Ей нестерпимо стыдно, когда она слышит возгласы: «Ну и чадушко!», «Сама виновата!»
Наконец, вняв чьему-то негодующему голосу: «Да всыпь ты ему хорошенько!», она «всыпает» сыну положенную долю шлепков и тащит упирающегося домой.
Я просто представить себя не могу на месте этой мамаши. Ни разу никто из детей не поставил меня в столь нелепое, если не сказать, в трагическое положение. И в чём тут дело, честно говоря, не знаю. Ведь и я, вероятно, как и всякая другая мать, не была свободна от ошибок в своих отношениях с детьми. Но почему-то ни одному из них не приходило в голову развалиться на полу, бить ногами, собирать вокруг толпу.
Когда я шла на рынок или в магазины, я иногда брала с собой кого-нибудь из детей. И тот, кого я выбирала, был очень горд этим. Малыш шёл рядом со мной, крепко держась за мою руку. Стараясь не отставать, перебирал ножонками и благодарно заглядывал мне в лицо.
Если же в магазине и нравилась какая-нибудь игрушка и купить её было пределом желаний: «Ой, мама! Какая хорошенькая обезьянка… Вот бы купить! А вон шарик…», достаточно было моих слов: «Нет, мы не можем купить… Ты же знаешь, что денег у нас только на еду…», как вопрос об обезьянке отпадал. Иной раз у меня и были деньги на покупку игрушки, но я считала, что нельзя покупать игрушку только потому, что она мимоходом попалась на глаза ребёнку. Соблазнов вокруг слишком много, и нельзя потворствовать всем прихотям ребёнка.
Мне всё-таки кажется, что твёрдое «нет!», сказанное матерью и выдержанное ею до конца, и есть тот «секрет», которым стоит овладеть, если мать не хочет, чтобы её ребёнок был капризным. Порой очень трудно бывает выдержать это «нет!», когда на тебя смотрят умоляющие глаза ребёнка, хочется купить и «обезьянку», и «шарик», но благоразумие берет верх, уж раз сказала «нет», значит, держись.
Иной раз скажешь это «нет» не подумав, в пылу раздражения и тогда бывает особенно тяжело. Однажды Валя попросил у меня разрешения поехать на футбольный матч. Я резко сказала: «Нет!» И когда Валя понуро поплёлся из комнаты, у меня вдруг защемило сердце. Отчего я сказала «нет»? Почему бы мальчишке и не съездить на этот футбол? Тем более, что он так увлекается им. Я готова была уже бежать вслед за Валей и разрешить ему поездку. Но это значило признать свою неправоту. Конечно, Валя был бы рад и благодарен мне, но не поколе бало бы ли это мой авторитет в его глазах? Что стоит слово матери, если она через минуту изменяет ему?
Я осталась на месте, зато весь день терзалась, глядя, как Валя, точно неприкаянный, бродил по комнатам.
Да, высокая, но и трудная же это должность родителя! Если в школе учитель имеет возможность заранее подготовиться к уроку и провести его хорошо, то у нас этой возможности нет, хотя и приходится порою решать сложнейшие проблемы. Наш «урок» длится круглые сутки. Детские глаза неотступно следят за каждым нашим шагом, а уши ловят каждое сказанное нами слово. Трудно быть постоянно на высоте, но это необходимо даже в мелочах. Если дети бывают ещё снисходительны к недостаткам посторонних, то к слабостям своих близких они бывают нетерпимы. В связи с этим мне вспоминается такой, казалось бы, пустяковый случай.
Однажды я вернулась с рынка домой и, раздосадованная какой-то неудачей, несколько раз повторила:
– Ах, чёрт возьми!
Лида не вытерпела и сказала:
– Мама! Перестань, пожалуйста! Ужасно неприятно слышать, когда ты говоришь так…
Я смущённо засмеялась, мысленно воскликнув по инерции: «Чёрт возьми! Наши роли, кажется, переменились?!» А давно ли я плакала от того, что Лида принесла с улицы слово «черт»?
Мы воспитываем детей, а дети в свою очередь воспитывают нас. В этом нет ничего удивительного: Ведь, закладывая в души детей семена добра, мы и сами становимся лучше, стараемся быть лучше.
«Никакого разнобоя в подходе к ребёнку!» – требует педагогика. Мы с Иваном Николаевичем строго придерживаемся этого правила. Слово отца не только закон для детей, но и для меня. Пусть мы порой и не согласны друг с другом, но улаживаем разногласия наедине. Только при этом условии можно ждать дисциплины в семье.
Однажды Иван Николаевич не разрешил Юре поехать на рыбалку с ночёвкой. Юрка прибежал ко мне в надежде, что я окажусь мягче. Но я сказала:
– Папа сказал «нельзя», значит действительно нельзя. Какой может быть разговор?!
Хотя в душе я далеко не была уверена, правильно ли поступил Иван Николаевич.
* * *
Редко можно встретить человека, который не любил бы детей или при виде их оставался равнодушным. Как оживляется зрительный зал, когда на экране кино появляются малыши! И ничего особенного не делает этот малыш, он просто возится в песочке возле мамы, пока та разговаривает с другой мамашей, но сосредоточенность, с которой, пыхтя, пытается поддеть лопаткой песок, заставляет нас и радоваться за него, и улыбаться.
А как приятно бывает видеть молодых родителей с ребёнком на руках! Однажды, помню, я ехала в трамвае, и напротив меня сидела такая пара. Папаше было не больше двадцати-двадцати двух лет. На лице его была такая счастливая улыбка, что, глядя на него, пассажиры и сами невольно улыбались. Держал он ребёнка неумело, но бережно, точно боялся уронить его и разбить. Вдруг отцу показалось, что на ребёнка дует из дверей вагона, и он пересел на другое место.
– Аж меня прохватило… – сказал он, зябко передёргивая плечами. Между тем в вагоне было жарко, все обливались потом. Но никто не возразил ему, понимая, что отцу холодно не самому, а за ребёнка, маленького, слабенького ещё.
Мамаше было лет восемнадцать, не больше. Была она хрупкая, бледная, с веснушками на носу. При маленьком курносом личике у неё были неожиданно большие руки женщины, привыкшей к тяжёлому физическому труду. Кто она? Уборщица? Доярка? Она сидела, задумавшись, уйдя во что-то своё. Может быть, она ещё не совсем оправилась после родов и поглощена была тем непонятным, что происходило в ней?
– Не из больницы едете? Не из роддома? – спросила женщина в платочке.
Розовое, покрытое здоровым загаром лицо папаши расплылось в улыбке, ему просто трудно было сдержать её.
– Нет, третья неделя пошла, как выписались…
– Небось страшно было, как ребёночка-то домой взяли? – вздохнув, сказала женщина. – С первеньким всегда страшно: не так поел, не так заплакал, не так пелёнку попачкал. Все кажется, что заболел, боишься, как бы не умер…
Лицо парня стало тревожным, и он сказал озабоченно:
– Как взяли домой, спал целые дни, а сейчас и кричит, и кричит… Не то животом мается, не то ещё что…
– А кормите-то по часам? – строго спросила женщина.
– Какое там! Разве утерпишь? Закричит – мать и даёт грудь.
– Эх, молодо-зелено! – сказала женщина, с сожалением качнув головой. – Да разве он только от голода кричит?! Может, он так чего беспокоится, а вы ему грудь суете!
Отец с виноватым видом прижал к себе ребёнка, а лицо матери покрылось слабым румянцем.
Трамвай остановился. Женщина глянула в окно и, подхватив сумку с провизией, заторопилась к выходу.
– Ну, растите его большим да хорошим! – крикнула она с подножки.
Глядя на эту молодую пару, я подумала, сколько им волнений предстоит с малышом, сколько тревог, забот, бессонных ночей, сколько радостных надежд будет связано с ним. И оправдаются ли они, эти надежды?
Когда родится ребёнок, появляются новые заботы, новые хлопоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Наконец, вняв чьему-то негодующему голосу: «Да всыпь ты ему хорошенько!», она «всыпает» сыну положенную долю шлепков и тащит упирающегося домой.
Я просто представить себя не могу на месте этой мамаши. Ни разу никто из детей не поставил меня в столь нелепое, если не сказать, в трагическое положение. И в чём тут дело, честно говоря, не знаю. Ведь и я, вероятно, как и всякая другая мать, не была свободна от ошибок в своих отношениях с детьми. Но почему-то ни одному из них не приходило в голову развалиться на полу, бить ногами, собирать вокруг толпу.
Когда я шла на рынок или в магазины, я иногда брала с собой кого-нибудь из детей. И тот, кого я выбирала, был очень горд этим. Малыш шёл рядом со мной, крепко держась за мою руку. Стараясь не отставать, перебирал ножонками и благодарно заглядывал мне в лицо.
Если же в магазине и нравилась какая-нибудь игрушка и купить её было пределом желаний: «Ой, мама! Какая хорошенькая обезьянка… Вот бы купить! А вон шарик…», достаточно было моих слов: «Нет, мы не можем купить… Ты же знаешь, что денег у нас только на еду…», как вопрос об обезьянке отпадал. Иной раз у меня и были деньги на покупку игрушки, но я считала, что нельзя покупать игрушку только потому, что она мимоходом попалась на глаза ребёнку. Соблазнов вокруг слишком много, и нельзя потворствовать всем прихотям ребёнка.
Мне всё-таки кажется, что твёрдое «нет!», сказанное матерью и выдержанное ею до конца, и есть тот «секрет», которым стоит овладеть, если мать не хочет, чтобы её ребёнок был капризным. Порой очень трудно бывает выдержать это «нет!», когда на тебя смотрят умоляющие глаза ребёнка, хочется купить и «обезьянку», и «шарик», но благоразумие берет верх, уж раз сказала «нет», значит, держись.
Иной раз скажешь это «нет» не подумав, в пылу раздражения и тогда бывает особенно тяжело. Однажды Валя попросил у меня разрешения поехать на футбольный матч. Я резко сказала: «Нет!» И когда Валя понуро поплёлся из комнаты, у меня вдруг защемило сердце. Отчего я сказала «нет»? Почему бы мальчишке и не съездить на этот футбол? Тем более, что он так увлекается им. Я готова была уже бежать вслед за Валей и разрешить ему поездку. Но это значило признать свою неправоту. Конечно, Валя был бы рад и благодарен мне, но не поколе бало бы ли это мой авторитет в его глазах? Что стоит слово матери, если она через минуту изменяет ему?
Я осталась на месте, зато весь день терзалась, глядя, как Валя, точно неприкаянный, бродил по комнатам.
Да, высокая, но и трудная же это должность родителя! Если в школе учитель имеет возможность заранее подготовиться к уроку и провести его хорошо, то у нас этой возможности нет, хотя и приходится порою решать сложнейшие проблемы. Наш «урок» длится круглые сутки. Детские глаза неотступно следят за каждым нашим шагом, а уши ловят каждое сказанное нами слово. Трудно быть постоянно на высоте, но это необходимо даже в мелочах. Если дети бывают ещё снисходительны к недостаткам посторонних, то к слабостям своих близких они бывают нетерпимы. В связи с этим мне вспоминается такой, казалось бы, пустяковый случай.
Однажды я вернулась с рынка домой и, раздосадованная какой-то неудачей, несколько раз повторила:
– Ах, чёрт возьми!
Лида не вытерпела и сказала:
– Мама! Перестань, пожалуйста! Ужасно неприятно слышать, когда ты говоришь так…
Я смущённо засмеялась, мысленно воскликнув по инерции: «Чёрт возьми! Наши роли, кажется, переменились?!» А давно ли я плакала от того, что Лида принесла с улицы слово «черт»?
Мы воспитываем детей, а дети в свою очередь воспитывают нас. В этом нет ничего удивительного: Ведь, закладывая в души детей семена добра, мы и сами становимся лучше, стараемся быть лучше.
«Никакого разнобоя в подходе к ребёнку!» – требует педагогика. Мы с Иваном Николаевичем строго придерживаемся этого правила. Слово отца не только закон для детей, но и для меня. Пусть мы порой и не согласны друг с другом, но улаживаем разногласия наедине. Только при этом условии можно ждать дисциплины в семье.
Однажды Иван Николаевич не разрешил Юре поехать на рыбалку с ночёвкой. Юрка прибежал ко мне в надежде, что я окажусь мягче. Но я сказала:
– Папа сказал «нельзя», значит действительно нельзя. Какой может быть разговор?!
Хотя в душе я далеко не была уверена, правильно ли поступил Иван Николаевич.
* * *
Редко можно встретить человека, который не любил бы детей или при виде их оставался равнодушным. Как оживляется зрительный зал, когда на экране кино появляются малыши! И ничего особенного не делает этот малыш, он просто возится в песочке возле мамы, пока та разговаривает с другой мамашей, но сосредоточенность, с которой, пыхтя, пытается поддеть лопаткой песок, заставляет нас и радоваться за него, и улыбаться.
А как приятно бывает видеть молодых родителей с ребёнком на руках! Однажды, помню, я ехала в трамвае, и напротив меня сидела такая пара. Папаше было не больше двадцати-двадцати двух лет. На лице его была такая счастливая улыбка, что, глядя на него, пассажиры и сами невольно улыбались. Держал он ребёнка неумело, но бережно, точно боялся уронить его и разбить. Вдруг отцу показалось, что на ребёнка дует из дверей вагона, и он пересел на другое место.
– Аж меня прохватило… – сказал он, зябко передёргивая плечами. Между тем в вагоне было жарко, все обливались потом. Но никто не возразил ему, понимая, что отцу холодно не самому, а за ребёнка, маленького, слабенького ещё.
Мамаше было лет восемнадцать, не больше. Была она хрупкая, бледная, с веснушками на носу. При маленьком курносом личике у неё были неожиданно большие руки женщины, привыкшей к тяжёлому физическому труду. Кто она? Уборщица? Доярка? Она сидела, задумавшись, уйдя во что-то своё. Может быть, она ещё не совсем оправилась после родов и поглощена была тем непонятным, что происходило в ней?
– Не из больницы едете? Не из роддома? – спросила женщина в платочке.
Розовое, покрытое здоровым загаром лицо папаши расплылось в улыбке, ему просто трудно было сдержать её.
– Нет, третья неделя пошла, как выписались…
– Небось страшно было, как ребёночка-то домой взяли? – вздохнув, сказала женщина. – С первеньким всегда страшно: не так поел, не так заплакал, не так пелёнку попачкал. Все кажется, что заболел, боишься, как бы не умер…
Лицо парня стало тревожным, и он сказал озабоченно:
– Как взяли домой, спал целые дни, а сейчас и кричит, и кричит… Не то животом мается, не то ещё что…
– А кормите-то по часам? – строго спросила женщина.
– Какое там! Разве утерпишь? Закричит – мать и даёт грудь.
– Эх, молодо-зелено! – сказала женщина, с сожалением качнув головой. – Да разве он только от голода кричит?! Может, он так чего беспокоится, а вы ему грудь суете!
Отец с виноватым видом прижал к себе ребёнка, а лицо матери покрылось слабым румянцем.
Трамвай остановился. Женщина глянула в окно и, подхватив сумку с провизией, заторопилась к выходу.
– Ну, растите его большим да хорошим! – крикнула она с подножки.
Глядя на эту молодую пару, я подумала, сколько им волнений предстоит с малышом, сколько тревог, забот, бессонных ночей, сколько радостных надежд будет связано с ним. И оправдаются ли они, эти надежды?
Когда родится ребёнок, появляются новые заботы, новые хлопоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61