генерал, сидящий в пижаме и читающий послание Бёдвуда, другие в молчании стоят вокруг него, ординарцы ожидают у дверей. Тут надо было либо кончать кампанию, либо начинать новую. Как раз ради этих нескольких моментов боевые действия останавливаются, как кадр кинофильма, который остановили на экране, чтобы сконцентрироваться на этой единственной группе. Чтобы выиграть время, Гамильтон задает вопрос или два офицерам, которые прибыли с берега, но тем нечего добавить. Адмирал Тэрсби, отвечающий за морскую часть десанта АНЗАК, говорит, что, по его мнению, чтобы вновь посадить солдат на корабли, понадобится несколько дней. Брайтуайту сказать нечего.
У Гамильтона не было выхода: он один должен принять решение, и его надо было принять немедленно. Всем имевшимся в наличии судам было приказано готовиться к эвакуации. И все-таки чего-то не хватало в этом невыносимом предложении — какого-то одного определенного фактора, который бы позволил его разуму смириться.
Обернувшись к Тэрсби, Гамильтон произнес: «Ну и как, адмирал, а что вы думаете?»
Тэрсби ответил: «Что я думаю? Я лично считаю, что, если им дать все, что требуется, они удержатся».
И именно в этот момент Кейс вручил радиограмму от капитана второго ранга Стокера, капитана подводной лодки «АЕ-2», в которой говорилось, что она прошла через Нэрроуз и проникла в Мраморное море. Кейс громко прочел телеграмму и, повернувшись к Гамильтону, добавил: «Передайте им это. Это хорошее предзнаменование — австралийская субмарина совершила замечательный подвиг в истории подводного флота и собирается торпедировать все корабли, которые доставляют подкрепления в Галлиполи».
При этих словах Гамильтон сел и при общем молчании написал Бёдвуду:
«Ваши новости действительно серьезные. Но ничего не остается, кроме как окапываться и держаться. На вывоз всех потребуется, как минимум, два дня, как утверждает адмирал Тэрсби. В то же время австралийская субмарина прошла через Нэрроуз и торпедировала канонерку у Чунука. Несмотря на тяжелые потери, Хантер-Вестон завтра будет продвигаться вперед, и это снимет часть давления на вашем фронте. Обратитесь лично к своим войскам и генерала Годли с просьбой приложить все усилия, чтобы удержаться.
Ян Гамильтон.
P.S. Вы прошли через трудные испытания, сейчас вам надо только окапываться, окапываться и окапываться, пока не обеспечите свою безопасность.
Ян Г.».
Через мгновение с этим посланием действие вновь двинулось вперед. На борту «Куин Элизабет», на берегу залива АНЗАК, среди солдат на линии фронта, каждый вдруг ощутил огромное облегчение, каждый вновь и вновь отыскивал в себе мужество. Сейчас, когда им необходимо было сражаться, опасности стали казаться в два раза меньше, чем раньше.
Приписка к письму содержала нужную черточку для поднятия духа, потому что, когда это было зачитано солдатам на берегу, они буквально сразу начали окапываться. Это уже было определенное, конкретное дело, надо окапываться ради собственной безопасности. Офицеры и рядовые в равной мере на берегу и на холмах стали долбить землю, и, пока проходили часы и никакой турецкой контратаки не происходило, все обращенные к морю склоны на хребте Сари-Баир стали походить на обширные горные выработки старателей. Очень скоро австралийских солдат прозвали диггерами (копателями), и с тех пор это имя навсегда осталось за ними.
Но в действительности в районе залива АНЗАК не было никаких возможностей для серьезной турецкой контратаки ни ночью, ни даже на следующий день. Имея 2000 человек убитыми, даже Мустафа Кемаль не мог предпринять ничего серьезнее, чем серию крупных набегов, которые, однако, не обладали мощью, способной сбросить Бёдвуда в море. Везде по фронту, как на мысе Хеллес, так и в АНЗАК, первая фаза завершилась. Момент внезапности исчез. Гамильтон продемонстрировал свой план, а Лиман среагировал на него. Сейчас обе стороны занялись сосредоточением войск на двух основных полях сражений, при этом турки все еще были уверены, что смогут сбросить союзников в море, а союзники все еще верили, что смогут прорваться через Нэрроуз. В этот момент никто не мог убедить ни генералов, ни их солдат, что они не правы. Пока живы были их надежды, они были преданы идее массового кровопролития.
С этого момента и далее элемент неожиданности постепенно испарился из битвы, шансы стали поддаваться расчету, атаки и контратаки стали предсказуемы, и только истощение могло положить конец всему делу.
Глава 8
Ужасные «если» накапливаются.
Уинстон Черчилль
Новость о высадке десанта в Галлиполи была передана в печать для опубликования лишь через два дня после события, и в Англии она не вызвала большого возбуждения. «Тайме» 27 апреля в передовой статье изложила дело очень четко: «К новости о том, что ожесточенные бои во Фландрии, начавшиеся в четверг 22 апреля, продолжаются с неутихающей яростью, добавилась другая: о том, что союзные войска высадились в Галлиполи. Но свежий интерес к этому предприятию не должен отвлекать нас от того, что есть и будет решающим театром военных действий. В своих мыслях мы прежде всего должны быть там, на изогнутой, но неразорванной линии фронта на Западе».
Началась новая и ужасная фаза войны в Европе. В том самом сражении, которое описывала «Тайме», немцы впервые использовали отравляющий газ. За этим скоро последовала новость о прорыве русского фронта в Галиции и неудаче британского наступления в Обер-Ридж во Франции. Битва за Обер-Ридж была типичной для боев, которые происходили на Западном фронте в течение последующих трех лет: сэр Джон Френч атаковал германские оборонительные укрепления на участке длиной две мили, и атака длилась до наступления ночи, при этом потери составили 11 000 человек. Не было завоевано ни одного метра чужой земли.
Причиной этой катастрофы считалась нехватка артиллерийских снарядов. «Британские солдаты, — писала „Тайме“, — напрасно умирали в воскресенье на Обер-Ридж, потому что недоставало снарядов. Правительство, однозначно не сумевшее организовать наш национальный потенциал, должно нести свою долю серьезной ответственности».
Но в эти недели на общественное мнение Англии наиболее глубокое впечатление произвела гибель «Лузитании». Корабль был потоплен 7 мая подводной лодкой «U-20» у ирландского побережья, и при этом более половины из 2000 пассажиров погибло. Теперь было очевидно, что враг был готов опуститься до любого варварства, а древняя идея, что мирное население не должно страдать в войне, умерла навсегда. С этого момента ненависть к Германии возросла в Англии до степени, какой она вряд ли достигала во Вторую мировую войну, кроме, возможно, периода разгара бомбардировок летающими снарядами в 1944 году. Месть, стремление убить немцев стали главной идеей, и вместе с этим росло ощущение в обществе, что правительство Асквита действует некомпетентно, что война вместо того, чтобы быть короткой и победоносной, может оказаться долгой и проигранной. Если были нужны снаряды, чтобы выбить врага из окопов во Франции, то почему их не хватает? Почему нельзя снять угрозу от подводных лодок? Почему до сих пор над Лондоном летают цеппелины? В сравнении с этими проблемами новое военное предприятие против турок в Галлиполи казалось весьма незначительным и очень далеким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
У Гамильтона не было выхода: он один должен принять решение, и его надо было принять немедленно. Всем имевшимся в наличии судам было приказано готовиться к эвакуации. И все-таки чего-то не хватало в этом невыносимом предложении — какого-то одного определенного фактора, который бы позволил его разуму смириться.
Обернувшись к Тэрсби, Гамильтон произнес: «Ну и как, адмирал, а что вы думаете?»
Тэрсби ответил: «Что я думаю? Я лично считаю, что, если им дать все, что требуется, они удержатся».
И именно в этот момент Кейс вручил радиограмму от капитана второго ранга Стокера, капитана подводной лодки «АЕ-2», в которой говорилось, что она прошла через Нэрроуз и проникла в Мраморное море. Кейс громко прочел телеграмму и, повернувшись к Гамильтону, добавил: «Передайте им это. Это хорошее предзнаменование — австралийская субмарина совершила замечательный подвиг в истории подводного флота и собирается торпедировать все корабли, которые доставляют подкрепления в Галлиполи».
При этих словах Гамильтон сел и при общем молчании написал Бёдвуду:
«Ваши новости действительно серьезные. Но ничего не остается, кроме как окапываться и держаться. На вывоз всех потребуется, как минимум, два дня, как утверждает адмирал Тэрсби. В то же время австралийская субмарина прошла через Нэрроуз и торпедировала канонерку у Чунука. Несмотря на тяжелые потери, Хантер-Вестон завтра будет продвигаться вперед, и это снимет часть давления на вашем фронте. Обратитесь лично к своим войскам и генерала Годли с просьбой приложить все усилия, чтобы удержаться.
Ян Гамильтон.
P.S. Вы прошли через трудные испытания, сейчас вам надо только окапываться, окапываться и окапываться, пока не обеспечите свою безопасность.
Ян Г.».
Через мгновение с этим посланием действие вновь двинулось вперед. На борту «Куин Элизабет», на берегу залива АНЗАК, среди солдат на линии фронта, каждый вдруг ощутил огромное облегчение, каждый вновь и вновь отыскивал в себе мужество. Сейчас, когда им необходимо было сражаться, опасности стали казаться в два раза меньше, чем раньше.
Приписка к письму содержала нужную черточку для поднятия духа, потому что, когда это было зачитано солдатам на берегу, они буквально сразу начали окапываться. Это уже было определенное, конкретное дело, надо окапываться ради собственной безопасности. Офицеры и рядовые в равной мере на берегу и на холмах стали долбить землю, и, пока проходили часы и никакой турецкой контратаки не происходило, все обращенные к морю склоны на хребте Сари-Баир стали походить на обширные горные выработки старателей. Очень скоро австралийских солдат прозвали диггерами (копателями), и с тех пор это имя навсегда осталось за ними.
Но в действительности в районе залива АНЗАК не было никаких возможностей для серьезной турецкой контратаки ни ночью, ни даже на следующий день. Имея 2000 человек убитыми, даже Мустафа Кемаль не мог предпринять ничего серьезнее, чем серию крупных набегов, которые, однако, не обладали мощью, способной сбросить Бёдвуда в море. Везде по фронту, как на мысе Хеллес, так и в АНЗАК, первая фаза завершилась. Момент внезапности исчез. Гамильтон продемонстрировал свой план, а Лиман среагировал на него. Сейчас обе стороны занялись сосредоточением войск на двух основных полях сражений, при этом турки все еще были уверены, что смогут сбросить союзников в море, а союзники все еще верили, что смогут прорваться через Нэрроуз. В этот момент никто не мог убедить ни генералов, ни их солдат, что они не правы. Пока живы были их надежды, они были преданы идее массового кровопролития.
С этого момента и далее элемент неожиданности постепенно испарился из битвы, шансы стали поддаваться расчету, атаки и контратаки стали предсказуемы, и только истощение могло положить конец всему делу.
Глава 8
Ужасные «если» накапливаются.
Уинстон Черчилль
Новость о высадке десанта в Галлиполи была передана в печать для опубликования лишь через два дня после события, и в Англии она не вызвала большого возбуждения. «Тайме» 27 апреля в передовой статье изложила дело очень четко: «К новости о том, что ожесточенные бои во Фландрии, начавшиеся в четверг 22 апреля, продолжаются с неутихающей яростью, добавилась другая: о том, что союзные войска высадились в Галлиполи. Но свежий интерес к этому предприятию не должен отвлекать нас от того, что есть и будет решающим театром военных действий. В своих мыслях мы прежде всего должны быть там, на изогнутой, но неразорванной линии фронта на Западе».
Началась новая и ужасная фаза войны в Европе. В том самом сражении, которое описывала «Тайме», немцы впервые использовали отравляющий газ. За этим скоро последовала новость о прорыве русского фронта в Галиции и неудаче британского наступления в Обер-Ридж во Франции. Битва за Обер-Ридж была типичной для боев, которые происходили на Западном фронте в течение последующих трех лет: сэр Джон Френч атаковал германские оборонительные укрепления на участке длиной две мили, и атака длилась до наступления ночи, при этом потери составили 11 000 человек. Не было завоевано ни одного метра чужой земли.
Причиной этой катастрофы считалась нехватка артиллерийских снарядов. «Британские солдаты, — писала „Тайме“, — напрасно умирали в воскресенье на Обер-Ридж, потому что недоставало снарядов. Правительство, однозначно не сумевшее организовать наш национальный потенциал, должно нести свою долю серьезной ответственности».
Но в эти недели на общественное мнение Англии наиболее глубокое впечатление произвела гибель «Лузитании». Корабль был потоплен 7 мая подводной лодкой «U-20» у ирландского побережья, и при этом более половины из 2000 пассажиров погибло. Теперь было очевидно, что враг был готов опуститься до любого варварства, а древняя идея, что мирное население не должно страдать в войне, умерла навсегда. С этого момента ненависть к Германии возросла в Англии до степени, какой она вряд ли достигала во Вторую мировую войну, кроме, возможно, периода разгара бомбардировок летающими снарядами в 1944 году. Месть, стремление убить немцев стали главной идеей, и вместе с этим росло ощущение в обществе, что правительство Асквита действует некомпетентно, что война вместо того, чтобы быть короткой и победоносной, может оказаться долгой и проигранной. Если были нужны снаряды, чтобы выбить врага из окопов во Франции, то почему их не хватает? Почему нельзя снять угрозу от подводных лодок? Почему до сих пор над Лондоном летают цеппелины? В сравнении с этими проблемами новое военное предприятие против турок в Галлиполи казалось весьма незначительным и очень далеким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100