это на пол грешно. Справиться в календаре Суворина.
Надо полагать, что я долго сидел, даже слишком; то есть даже прилег на длинном камне в виде мраморного гроба. И как это так случилось, что вдруг начал слышать разные вещи? Не обратил сначала внимания и отнесся с презрением. Но, однако, разговор продолжался. Слышу - звуки глухие, как будто рты закрыты подушками; и при всем том внятные и очень близкие. Очнулся, присел и стал внимательно вслушиваться.
- Ваше превосходительство, это просто никак невозможно-с. Вы объявили в червях, я вистую, и вдруг у вас семь в бубнах. Надо было условиться заранее насчет бубен-с.
- Что же, значит, играть наизусть? Где же привлекательность?
- Нельзя, ваше превосходительство, без гарантии никак нельзя. Надо непременно с болваном, и чтоб была одна темная сдача.
- Ну, болвана здесь не достанешь.
Какие заносчивые, однако, слова! И странно и неожиданно. Один такой веский и солидный голос, другой как бы мягко услащенный; не поверил бы, если б не слышал сам. На литии я, кажется, не был. И, однако, как же это здесь в преферанс, и какой такой генерал? Что раздавалось из-под могил, в том не было и сомнения. Я нагнулся и прочел надпись на памятнике:
"Здесь покоится тело генерал-майора Первоедова... таких-то и таких орденов кавалера". Гм. "Скончался в августе сего года... пятидесяти семи... Покойся, милый прах, до радостного утра!"
Гм, черт, в самом деле генерал! На другой могилке, откуда шел льстивый голос, еще не было памятника; была только плитка; должно быть, из новичков. По голосу надворный советник.
- Ох-хо-хо-хо! - послышался совсем уже новый голос, саженях в пяти от генеральского места и уже совсем из-под свежей могилки, - голос мужской и простонародный, но расслабленный на благоговейно-умиленный манер.
- Ох-хо-хо-хо!
- Ах, опять он икает! - раздался вдруг брезгливый и высокомерный голос раздраженной дамы, как бы высшего света. - Наказание мне подле этого лавочника!
- Ничего я не икал, да и пищи не принимал, а одно лишь это мое естество. И все-то вы, барыня, от ваших здешних капризов никак не можете успокоиться..
- Так зачем вы сюда легли?
- Положили меня, положили супруга и малые детки, а не сам я возлег. Смерти таинство! И не лег бы я подле вас ни за что, ни за какое злато; а лежу по собственному капиталу, судя по цене-с. Ибо это мы всегда можем, чтобы за могилку нашу по третьему разряду внести.
- Накопил; людей обсчитывал?
- Чем вас обсчитаешь-то, коли с января почитай никакой вашей уплаты к нам не было. Счетец на вас в лавке имеется.
- Ну уж это глупо; здесь, по-моему, долги разыскивать очень глупо! Ступайте наверх. Спрашивайте у племянницы; она наследница.
- Да уж где теперь спрашивать и куда пойдешь. Оба достигли предела и пред судом божиим во гресех равны.
- Во гресех! - презрительно передразнила покойница. - И не смейте совсем со мной говорить!
- Ох-хо-хо-хо!
- Однако лавочник-то барыни слушается, ваше превосходительство.
- Почему же бы ему не слушаться?
- Ну да известно, ваше превосходительство, так как здесь новый порядок.
- Какой же это новый порядок?
- Да ведь мы, так сказать, умерли, ваше превосходительство.
- Ах, да! Ну все же порядок...
Ну, одолжили, нечего сказать, утешили! Если уж здесь до того дошло, то чего же спрашивать в верхнем-то этаже? Какие, однако же, штуки! Продолжал, однако, выслушивать, хотя и с чрезмерным негодованием.
- Нет, я бы пожил! Нет... я, знаете... я бы пожил! - раздался вдруг чей-то новый голос, где-то в промежутке между генералом и раздражительной барыней.
- Слышите, ваше превосходительство, наш опять за то же. По три дня молчит-молчит, и вдруг: "Я бы пожил, нет, я бы пожил!" И с таким, знаете, аппетитом, хи-хи!
- И с легкомыслием.
- Пронимает его, ваше превосходительство, и, знаете, засыпает, совсем уже засыпает, с апреля ведь здесь, и вдруг: "Я бы пожил!"
- Скучновато, однако, - заметил его превосходительство.
- Скучновато, ваше превосходительство, разве Авдотью Игнатьевну опять пораздразнить, хи-хи?
- Нет уж, прошу уволить. Терпеть не могу этой задорной криксы.
- А я, напротив, вас обоих терпеть не могу, - брезгливо откликнулась крикса. - Оба вы самые прескучные и ничего не умеете рассказать идеального. Я про вас, ваше превосходительство, - не чваньтесь, пожалуйста, - одну историйку знаю, как вас из-под одной супружеской кровати поутру лакей щеткой вымел.
- Скверная женщина! - сквозь зубы проворчал генерал.
- Матушка, Авдотья Игнатьевна, - возопил вдруг опять лавочник, барынька ты моя, скажи ты мне, зла не помня, что ж я по мытарствам это хожу, али что иное деется?..
- Ах, он опять за то же, так я и предчувствовала, потому слышу дух от него, дух, а это он ворочается!
- Не ворочаюсь я, матушка, и нет от меня никакого такого особого духу, потому еще в полном нашем теле как есть сохранил себя, а вот вы, барынька, так уж тронулись, - потому дух действительно нестерпимый, даже и по здешнему месту. Из вежливости только молчу.
- Ах, скверный обидчик! От самого так и разит, а он на меня.
- Ох-хо-хо-хо! Хоша бы сороковинки наши скорее пристигли: слезные гласы их над собою услышу, супруги вопль и детей тихий плач!..
- Ну, вот об чем плачет: нажрутся кутьи и уедут. Ах, хоть бы кто проснулся!
- Авдотья Игнатьевна, - заговорил льстивый чиновник - Подождите капельку, новенькие заговорят.
- А молодые люди есть между ними?
- И молодые есть, Авдотья Игнатьевна. Юноши даже есть.
- Ах, как бы кстати!
- А что, не начинали еще? - осведомился его превосходительство.
- Даже и третьеводнишние еще не очнулись, ваше превосходительство, сами изволите знать, иной раз по неделе молчат. Хорошо, что их вчера, третьего дня и сегодня как-то разом вдруг навезли. А то ведь кругом сажен на десять почти все у нас прошлогодние.
- Да, интересно.
- Вот, ваше превосходительство, сегодня действительного тайного советника Тарасовича схоронили. Я по голосам узнал. Племянник его мне знаком, давеча гроб опускал.
- Гм, где же он тут?
- Да шагах в пяти от вас, ваше превосходительство, влево Почти в самых ваших ногах с .. Вот бы вам, ваше превосходительство, познакомиться.
- Гм, нет уж... мне что же первому.
- Да он сам начнет, ваше превосходительство. Он будет даже польщен, поручите мне, ваше превосходительство, и я...
- Ах, ах.., ах, что же это со мной? - закряхтел вдруг чей-то испуганный новенький голосок.
- Новенький, ваше превосходительство, новенький, слава богу, и как ведь скоро! Другой раз по неделе молчат.
- Ах, кажется, молодой человек! - взвизгнула Авдотья Игнатьевна.
- Я,.. я... я от осложнения, и так внезапно! - залепетал опять юноша. - Мне Шульц еще накануне: у вас, говорит, осложнение, а я вдруг к утру и помер. Ах! Ах!
- Ну, нечего делать, молодой человек, - милостиво и очевидно радуясь новичку заметил генерал, - надо утешиться! Милости просим в нашу, так сказать, долину Иосафатову. Люди мы добрые, узнаете и оцените. Генерал-майор Василий Васильев Первоедов, к вашим услугам.
- Ах, нет! нет, нет, это я никак! Я у Шульца; у меня, знаете, осложнение вышло, сначала грудь захватило и кашель, а потом простудился: грудь и грипп... и вот вдруг совсем неожиданно .. главное, совсем неожиданно.
- Вы говорите, сначала грудь, - мягко ввязался чиновник, как бы желая ободрить новичка.
- Да, грудь и мокрота, а потом вдруг нет мокроты и грудь, и дышать не могу.
1 2 3 4 5