец, а дамы окончательно теряли всякий стыд - ведь эта жидкость была
изготовлена по рецептам самого Эрика Рыжего, который не только покорил
половину Европы, но и изобрел перегонку вина на коньяк (в его далеких походах
были необходимы гораздо более концентрированные напитки - в челнах было
маловато свободного места). А что за бальзам - дюжину амфор! - привез
добродушный епископ!..

Когда над пирующим замком встала уже третья луна, Танкреда стали готовить к
посвящению.

Смешливые молодые служанки уже искупали смущенного новика (посящаемого - прим.
ред.) в благоухающем чане, сплошь засыпанном лепестками роз. Затем замковый
аббат Эжен Мартелльер уложил Танкреда на убранный конец трапезного стола и
покрыл его, одетого в белый саван, черным погребальным покрывалом - в знак
того, что новик закончил свою прежнюю жизнь, что он навсегда прощается с ней
и с прежним собой.
1 2 3 4 5