Маре казалось, что вся эта суета должна была бы улечься после того, как заговор с целью убийства короля был сорван, но, вопреки ожиданиям, она только усилилась. Собранные сведения редко упоминались при дамах, но из того немногого, что ей удалось услышать, Мара поняла, что новости неутешительные.
Однажды поздно вечером во двор въехала легкая дорожная карета, покрытая бирюзовым лаком с яркой позолотой и королевским гербом на дверцах. Два ливрейных лакея стояли на запятках, карету окружали форейторы. Слуги распахнули дверцу, опустили подножку. По ней спустилась дама в зеленом бархате, отороченном мехом, в шляпке с перьями, надвинутой на лоб. Ее золотисто-каштановые волосы лишь слегка серебрились на висках.
К тому времени, как ее изящно обутая ножка коснулась брусчатки, Родерик, стуча каблуками, сбежал по лестнице во двор. Рольф спустился следом за ним, сохраняя солидность. Однако именно Рольф выступил вперед, галантно поднес руку дамы к своим губам и лишь потом заключил ее в объятия.
— Анжелина, — воскликнул он, — несчастье мое! О, женский род, состоящий из любопытства и назойливости! Кто остался на царстве?
— Целая армия — от гофмейстера до министров, и все до единого больше подходят для этой должности, чем я, — невозмутимо ответила она. — Ты думал, я останусь на Рождество одна, когда все вы собрались в Париже? Признай, ты давно уже ждал моего приезда.
— И даже поражался твоей выдержке.
— Ужасный человек! — Она ласково улыбнулась, поправила шляпку и повернулась к сыну: — Итак, где твоя соблазнительница?
— Как вы можете, матушка? Пощадите ее чувства, — засмеялся он и так крепко обнял мать, что той пришлось снова поправлять шляпку.
— С какой стати? Если узнаю, что хоть один из вас удержался от искушения, я буду глубоко разочарована.
Мара ждала на ступеньках. Она вышла вперед, Родерик взял ее за руку и формально представил матери. Анжелина улыбнулась доброй улыбкой, согревшей ее красивые серо-зеленые глаза, и обняла девушку.
— Какой чудесный сюрприз — наконец-то познакомиться со своей крестницей и обнаружить в ней нечто из ряда вон выходящее. Ты немного похожа на своего отца. Элен с тобой, как я поняла? Давайте войдем в дом, нам всем предстоит долгий разговор.
Прибытие матери Родерика развеяло мрачную атмосферу, царившую в Доме Рутении. В парадную гостиную хлынули друзья, знакомые и просто желающие приветствовать ее в Париже. Дни мелькали незаметно в череде визитов, вечерних приемов, балов, походов в театры и в Оперу, а также за покупками к Рождеству и к Новому году. В первый же вечер Анжелина выслушала полную историю отношений между Марой и Родериком; больше она об этом не заговаривала, в обращении с Марой проявляла материнскую нежность, но не вмешивалась в ссору Родерика с отцом и не пыталась встать на чью-то сторону.
Лишь один случай нарушил плавное течение событий. Однажды вечером в театре Французской комедии Мара подняла бинокль на ложу напротив и увидела де Ланде. Он имел наглость улыбнуться и отвесить поклон. Мара никак не ответила на поклон, ее взгляд скользнул мимо него, и ему это очень не понравилось.
В сочельник они посетили всенощную — прекрасную службу, освещаемую тысячами свечей. В день Рождества Анжелина с помощью Мары и Джулианы упаковала несколько сотен корзин со съестным и отправила их в сиротские приюты и больницы. Увы, первый день нового года омрачило известие о смерти скончавшейся накануне мадам Аделаиды, сестры короля Луи Филиппа.
Весь город погрузился в траур, развлечения были отменены, окна домов и магазинов занавешены черным крепом. Магазины тканей были завалены заказами на поставку черных, лиловых, серых и лавандовых материй. Портнихи и белошвейки трудились ночами в скверно освещенных задних комнатах над созданием траурных платьев. Для мужчин Дома Рутении были заказаны черные нашивки на рукава, для дам — туалеты в серых и лиловых тонах с черной отделкой.
Лишившись городских развлечений, обитатели Дома Рутении оказались предоставленными самим себе. Мара провела один из вечеров за письмом к отцу, написание которого откладывала все последнее время. Она столько раз начинала и рвала черновики, что почти истощила свой запас почтовой бумаги. О том, что произошло, невозможно было рассказать тактично, любая попытка что-то объяснить выливалась в подыскивание оправданий для своего поведения или в перекладывание вины за случившееся на бабушку. Наконец она просто изложила на бумаге всю историю от начала до конца и запечатала письмо, не дав себе времени передумать.
Родерик увидел ее в тот самый момент, когда она отдавала письмо Сарусу для отправки, и прошел вместе с ней в гостиную. Ей было особенно неловко из-за только что написанного письма, где случившееся между ними было изложено во всех деталях. Мысли о произошедшем преследовали ее постоянно, но повседневные хлопоты несколько смягчали их остроту, зато сейчас мучительное смущение охватило ее с новой силой.
— Мир катится к разрушению, а Франция к анархии, но твоей вины в этом нет. Почему же ты хмуришься?
— Я не хмурюсь, — ответила она, улыбаясь уголками рта, но тут же снова помрачнела. — Нет, я просто думала о твоем отце. Он, похоже, не придает слишком большого значения королевским регалиям, не настаивает на соблюдении протокола. Твоя мать вообще уверяет, что в ней нет ни капли голубой крови. Поэтому я хотела бы знать: что король Рольф имеет против меня? Ему не нравится мое поведение? Моя внешность? Та роль, что мне пришлось сыграть, впутав тебя в покушение на Луи Филиппа? Все это не имеет особого значения, но все-таки мне хотелось бы понять.
Наблюдая за игрой чувств на взволнованном лице Мары, Родерик восхитился ее тихим мужеством. Ей во что бы то ни стало хотелось знать правду. Она не отличалась вспыльчивостью, но в душе у нее горело ровное, неугасимое пламя.
— Тебе незачем себя изводить. Он скорее склонен сердиться на меня, а не на тебя, его возмущают мои недостатки. Ты полагаешь, он защищает меня? Это серьезное заблуждение. Куда вероятнее предположить, что он заботится о тебе.
— Этого не может быть.
— Он любящий отец, но ему вряд ли пришло бы в голову, что я нуждаюсь в его защите.
— Но с какой стати ему охранять меня?
— Он наделен изощренным умом и природным коварством. Думаю, он подозревает меня в намерении соблазнить тебя и одновременно расстроить план государственного переворота.
Она уставилась на него в изумлении.
— Ты хочешь сказать, он думает, будто это ты велел де Ланде вовлечь бабушку Элен в азартные игры, чтобы заставить меня подчиняться его приказам? Зачем это де Ланде?
Она сообразительна, подумал Родерик, надо будет иметь это в виду. Правда, не исключено, что она не сейчас пришла к такому выводу. Ее умозаключения могли быть плодом длительных раздумий.
— Чтобы заручиться моей поддержкой в покушении на Луи Филиппа.
— Но ты же ему не помогал! Ты защитил короля.
— Значит, я надул беднягу де Ланде. Плату взял, а слова не сдержал.
Мара прижала ладонь ко лбу, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Его слова приводили ее в ужас, но весь ужас заключался в том, что они могли оказаться правдой. Ведь совсем недавно она сама его подозревала в чем-то подобном. Внезапно ее лицо прояснилось.
— Нет, этого не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Однажды поздно вечером во двор въехала легкая дорожная карета, покрытая бирюзовым лаком с яркой позолотой и королевским гербом на дверцах. Два ливрейных лакея стояли на запятках, карету окружали форейторы. Слуги распахнули дверцу, опустили подножку. По ней спустилась дама в зеленом бархате, отороченном мехом, в шляпке с перьями, надвинутой на лоб. Ее золотисто-каштановые волосы лишь слегка серебрились на висках.
К тому времени, как ее изящно обутая ножка коснулась брусчатки, Родерик, стуча каблуками, сбежал по лестнице во двор. Рольф спустился следом за ним, сохраняя солидность. Однако именно Рольф выступил вперед, галантно поднес руку дамы к своим губам и лишь потом заключил ее в объятия.
— Анжелина, — воскликнул он, — несчастье мое! О, женский род, состоящий из любопытства и назойливости! Кто остался на царстве?
— Целая армия — от гофмейстера до министров, и все до единого больше подходят для этой должности, чем я, — невозмутимо ответила она. — Ты думал, я останусь на Рождество одна, когда все вы собрались в Париже? Признай, ты давно уже ждал моего приезда.
— И даже поражался твоей выдержке.
— Ужасный человек! — Она ласково улыбнулась, поправила шляпку и повернулась к сыну: — Итак, где твоя соблазнительница?
— Как вы можете, матушка? Пощадите ее чувства, — засмеялся он и так крепко обнял мать, что той пришлось снова поправлять шляпку.
— С какой стати? Если узнаю, что хоть один из вас удержался от искушения, я буду глубоко разочарована.
Мара ждала на ступеньках. Она вышла вперед, Родерик взял ее за руку и формально представил матери. Анжелина улыбнулась доброй улыбкой, согревшей ее красивые серо-зеленые глаза, и обняла девушку.
— Какой чудесный сюрприз — наконец-то познакомиться со своей крестницей и обнаружить в ней нечто из ряда вон выходящее. Ты немного похожа на своего отца. Элен с тобой, как я поняла? Давайте войдем в дом, нам всем предстоит долгий разговор.
Прибытие матери Родерика развеяло мрачную атмосферу, царившую в Доме Рутении. В парадную гостиную хлынули друзья, знакомые и просто желающие приветствовать ее в Париже. Дни мелькали незаметно в череде визитов, вечерних приемов, балов, походов в театры и в Оперу, а также за покупками к Рождеству и к Новому году. В первый же вечер Анжелина выслушала полную историю отношений между Марой и Родериком; больше она об этом не заговаривала, в обращении с Марой проявляла материнскую нежность, но не вмешивалась в ссору Родерика с отцом и не пыталась встать на чью-то сторону.
Лишь один случай нарушил плавное течение событий. Однажды вечером в театре Французской комедии Мара подняла бинокль на ложу напротив и увидела де Ланде. Он имел наглость улыбнуться и отвесить поклон. Мара никак не ответила на поклон, ее взгляд скользнул мимо него, и ему это очень не понравилось.
В сочельник они посетили всенощную — прекрасную службу, освещаемую тысячами свечей. В день Рождества Анжелина с помощью Мары и Джулианы упаковала несколько сотен корзин со съестным и отправила их в сиротские приюты и больницы. Увы, первый день нового года омрачило известие о смерти скончавшейся накануне мадам Аделаиды, сестры короля Луи Филиппа.
Весь город погрузился в траур, развлечения были отменены, окна домов и магазинов занавешены черным крепом. Магазины тканей были завалены заказами на поставку черных, лиловых, серых и лавандовых материй. Портнихи и белошвейки трудились ночами в скверно освещенных задних комнатах над созданием траурных платьев. Для мужчин Дома Рутении были заказаны черные нашивки на рукава, для дам — туалеты в серых и лиловых тонах с черной отделкой.
Лишившись городских развлечений, обитатели Дома Рутении оказались предоставленными самим себе. Мара провела один из вечеров за письмом к отцу, написание которого откладывала все последнее время. Она столько раз начинала и рвала черновики, что почти истощила свой запас почтовой бумаги. О том, что произошло, невозможно было рассказать тактично, любая попытка что-то объяснить выливалась в подыскивание оправданий для своего поведения или в перекладывание вины за случившееся на бабушку. Наконец она просто изложила на бумаге всю историю от начала до конца и запечатала письмо, не дав себе времени передумать.
Родерик увидел ее в тот самый момент, когда она отдавала письмо Сарусу для отправки, и прошел вместе с ней в гостиную. Ей было особенно неловко из-за только что написанного письма, где случившееся между ними было изложено во всех деталях. Мысли о произошедшем преследовали ее постоянно, но повседневные хлопоты несколько смягчали их остроту, зато сейчас мучительное смущение охватило ее с новой силой.
— Мир катится к разрушению, а Франция к анархии, но твоей вины в этом нет. Почему же ты хмуришься?
— Я не хмурюсь, — ответила она, улыбаясь уголками рта, но тут же снова помрачнела. — Нет, я просто думала о твоем отце. Он, похоже, не придает слишком большого значения королевским регалиям, не настаивает на соблюдении протокола. Твоя мать вообще уверяет, что в ней нет ни капли голубой крови. Поэтому я хотела бы знать: что король Рольф имеет против меня? Ему не нравится мое поведение? Моя внешность? Та роль, что мне пришлось сыграть, впутав тебя в покушение на Луи Филиппа? Все это не имеет особого значения, но все-таки мне хотелось бы понять.
Наблюдая за игрой чувств на взволнованном лице Мары, Родерик восхитился ее тихим мужеством. Ей во что бы то ни стало хотелось знать правду. Она не отличалась вспыльчивостью, но в душе у нее горело ровное, неугасимое пламя.
— Тебе незачем себя изводить. Он скорее склонен сердиться на меня, а не на тебя, его возмущают мои недостатки. Ты полагаешь, он защищает меня? Это серьезное заблуждение. Куда вероятнее предположить, что он заботится о тебе.
— Этого не может быть.
— Он любящий отец, но ему вряд ли пришло бы в голову, что я нуждаюсь в его защите.
— Но с какой стати ему охранять меня?
— Он наделен изощренным умом и природным коварством. Думаю, он подозревает меня в намерении соблазнить тебя и одновременно расстроить план государственного переворота.
Она уставилась на него в изумлении.
— Ты хочешь сказать, он думает, будто это ты велел де Ланде вовлечь бабушку Элен в азартные игры, чтобы заставить меня подчиняться его приказам? Зачем это де Ланде?
Она сообразительна, подумал Родерик, надо будет иметь это в виду. Правда, не исключено, что она не сейчас пришла к такому выводу. Ее умозаключения могли быть плодом длительных раздумий.
— Чтобы заручиться моей поддержкой в покушении на Луи Филиппа.
— Но ты же ему не помогал! Ты защитил короля.
— Значит, я надул беднягу де Ланде. Плату взял, а слова не сдержал.
Мара прижала ладонь ко лбу, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Его слова приводили ее в ужас, но весь ужас заключался в том, что они могли оказаться правдой. Ведь совсем недавно она сама его подозревала в чем-то подобном. Внезапно ее лицо прояснилось.
— Нет, этого не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97