Без помощи извне мы сможем эффективно сражаться, по меньшей мере, шесть месяцев. К сожалению, вопрос об этом не стоит. — Его спокойствие казалось непоколебимым.
— Почему же?
Лицо Тимбелла стремительно налилось краской. Он сердито вскочил на ноги.
— Потому что восставать — не просто нажимать кнопки. Ласинуки слабы, мои люди знают об этом, но остальные-то земляне — нет. Ящеры располагают лишь одним оружием — страхом. Мы не можем их победить, пока народ не окажется с нами, пусть даже пассивно. — Его губы скривились. — Вы просто незнакомы со всеми возникающими практическими сложностями. Десять лет я потратил на планирование, подготовку, объединение. Я располагаю армией и приличным флотом в Аппалачах. Я могу привести в движение шестеренки на всех пяти континентах одновременно. И что толку с этого? Все это бесполезно! Если бы я мог захватить Нью-Йорк, если бы смог доказать остальной Земле, что ласинуки вовсе не непобедимы…
— А если я смогу изгнать страх из человеческих сердец? — тихо спросил Кейн.
— Тогда Нью-Йорк станет моим до рассвета. Но для этого потребуется чудо.
— Возможно. Как вы думаете, вы сумеете пробраться через кордон и оповестить своих людей?
— Сумею, если понадобится. Но что вы задумали?
— Узнаете, когда это произойдет, — лучезарно улыбнулся Кейн. Как только это произойдет — выступайте.
Тимбелл отступил назад, в его руке внезапно оказался тонит. Теперь его полное лицо вряд ли можно было назвать добродушным.
— Я воспользуюсь этим шансом, Кейн. Удачи!
Капитан надменно взошел по опустевшим мраморным ступеням Мемориала. С обеих сторон его прикрывали вооруженные адьютанты.
Он на мгновением задержался перед огромной двустворчатой дверью, бросил взгляд на стройные колонны, грациозно убегавшие ввысь по обе ее стороны.
В его улыбке ощущался робкий сарказм.
— А ведь все это впечатляет, верно?
— Так точно, капитан! — последовал двухголосый ответ.
— И таинственная темнота, вдобавок, не считая желтоватого отблеска от этого ихнего Пламени. Видите? — Он указал на цветные отблески в нижних окнах, озаряющиеся мерцанием.
— Так точно, капитан!
— Сейчас здесь темно, таинственно и впечатляюще, но скоро все это будет держать в развалинах. — Он рассмеялся и резким залпом прошелся по металлическим узорам двери.
Эхо прокатилось по внутренним помещениям, гулко прозвучало в ночи, но ответа не последовало.
Стоявший слева адъютант поднес к уху телевизор, вслушался в доносившиеся слабые слова, потом отдал честь.
— Капитан, людишки скапливаются в секторе.
— Пусть их! — усмехнулся капитан. — Прикажи, чтобы оружие держали наготове и целились вдоль проспекта. И чтобы любая мартышка, попробующая перешагнуть границу, сжигалась без жалости.
Его лающая команда была повторена через телекоммуникатор, и в сотне ярдов позади них ласинукские гвардейцы, выполняя распоряжение, вскинули оружие, внимательно наблюдая за проспектом. Низкое зарождающееся ворчание было ответом — ворчание страха. Люди подались назад.
— Если дверь не откроют, — зловеще сказал капитан, — ее придется высадить.
Он вновь поднял саблю, опять раздался грохот металла по металлу.
Медленно и бесшумно двери широко разошлись, и капитан увидел суровую, облаченную в пурпур фигуру, возникшую перед ним.
— Кто смеет нарушать покой Мемориала в ночь Хранителей Огня? важно вопросил Лоара Пол Кейн.
— Весьма драматично, Кейн, — сказал капитан. — Отойди-ка в сторонку!
— Назад! — звонко и отчетливо вскричал Кейн. — Ласинуки не смеют приближаться к Мемориалу!
— Выдайте нам преступника, и мы уйдем. Станете покрывать возьмем его силой!
— Мемориал не выдает преступников. Это незыблемый закон. Можете не пытаться.
— Прочь с дороги!
— Ни с места!
Ласинук раздраженно рыкнул, но тут же понял бессмысленность своего рева.
Улицы вокруг него были пусты, только на расстоянии квартала во всех направлениях вытянулись цепочки ласинукских солдат, державших оружие наизготовку, а позади них — люди. Они сбились плотной, шумевшей толпой, их бледные лица слабо маячили в свете хромоламп.
— Что? — проскрипел капитан. — Этот подонок еще огрызается? жесткая кожа натянулась на челюстях, чешуя на черепе встопорщилась. Он повернулся к адъютанту с коммуникатором. — Распорядитесь пальнуть над их головами.
Ночь раскололи пурпурные всплески энергия. Ласинук громко расхохотался в наступившей тишине.
Он повернулся к Кейну, все так же стоящему на пороге.
— Если ты рассчитывал на помощь своих людишек, то ошибался. Следующий залп будет направлен на уровне голов. Если ты думаешь, что это блеф — проверь. — Его челюсти отрывисто щелкнули. — Прочь с дороги!
Тонит в его руке нацелился на Кейна, палец застыл на спусковом крючке.
Лоара Пол Кейн медленно отступил, не сводя глаз с оружия. Капитан двинулся за ним. Стоило ему сделать шаг, как внутренняя дверь распахнулась, проход в Зал Пламени оказался открытым.
От неожиданного притока воздуха Пламя задрожало. Отдаленные наблюдатели при виде этого разразились неистовыми воплями.
Кейн повернулся к Пламени, подняв лицо кверху. Движение его руки было незаметным.
Пламя мгновенно переменилось. Оно стабилизировалось, с ревом взметнулось к потолку слепящей пятидесятифутовой колонной. Рука Лоары Кейна вновь шевельнулась и, отвечая ее движению, цвет Пламени стал карминовым.
Окраска становилась все глубже, малиновый свет от полыхавшего огненного столба растекся по городу и превратил окна Мемориала в настороженные, кровавые глаза.
Мучительно текли секунды. Капитан оцепенел от растерянности, людские толпы погрузились в благоговейное молчание.
Затем последовал растерянный шепоток, усиливавшийся, росший, сливавшийся в один короткий призыв:
— Долой ласинуков!
Откуда-то сверху пурпуром сверкнул тонит, и капитан очнулся с мгновенным запозданием. Удар пришелся точно по нему, он медленно согнулся, умирая, холодное лицо рептилии застыло маской неизбывного презрения.
Рассел Тимбелл опустил пистолет и сардонически усмехнулся.
— Прекрасная цель на фоне Пламени. Слава Кейну! Изменение Пламени подхлестнет эмоции, как нам необходимо. Продолжим!
С крыши дома Кейна он пальнул по стоявшему внизу ласинуку. В то же мгновение словно ад выплеснулся наружу. Люди вырастали, как грибы, прямо из-под земли, сжимая в руках оружие. Тониты засверкали со всех сторон, прежде чем испуганные ласинуки успели прибегнуть к своим.
Когда они взялись за оружие, было уже слишком поздно. Раскаленная добела от неистовой ярости толпа сокрушила их, ломая кости. Кто-то закричал:
— Бей гадов!
Крик был подхвачен и ревущим воем вырос до небес.
Подобно многоголовому чудовищу, толпы безоружных людей волнами хлынули вперед.
Сотни людей гибли от запоздалых залпов оружия защищавшихся, но десятки тысяч рвались по трупам, закрывая собой стволы.
Ласинуки не дрогнули. Их цепи постепенно редели под смертоносным огнем тимбеллистов, а уцелевшие были сметены людским потоком, взметнувшимся над ними и обрушившимся, неся ужасную гибель.
Сектор Мемориала светился малиновым от кровавого Пламени, гудел от агонии умирающих, пронзительных криков и ярости победителей.
Позже это назвали первой битвой Великого Восстания, хотя это не было битвой, как не было и безумием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
— Почему же?
Лицо Тимбелла стремительно налилось краской. Он сердито вскочил на ноги.
— Потому что восставать — не просто нажимать кнопки. Ласинуки слабы, мои люди знают об этом, но остальные-то земляне — нет. Ящеры располагают лишь одним оружием — страхом. Мы не можем их победить, пока народ не окажется с нами, пусть даже пассивно. — Его губы скривились. — Вы просто незнакомы со всеми возникающими практическими сложностями. Десять лет я потратил на планирование, подготовку, объединение. Я располагаю армией и приличным флотом в Аппалачах. Я могу привести в движение шестеренки на всех пяти континентах одновременно. И что толку с этого? Все это бесполезно! Если бы я мог захватить Нью-Йорк, если бы смог доказать остальной Земле, что ласинуки вовсе не непобедимы…
— А если я смогу изгнать страх из человеческих сердец? — тихо спросил Кейн.
— Тогда Нью-Йорк станет моим до рассвета. Но для этого потребуется чудо.
— Возможно. Как вы думаете, вы сумеете пробраться через кордон и оповестить своих людей?
— Сумею, если понадобится. Но что вы задумали?
— Узнаете, когда это произойдет, — лучезарно улыбнулся Кейн. Как только это произойдет — выступайте.
Тимбелл отступил назад, в его руке внезапно оказался тонит. Теперь его полное лицо вряд ли можно было назвать добродушным.
— Я воспользуюсь этим шансом, Кейн. Удачи!
Капитан надменно взошел по опустевшим мраморным ступеням Мемориала. С обеих сторон его прикрывали вооруженные адьютанты.
Он на мгновением задержался перед огромной двустворчатой дверью, бросил взгляд на стройные колонны, грациозно убегавшие ввысь по обе ее стороны.
В его улыбке ощущался робкий сарказм.
— А ведь все это впечатляет, верно?
— Так точно, капитан! — последовал двухголосый ответ.
— И таинственная темнота, вдобавок, не считая желтоватого отблеска от этого ихнего Пламени. Видите? — Он указал на цветные отблески в нижних окнах, озаряющиеся мерцанием.
— Так точно, капитан!
— Сейчас здесь темно, таинственно и впечатляюще, но скоро все это будет держать в развалинах. — Он рассмеялся и резким залпом прошелся по металлическим узорам двери.
Эхо прокатилось по внутренним помещениям, гулко прозвучало в ночи, но ответа не последовало.
Стоявший слева адъютант поднес к уху телевизор, вслушался в доносившиеся слабые слова, потом отдал честь.
— Капитан, людишки скапливаются в секторе.
— Пусть их! — усмехнулся капитан. — Прикажи, чтобы оружие держали наготове и целились вдоль проспекта. И чтобы любая мартышка, попробующая перешагнуть границу, сжигалась без жалости.
Его лающая команда была повторена через телекоммуникатор, и в сотне ярдов позади них ласинукские гвардейцы, выполняя распоряжение, вскинули оружие, внимательно наблюдая за проспектом. Низкое зарождающееся ворчание было ответом — ворчание страха. Люди подались назад.
— Если дверь не откроют, — зловеще сказал капитан, — ее придется высадить.
Он вновь поднял саблю, опять раздался грохот металла по металлу.
Медленно и бесшумно двери широко разошлись, и капитан увидел суровую, облаченную в пурпур фигуру, возникшую перед ним.
— Кто смеет нарушать покой Мемориала в ночь Хранителей Огня? важно вопросил Лоара Пол Кейн.
— Весьма драматично, Кейн, — сказал капитан. — Отойди-ка в сторонку!
— Назад! — звонко и отчетливо вскричал Кейн. — Ласинуки не смеют приближаться к Мемориалу!
— Выдайте нам преступника, и мы уйдем. Станете покрывать возьмем его силой!
— Мемориал не выдает преступников. Это незыблемый закон. Можете не пытаться.
— Прочь с дороги!
— Ни с места!
Ласинук раздраженно рыкнул, но тут же понял бессмысленность своего рева.
Улицы вокруг него были пусты, только на расстоянии квартала во всех направлениях вытянулись цепочки ласинукских солдат, державших оружие наизготовку, а позади них — люди. Они сбились плотной, шумевшей толпой, их бледные лица слабо маячили в свете хромоламп.
— Что? — проскрипел капитан. — Этот подонок еще огрызается? жесткая кожа натянулась на челюстях, чешуя на черепе встопорщилась. Он повернулся к адъютанту с коммуникатором. — Распорядитесь пальнуть над их головами.
Ночь раскололи пурпурные всплески энергия. Ласинук громко расхохотался в наступившей тишине.
Он повернулся к Кейну, все так же стоящему на пороге.
— Если ты рассчитывал на помощь своих людишек, то ошибался. Следующий залп будет направлен на уровне голов. Если ты думаешь, что это блеф — проверь. — Его челюсти отрывисто щелкнули. — Прочь с дороги!
Тонит в его руке нацелился на Кейна, палец застыл на спусковом крючке.
Лоара Пол Кейн медленно отступил, не сводя глаз с оружия. Капитан двинулся за ним. Стоило ему сделать шаг, как внутренняя дверь распахнулась, проход в Зал Пламени оказался открытым.
От неожиданного притока воздуха Пламя задрожало. Отдаленные наблюдатели при виде этого разразились неистовыми воплями.
Кейн повернулся к Пламени, подняв лицо кверху. Движение его руки было незаметным.
Пламя мгновенно переменилось. Оно стабилизировалось, с ревом взметнулось к потолку слепящей пятидесятифутовой колонной. Рука Лоары Кейна вновь шевельнулась и, отвечая ее движению, цвет Пламени стал карминовым.
Окраска становилась все глубже, малиновый свет от полыхавшего огненного столба растекся по городу и превратил окна Мемориала в настороженные, кровавые глаза.
Мучительно текли секунды. Капитан оцепенел от растерянности, людские толпы погрузились в благоговейное молчание.
Затем последовал растерянный шепоток, усиливавшийся, росший, сливавшийся в один короткий призыв:
— Долой ласинуков!
Откуда-то сверху пурпуром сверкнул тонит, и капитан очнулся с мгновенным запозданием. Удар пришелся точно по нему, он медленно согнулся, умирая, холодное лицо рептилии застыло маской неизбывного презрения.
Рассел Тимбелл опустил пистолет и сардонически усмехнулся.
— Прекрасная цель на фоне Пламени. Слава Кейну! Изменение Пламени подхлестнет эмоции, как нам необходимо. Продолжим!
С крыши дома Кейна он пальнул по стоявшему внизу ласинуку. В то же мгновение словно ад выплеснулся наружу. Люди вырастали, как грибы, прямо из-под земли, сжимая в руках оружие. Тониты засверкали со всех сторон, прежде чем испуганные ласинуки успели прибегнуть к своим.
Когда они взялись за оружие, было уже слишком поздно. Раскаленная добела от неистовой ярости толпа сокрушила их, ломая кости. Кто-то закричал:
— Бей гадов!
Крик был подхвачен и ревущим воем вырос до небес.
Подобно многоголовому чудовищу, толпы безоружных людей волнами хлынули вперед.
Сотни людей гибли от запоздалых залпов оружия защищавшихся, но десятки тысяч рвались по трупам, закрывая собой стволы.
Ласинуки не дрогнули. Их цепи постепенно редели под смертоносным огнем тимбеллистов, а уцелевшие были сметены людским потоком, взметнувшимся над ними и обрушившимся, неся ужасную гибель.
Сектор Мемориала светился малиновым от кровавого Пламени, гудел от агонии умирающих, пронзительных криков и ярости победителей.
Позже это назвали первой битвой Великого Восстания, хотя это не было битвой, как не было и безумием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14