По мере того как местные русские освобождают свои прежде привилегированные посты, вновь образовавшаяся элита быстро начинает проявлять законный интерес к суверенитету — динамичному и социально заразительному процессу. Кроме того, некогда политически пассивное население становится более националистичным и (за исключением Грузии и Армении) более глубоко осознающим свою исламскую принадлежность.
Что касается внешней политики, то и Грузия, и Армения (несмотря на зависимость последней от российской поддержки в борьбе с Азербайджаном) хотели бы постепенно больше ассоциироваться с Европой. Богатые ресурсами среднеазиатские государства, а наряду с ними и Азербайджан хотели бы до максимума расширить экономическое присутствие на своих землях американского, европейского, японского и с недавних пор корейского капиталов, надеясь с их помощью значительно ускорить свое собственное экономическое развитие и укрепить независимость. В этом отношении они приветствуют возрастание роли Турции и Ирана, видя в них противовес мощи России и мостик на Юг, в огромный исламский мир.
Так, Азербайджан, поощряемый Турцией и Америкой, не только отказал России в предложении о создании на его территории военных баз, но и открыто проигнорировал предложение России о прокладке единого нефтепровода к российскому порту на Черном море, выторговав при этом вариант с двойным решением, предусматривающий прокладку второго трубопровода — в Турцию через территорию Грузии. (От строительства трубопровода на юг через Иран, финансировать которое должна была американская компания, вынуждены были отказаться, учитывая финансовое эмбарго США на все сделки с Ираном.) В 1995 году под громкие звуки фанфар открыли новую железнодорожную линию, связавшую Туркменистан и Иран, что позволило Европе торговать со Средней Азией, пользуясь железнодорожным транспортом в обход территории России. При этом имели место проявления символического драматизма в связи с возрождением древнего «шелкового пути» в условиях, когда Россия оказалась уже не в силах и дальше отгораживать Европу от Азии.
Узбекистан тоже становится все более твердым в своей оппозиции усилиям России в сторону «интеграции». В августе 1996 года его министр иностранных дел однозначно заявил, что «Узбекистан против создания наднациональных институтов СНГ, которые могут использоваться в качестве средств централизованного управления». Эта явно националистическая позиция сразу же вызвала резкие высказывания в российской прессе в адрес Узбекистана с его «подчеркнуто прозападной ориентацией экономики, резкими выступлениями против интеграционных соглашений в рамках СНГ, решительным отказом присоединиться даже к Таможенному союзу и методичной антирусской националистической политикой (закрываются даже детские сады, в которых используется русский язык)... Для Соединенных Штатов, которые в Азиатском регионе следуют политическому курсу на ослабление России, такая позиция весьма привлекательна».
Даже Казахстан в ответ на давление России приветствовал прокладку дополнительного трубопровода в обход России для транспортировки своих собственных потоков природных ресурсов. Умирсерик Касенов, советник президента Казахстана, заявил:
«Это факт, что поиски Казахстаном альтернативных трубопроводов были вызваны действиями самой России, такими как ограничение поставок казахстанской нефти в Новороссийск и тюменской нефти на Павлодарский нефтеперерабатывающий завод. Усилия Туркменистана по строительству газопровода в Иран вызваны отчасти тем, что страны СНГ платят лишь 60% от мировых цен или не платят вообще».
Туркменистан, исходя во многом из тех же соображений, активно изучал вопрос строительства нового трубопровода к берегам Аравийского моря через Афганистан и Пакистан в дополнение к энергичной прокладке новых железнодорожных линий, которые связали бы его на севере с Казахстаном и Узбекистаном и на юге с Ираном и Афганистаном. Весьма предварительные переговоры велись также между Казахстаном, Китаем и Японией по поводу амбициозного проекта прокладки трубопровода, который протянулся бы от Средней Азии к берегам Южно-Китайского моря (см. карту XX). При наличии долгосрочных инвестиционных обязательств в отношении нефтегазовой отрасли, достигающих в Азербайджане примерно 13 млрд. долл., а в Казахстане значительно превышающих 20 млрд. долл. (цифры 1996 г.), экономическая и политическая изоляция данного региона явно устраняется в обстановке глобального экономического давления и ограниченных финансовых возможностей России.
Опасения, связанные с Россией, подталкивали среднеазиатские государства к более тесному региональному сотрудничеству. Бездействовавший поначалу Среднеазиатский экономический союз, созданный в январе 1993 года, постепенно стал деятельным. Даже президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, сначала явный приверженец создания «Евразийского союза», со временем перешел в лагерь сторонников идеи более тесного кооперирования в Средней Азии, более согласованного военного сотрудничества между государствами региона, поддержки Азербайджана в вопросе транспортировки каспийской и казахстанской нефти через территорию Турции и совместной оппозиции усилиям России и Ирана, направленным на то, чтобы предотвратить секторное деление континентального шельфа Каспийского моря и природных запасов между прибрежными государствами.
Учитывая тот факт, что режимы в данном регионе склонны к сильному авторитаризму, возможно, еще большее значение приобрела проблема личного примирения между основными лидерами. Общеизвестно, что президенты Казахстана, Узбекистана и Туркменистана не питали особо теплых чувств друг к другу (о чем они высокомерно и откровенно говорили иностранным визитерам) и что личный антагонизм изначально был на руку Кремлю, чтобы сталкивать их друг с другом. К середине 90-х годов все трое осознали, что более тесное сотрудничество между ними необходимо для сохранения их собственного суверенитета, и ударились в широкую демонстрацию своих якобы тесных связей, подчеркивая, что отныне они будут координировать свои внешнеполитические курсы.
Но еще более важным моментом все же явилось возникновение внутри СНГ неофициальной коалиции во главе с Украиной и Узбекистаном, увлеченной идеей «кооперативного», а не «интегрированного» содружества. В этих целях Украина подписала с Узбекистаном, Туркменией и Грузией соглашение о военном сотрудничестве, а в сентябре 1996 года министры иностранных дел Украины и Узбекистана даже участвовали в высшей степени символической акции — опубликовании декларации, требующей, чтобы с этого момента и впредь совещания на высшем уровне представителей стран — членов СНГ проходили не под председательством президента России, а возглавлялись в соответствии с системой ротации лиц на этом посту.
Пример Украины и Узбекистана повлиял даже на лидеров, которые более почтительно относились к центристским устремлениям Москвы. Кремль, должно быть, особенно встревожился, когда услышал, как казахстанский лидер Нурсултан Назарбаев и грузинский Эдуард Шеварднадзе в сентябре 1996 года заявили, что их республики покинули бы СНГ, «если их независимость была бы поставлена под угрозу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Что касается внешней политики, то и Грузия, и Армения (несмотря на зависимость последней от российской поддержки в борьбе с Азербайджаном) хотели бы постепенно больше ассоциироваться с Европой. Богатые ресурсами среднеазиатские государства, а наряду с ними и Азербайджан хотели бы до максимума расширить экономическое присутствие на своих землях американского, европейского, японского и с недавних пор корейского капиталов, надеясь с их помощью значительно ускорить свое собственное экономическое развитие и укрепить независимость. В этом отношении они приветствуют возрастание роли Турции и Ирана, видя в них противовес мощи России и мостик на Юг, в огромный исламский мир.
Так, Азербайджан, поощряемый Турцией и Америкой, не только отказал России в предложении о создании на его территории военных баз, но и открыто проигнорировал предложение России о прокладке единого нефтепровода к российскому порту на Черном море, выторговав при этом вариант с двойным решением, предусматривающий прокладку второго трубопровода — в Турцию через территорию Грузии. (От строительства трубопровода на юг через Иран, финансировать которое должна была американская компания, вынуждены были отказаться, учитывая финансовое эмбарго США на все сделки с Ираном.) В 1995 году под громкие звуки фанфар открыли новую железнодорожную линию, связавшую Туркменистан и Иран, что позволило Европе торговать со Средней Азией, пользуясь железнодорожным транспортом в обход территории России. При этом имели место проявления символического драматизма в связи с возрождением древнего «шелкового пути» в условиях, когда Россия оказалась уже не в силах и дальше отгораживать Европу от Азии.
Узбекистан тоже становится все более твердым в своей оппозиции усилиям России в сторону «интеграции». В августе 1996 года его министр иностранных дел однозначно заявил, что «Узбекистан против создания наднациональных институтов СНГ, которые могут использоваться в качестве средств централизованного управления». Эта явно националистическая позиция сразу же вызвала резкие высказывания в российской прессе в адрес Узбекистана с его «подчеркнуто прозападной ориентацией экономики, резкими выступлениями против интеграционных соглашений в рамках СНГ, решительным отказом присоединиться даже к Таможенному союзу и методичной антирусской националистической политикой (закрываются даже детские сады, в которых используется русский язык)... Для Соединенных Штатов, которые в Азиатском регионе следуют политическому курсу на ослабление России, такая позиция весьма привлекательна».
Даже Казахстан в ответ на давление России приветствовал прокладку дополнительного трубопровода в обход России для транспортировки своих собственных потоков природных ресурсов. Умирсерик Касенов, советник президента Казахстана, заявил:
«Это факт, что поиски Казахстаном альтернативных трубопроводов были вызваны действиями самой России, такими как ограничение поставок казахстанской нефти в Новороссийск и тюменской нефти на Павлодарский нефтеперерабатывающий завод. Усилия Туркменистана по строительству газопровода в Иран вызваны отчасти тем, что страны СНГ платят лишь 60% от мировых цен или не платят вообще».
Туркменистан, исходя во многом из тех же соображений, активно изучал вопрос строительства нового трубопровода к берегам Аравийского моря через Афганистан и Пакистан в дополнение к энергичной прокладке новых железнодорожных линий, которые связали бы его на севере с Казахстаном и Узбекистаном и на юге с Ираном и Афганистаном. Весьма предварительные переговоры велись также между Казахстаном, Китаем и Японией по поводу амбициозного проекта прокладки трубопровода, который протянулся бы от Средней Азии к берегам Южно-Китайского моря (см. карту XX). При наличии долгосрочных инвестиционных обязательств в отношении нефтегазовой отрасли, достигающих в Азербайджане примерно 13 млрд. долл., а в Казахстане значительно превышающих 20 млрд. долл. (цифры 1996 г.), экономическая и политическая изоляция данного региона явно устраняется в обстановке глобального экономического давления и ограниченных финансовых возможностей России.
Опасения, связанные с Россией, подталкивали среднеазиатские государства к более тесному региональному сотрудничеству. Бездействовавший поначалу Среднеазиатский экономический союз, созданный в январе 1993 года, постепенно стал деятельным. Даже президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, сначала явный приверженец создания «Евразийского союза», со временем перешел в лагерь сторонников идеи более тесного кооперирования в Средней Азии, более согласованного военного сотрудничества между государствами региона, поддержки Азербайджана в вопросе транспортировки каспийской и казахстанской нефти через территорию Турции и совместной оппозиции усилиям России и Ирана, направленным на то, чтобы предотвратить секторное деление континентального шельфа Каспийского моря и природных запасов между прибрежными государствами.
Учитывая тот факт, что режимы в данном регионе склонны к сильному авторитаризму, возможно, еще большее значение приобрела проблема личного примирения между основными лидерами. Общеизвестно, что президенты Казахстана, Узбекистана и Туркменистана не питали особо теплых чувств друг к другу (о чем они высокомерно и откровенно говорили иностранным визитерам) и что личный антагонизм изначально был на руку Кремлю, чтобы сталкивать их друг с другом. К середине 90-х годов все трое осознали, что более тесное сотрудничество между ними необходимо для сохранения их собственного суверенитета, и ударились в широкую демонстрацию своих якобы тесных связей, подчеркивая, что отныне они будут координировать свои внешнеполитические курсы.
Но еще более важным моментом все же явилось возникновение внутри СНГ неофициальной коалиции во главе с Украиной и Узбекистаном, увлеченной идеей «кооперативного», а не «интегрированного» содружества. В этих целях Украина подписала с Узбекистаном, Туркменией и Грузией соглашение о военном сотрудничестве, а в сентябре 1996 года министры иностранных дел Украины и Узбекистана даже участвовали в высшей степени символической акции — опубликовании декларации, требующей, чтобы с этого момента и впредь совещания на высшем уровне представителей стран — членов СНГ проходили не под председательством президента России, а возглавлялись в соответствии с системой ротации лиц на этом посту.
Пример Украины и Узбекистана повлиял даже на лидеров, которые более почтительно относились к центристским устремлениям Москвы. Кремль, должно быть, особенно встревожился, когда услышал, как казахстанский лидер Нурсултан Назарбаев и грузинский Эдуард Шеварднадзе в сентябре 1996 года заявили, что их республики покинули бы СНГ, «если их независимость была бы поставлена под угрозу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67