Детенышу наверняка не исполнилось и года, но трудно даже представить, на какую прыть оказались способны его короткие ножки! Носильщики с гиканьем неслись за маленьким бегемотиком, но он ловко маневрировал, и на дистанции в пятьсот метров никому из нас так и не удалось приблизиться к нему на расстояние броска. Преследование закончилось после того, как я споткнулся и упал, разбив при этом свои наручные часы и вдобавок растянув запястье. Люди замешкались, а бегемотик, кубарем скатившись с крутого берега, нырнул в Руаху и был таков.
В тот же день мы встретили шестерых охотников-вахехе, направлявшихся за слонами. Все они имели при себе гладкоствольные ружья. Я полюбопытствовал, есть ли у них разрешение на охоту, и мне была предъявлена лицензия – одна на всех, выданная в Иринге. Лицензия была выписана на имя некоего «Мгоголло из деревни Макадаи».
Вздохнув, я вернул людям этот важный документ, свидетельствующий, что они не браконьеры, и двинулся своей дорогой.
Вскоре начались заросли камыша, и вода захлюпала под ногами. Идти становилось все труднее. Мы пробирались сквозь сплошную сеть заболоченных проток, и рисковали, оступившись, угодить в трясину или окунуться с головой в один из многочисленных водоворотов. Временами вода была по колено, временами – по грудь, и тогда приходилось поднимать ружья и патроны над головой. Наконец вдали послышались крики слонов. Проводник – он шагал впереди, нащупывал палкой дорогу – обернулся и произнес: «Мы пришли, бвана».
Да, мы пришли. Тростниковые заросли стали редеть, и впереди показалось что-то вроде острова, покрытого чахлыми деревцами и кустарником. А вокруг расстилались такие же болота, камыши, ручьи – и всюду, насколько хватало глаз, стояли слоны.
Здесь были десятки, если не сотни, стад. Видимо, толстокожие великолепно ориентировались в лабиринте троп, скрытых под водяными растениями, и приходили сюда со всех окрестных саванн. Обилие вод и корма, надежная защита от охотников – многокилометровая полоса непроходимых для опытного человека болот – все это делало «мбугу» действительно идеальным местом для отдыха толстокожих. Столь же очевидным было и то, что они собираются тут лишь на время сухого сезона. Когда пойдут дожди, равнина будет затоплена.
Там и сям влетали фонтаны: животные с наслаждением принимали душ. Их блестящие огромные тела казались угольно-черными на фоне голубого неба. Стаи маленьких белых цапель сновали по спинам гигантов, выклевывая кожных паразитов. Закончив «санитарную обработку» одного слона, они перелетали на другого, а прежний пациент, удовлетворенно вздохнув, набирал полный хобот воды и всласть поливал свою свежевычищенную спину.
Животные стояли группами, отдельно слонихи со слонятами разного возраста, отдельно взрослые самцы. Движения среди слонов почти не было – корма и воды хватала всем и всюду.
Я как зачарованный смотрел на это редкостное зрелище, забыв о трясине под ногами, о ноющей руке, о тучах москитов над головой. Но, конечно, об охоте при нынешнем положении вещей не приходилось и мечтать. первый же выстрел, независимо от попадания, станет таким же верным самоубийством, как если бы винтовка была повернута дулом к стрелку.
Надо было возвращаться, пока не подул ветер, и мы, отмечая дорогу, побрели – наполовину поплыли – назад.
В лагере я застал вполне довольного Джумбо и очень огорченного Хэмминга. Накануне в одну из нежилых хижин забрался леопард и утащил его собачонку, а также моего попугая, который только-только научился произносить: «Доброе утро».
После краткого отдыха мы втроем отправились к «слоновьим болотам». Но эта экспедиция оказалась более удачной для самцов, чем для нас. Началось с того, что во время перехода через протоки один из носильщиков, оступившись, уронил в воду ящик с фотопластинками, и все надежды на уникальные снимки легендарного места пошли прахом. Мы устроили лагерь на краю камышовых зарослей. Неподалеку росла большая роща, и на ее ветвях удалось соорудить достаточно широкую платформу – забравшись туда, можно было наблюдать за стадами в бинокль. Но слоны не покидали болот, и за три дня, проведенные возле «мбуги», нам так и не представилась возможность выстрела. К тому же повторный марш по воде вызвал у меня жестокий приступ лихорадки, и сил хватало лишь на то, чтобы удержать в руках бинокль, но не двенадцатифунтовое ружье.
В этот раз мы обратили внимание на огромного старого самца с великолепными бивнями – он стоял в стороне от всех, по колено в воде, совершенно неподвижно. Мы окрестили его «Монументом». На второй и на третий день гигант находился на том же месте. Он даже не пытался пастись, хотя вокруг было много сочного молодого камыша.
Мне удалось разглядеть большое темное пятно на боку у слона – это оказалась нашлепка из влажных водорослей. Все стало ясно: слона ранили охотники – не исключено, что те самые встреченные мною вахехе, выступавшие под флагом неведомого «Мгоголло из деревни Макадаи». Теперь, укрывшись в своем болотистом царстве, старый властелин джунглей понемногу оправлялся от ран, прикладывая к ним холодный пластырь из тины. И отныне, скорее всего, плачевной будет участь новых охотников, которые попытаются добыть эти громадные бивни. Память у слонов лучше, чем у людей, и если старый гигант поправится, он станет очень опасным противником даже для европейца, вооруженного современной винтовкой.
Наконец мы не выдержали. Подобраться к животным на расстояние верного выстрела не составило бы труда – но что толку, если мы все равно не сможем воспользоваться своими трофеями! Потревоженные стада придут в движение, а наши возможности для отступления или иного маневра были бы крайне ограничены. Меня по-прежнему трясла лихорадка, а Хэмминг утверждал, что на болотах не осталось ни одного проклятого москита, который не полакомился кровью. В этих обстоятельствах мы решили возвращаться в «Тембовилль», к Джумбо.
Утром в день выступления в лагерь вихрем ворвался один из носильщиков по имени Асмани. «Слоны! Господин, слоны! Не на болотах, а здесь, в степи, совсем близко!» Схватив ружья, мы поспешили за ним, недоуменно переглядываясь – местность вокруг открытая, и было непонятно, почему все еще не видно обещанного стада. Асмани казался очень растерянным. Дойдя до небольшого деревца, он, запинаясь, объяснил, что «вот отсюда» увидел слонов «вон там», совсем недалеко, и даже подробно описал, сколько и каких животных было в стаде, как они стояли, куда двигались и так далее. Приблизившись на всякий случай к указанному месту, мы убедились в отсутствии хотя бы одного слоновьего следа. Асмани совсем сконфузился и пал духом. Видимо, парень видел мираж.
На обратном пути мы несколько раз встречали небольших бегемотов, лежавших по берегами ручьев в окрестностях «мбуги». Огорченные неудачной экспедицией, ни я, ни Хэмминг не обращали на них особого внимания – мяса было у нас достаточно. Лишь впоследствии я понял, что мы упустили возможность добыть представителя одного из редчайших видов – карликового бегемота.
Глава XIV
Вместе с Джумбо – в Дар-эс-Салам
Джумбо заметно подрос и стал уже настолько ручным, что я решился отправиться в долгий путь к побережью. Оставив в лагере Хемминга, мы выступили ранним утром 16 августа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
В тот же день мы встретили шестерых охотников-вахехе, направлявшихся за слонами. Все они имели при себе гладкоствольные ружья. Я полюбопытствовал, есть ли у них разрешение на охоту, и мне была предъявлена лицензия – одна на всех, выданная в Иринге. Лицензия была выписана на имя некоего «Мгоголло из деревни Макадаи».
Вздохнув, я вернул людям этот важный документ, свидетельствующий, что они не браконьеры, и двинулся своей дорогой.
Вскоре начались заросли камыша, и вода захлюпала под ногами. Идти становилось все труднее. Мы пробирались сквозь сплошную сеть заболоченных проток, и рисковали, оступившись, угодить в трясину или окунуться с головой в один из многочисленных водоворотов. Временами вода была по колено, временами – по грудь, и тогда приходилось поднимать ружья и патроны над головой. Наконец вдали послышались крики слонов. Проводник – он шагал впереди, нащупывал палкой дорогу – обернулся и произнес: «Мы пришли, бвана».
Да, мы пришли. Тростниковые заросли стали редеть, и впереди показалось что-то вроде острова, покрытого чахлыми деревцами и кустарником. А вокруг расстилались такие же болота, камыши, ручьи – и всюду, насколько хватало глаз, стояли слоны.
Здесь были десятки, если не сотни, стад. Видимо, толстокожие великолепно ориентировались в лабиринте троп, скрытых под водяными растениями, и приходили сюда со всех окрестных саванн. Обилие вод и корма, надежная защита от охотников – многокилометровая полоса непроходимых для опытного человека болот – все это делало «мбугу» действительно идеальным местом для отдыха толстокожих. Столь же очевидным было и то, что они собираются тут лишь на время сухого сезона. Когда пойдут дожди, равнина будет затоплена.
Там и сям влетали фонтаны: животные с наслаждением принимали душ. Их блестящие огромные тела казались угольно-черными на фоне голубого неба. Стаи маленьких белых цапель сновали по спинам гигантов, выклевывая кожных паразитов. Закончив «санитарную обработку» одного слона, они перелетали на другого, а прежний пациент, удовлетворенно вздохнув, набирал полный хобот воды и всласть поливал свою свежевычищенную спину.
Животные стояли группами, отдельно слонихи со слонятами разного возраста, отдельно взрослые самцы. Движения среди слонов почти не было – корма и воды хватала всем и всюду.
Я как зачарованный смотрел на это редкостное зрелище, забыв о трясине под ногами, о ноющей руке, о тучах москитов над головой. Но, конечно, об охоте при нынешнем положении вещей не приходилось и мечтать. первый же выстрел, независимо от попадания, станет таким же верным самоубийством, как если бы винтовка была повернута дулом к стрелку.
Надо было возвращаться, пока не подул ветер, и мы, отмечая дорогу, побрели – наполовину поплыли – назад.
В лагере я застал вполне довольного Джумбо и очень огорченного Хэмминга. Накануне в одну из нежилых хижин забрался леопард и утащил его собачонку, а также моего попугая, который только-только научился произносить: «Доброе утро».
После краткого отдыха мы втроем отправились к «слоновьим болотам». Но эта экспедиция оказалась более удачной для самцов, чем для нас. Началось с того, что во время перехода через протоки один из носильщиков, оступившись, уронил в воду ящик с фотопластинками, и все надежды на уникальные снимки легендарного места пошли прахом. Мы устроили лагерь на краю камышовых зарослей. Неподалеку росла большая роща, и на ее ветвях удалось соорудить достаточно широкую платформу – забравшись туда, можно было наблюдать за стадами в бинокль. Но слоны не покидали болот, и за три дня, проведенные возле «мбуги», нам так и не представилась возможность выстрела. К тому же повторный марш по воде вызвал у меня жестокий приступ лихорадки, и сил хватало лишь на то, чтобы удержать в руках бинокль, но не двенадцатифунтовое ружье.
В этот раз мы обратили внимание на огромного старого самца с великолепными бивнями – он стоял в стороне от всех, по колено в воде, совершенно неподвижно. Мы окрестили его «Монументом». На второй и на третий день гигант находился на том же месте. Он даже не пытался пастись, хотя вокруг было много сочного молодого камыша.
Мне удалось разглядеть большое темное пятно на боку у слона – это оказалась нашлепка из влажных водорослей. Все стало ясно: слона ранили охотники – не исключено, что те самые встреченные мною вахехе, выступавшие под флагом неведомого «Мгоголло из деревни Макадаи». Теперь, укрывшись в своем болотистом царстве, старый властелин джунглей понемногу оправлялся от ран, прикладывая к ним холодный пластырь из тины. И отныне, скорее всего, плачевной будет участь новых охотников, которые попытаются добыть эти громадные бивни. Память у слонов лучше, чем у людей, и если старый гигант поправится, он станет очень опасным противником даже для европейца, вооруженного современной винтовкой.
Наконец мы не выдержали. Подобраться к животным на расстояние верного выстрела не составило бы труда – но что толку, если мы все равно не сможем воспользоваться своими трофеями! Потревоженные стада придут в движение, а наши возможности для отступления или иного маневра были бы крайне ограничены. Меня по-прежнему трясла лихорадка, а Хэмминг утверждал, что на болотах не осталось ни одного проклятого москита, который не полакомился кровью. В этих обстоятельствах мы решили возвращаться в «Тембовилль», к Джумбо.
Утром в день выступления в лагерь вихрем ворвался один из носильщиков по имени Асмани. «Слоны! Господин, слоны! Не на болотах, а здесь, в степи, совсем близко!» Схватив ружья, мы поспешили за ним, недоуменно переглядываясь – местность вокруг открытая, и было непонятно, почему все еще не видно обещанного стада. Асмани казался очень растерянным. Дойдя до небольшого деревца, он, запинаясь, объяснил, что «вот отсюда» увидел слонов «вон там», совсем недалеко, и даже подробно описал, сколько и каких животных было в стаде, как они стояли, куда двигались и так далее. Приблизившись на всякий случай к указанному месту, мы убедились в отсутствии хотя бы одного слоновьего следа. Асмани совсем сконфузился и пал духом. Видимо, парень видел мираж.
На обратном пути мы несколько раз встречали небольших бегемотов, лежавших по берегами ручьев в окрестностях «мбуги». Огорченные неудачной экспедицией, ни я, ни Хэмминг не обращали на них особого внимания – мяса было у нас достаточно. Лишь впоследствии я понял, что мы упустили возможность добыть представителя одного из редчайших видов – карликового бегемота.
Глава XIV
Вместе с Джумбо – в Дар-эс-Салам
Джумбо заметно подрос и стал уже настолько ручным, что я решился отправиться в долгий путь к побережью. Оставив в лагере Хемминга, мы выступили ранним утром 16 августа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67