Василий Сталин стал военным, в молодые годы он получил звание генерала и занимал высокие посты в командовании Военно-Воздушными Силами, «Все более усиливающийся алкоголизм сделал его неспособным к выполнению какой-либо задачи. Он умер 19 марта 1962 года, не приходя в сознание после попойки, устроенной вместе с его грузинскими собутыльниками. Ему был всего 41 год» — так писала после его смерти сестра Светлана.
К своей дочери Светлане Сталин относился с восторженной любовью. Впоследствии восторги прошли, но любовь осталась. Видимо, она была единственным человеком, к которому Сталин питал теплые человеческие чувства. Он мог в ее присутствии даже расчувствоваться, показать себя человеком, который нуждался в любви и нежности. Таким он предстает в письмах, посланных ей. «Моя дорогая Сетанка, я получил твое письмо от 25 октября. Спасибо, что ты не забыла своего папку. У меня все в порядке, я чувствую себя хорошо, но скучаю без тебя. Получила ли ты персики и гранаты? Я пошлю тебе еще, если ты мне прикажешь. Попроси Васю, чтобы он мне тоже написал. До свидания. Крепко тебя целую. Твой папка».
Сталин, однако, вообще не терпел, чтобы сияние власти, исходящее от него, каким-то образом затрагивало тех, кто стоял рядом с ним, его родственников или членов семьи. От таких людей он постепенно освобождался. Существует версия о том, как он расправился с братом своей первой жены А. С. Сванидзе. Этому человеку, сидевшему в тюрьме, сообщили, что если он попросит прощения у Сталина, то его отпустят на свободу. Однако он не согласился. Когда об этом доложили Сталину, то он отреагировал следующим образом: «Какой гордый! Решил умереть, но не просить прощения».
Со временем Сталин становился все более одиноким. К числу его развлечений относились кинопросмотры. Он смотрел новые советские или купленные за границей фильмы. Больше всего ему нравились идеализированные фильмы о колхозной жизни в стиле оперетт, сентиментальные вещи. Но он также смог оценить и «Ивана Грозного» Эйзенштейна. Во всяком случае, первую серию этой картины, в которой в идеализированном виде предстает образ самодержца (во второй серии Эйзенштейн отошел от этой версии, за что в 1946 году фильм был подвергнут публичной критике). Сталин любил читать. Однако сведения о его вкусе весьма противоречивы. Временами он очень грубо шутил со своими секретарями и непосредственными сотрудниками. Рой Медведев рассказывает, что над гостями, приглашаемыми на его дачу, часто шутили таким образом: пока гость произносил обязательный тост, кто-то подкладывал ему на стул торт или, например, помидор.
Пуританизм Сталина был чрезвычайно противоречивым. Кроме грузинского красного вина и своей трубки, у него не было никаких пристрастий. Его домашнее хозяйство в этом смысле не обходилось слишком дорого государству, хотя, с другой стороны, известно, что у него имелось множество дач в различных районах страны. Были среди них и такие, где он за свою жизнь побывал только один раз, но содержание персонала, обслуживающего эти дачи, никак не противоречило его пуританской морали. Вообще такое понятие, как экономия рабочей силы, было ему чуждо.
Один из самых значительных западных биографов Сталина Роберт Такер, а также некоторые другие авторы считают, что диктатор был личностью с параноидальными тенденциями. Кстати, его ближайшие соратники, например Берия или Каганович, Вышинский или Молотов, безусловно, тоже имели психические отклонения. Однако параноическая психопатия Сталина не считается болезнью. Свои основные решения Сталин никогда не принимал в состоянии невменяемости. Он всегда изучал другие точки зрения, очень часто запрашивал мнение того или иного специалиста. В последние годы его жизни мания преследования значительно усугубилась. Возможно (об этом пишет один из врачей — жертв «процесса над врачами-убийцами»), что Сталин в последние годы жизни перенес несколько мелких инсультов. С. Аллилуева упоминает, что даже ей в конце своей жизни Сталин приписывал антисоветские взгляды. Мы должны заметить, что, несмотря на его психопатию, вряд ли нашелся бы такой суд, который освободил бы Сталина от непосредственной ответственности за смерть множества невинных людей.
Все это только подкрепляет вывод о том, что личность Сталина, его характер определяются социальными, политическими, индивидуальными и групповыми интересами и сформировались в ходе исторического развития. Но Сталин далеко переступил рамки репрессивных мер, которые были необходимы для сохранения его личной диктатуры. Здесь на первый план выступают черты его личности, независимые от исторической обстановки, проявляется чрезвычайно мстительный характер этого человека. Отличительной чертой характера Сталина было то, что он никогда не забывал и никогда не прощал ни конфликтов, имевших место еще в дореволюционный период, во время дискуссий в партии, ни критики, нападок в адрес своей персоны. Особенно он не терпел людей самостоятельных, которые не нуждались в его указаниях. Таких было особенно много в его окружении, поскольку до середины 30-х годов старые большевики составляли руководящее ядро партии.
Его легендарная капризность, в результате которой в одну минуту он кого-то отправлял в тюрьму, а в другую — освобождал, скажем, из сибирских лагерей, в большинстве случаев не являлась капризностью беспричинной. Здесь тоже играли роль вполне ясные политические мотивы. У Сталина было особое чутье в отношении того, как держать в своих руках окружение, и то, что представлялось нередко капризом, очень часто было просто политической игрой.
Одним из любимых произведений Сталина были «Дни Турбиных» М. А. Булгакова. Этот спектакль он смотрел много раз. Однако Сталин не любил Булгакова. «Дни Турбиных» он защитил от критиков, потому что, по мнению Сталина, эта пьеса демонстрировала непобедимую силу большевизма. Но в 1929 году он осудил пьесу «Бег», поскольку она, как считал Сталин, была проявлением попытки вызвать жалость, если не симпатию к некоторым слоям антисоветской эмиграции. Булгаков, преследуемый официальными властями, искал у него защиты. На письмо Булгакова Сталин ответил телефонным звонком. Он обещал, что Булгаков будет по письму «благоприятный ответ иметь», и задал вопрос: «А может быть, правда, пустить вас за границу? Что, мы вам очень надоели?» Следующий вопрос был: «Вы где хотите работать?» Положение, в котором оказался Булгаков, было связано с явлением, которое представлял Сталин и сталинщина.
Авторы мемуаров утверждают, что диктатор имел авторитет и среди других крупнейших деятелей культуры и искусства. Конечно, сейчас уже трудно определить, насколько это было действительно признание, а насколько оно диктовалось страхом перед его властью. Вероятно, можно принять последнее предположение. В конце жизни Сталин в своих оценках того или иного произведения чаще всего отдавал предпочтение актуальным, политическим аспектам. Рассказывают, что на закрытом просмотре пьесы «Дни Турбиных» произошел следующий случай. Сталин сам захотел сказать последнее слово относительно спектакля.
«Итак, Сталин приехал на закрытый спектакль во МХАТ; в ложе рядом с ним сидели Станиславский, Немирович-Данченко, начальник ПУРККА Бубнов; наркома Луначарского, Крупскую, Ульянову не пригласили, Мехлис вызвал завагитпропом Стецкого, заворготделом Кагановича и Николая Ежова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87